— Это не настоящие воспоминания, — напомнила Рей. — Ничего подобного с тобой не происходило. Ты ведь даже не знаешь…

— Она была, а потом ушла, — перебила Эни, сверкнув глазами на гостью. — И еще там было чудовище. Точно было. Оно ее схватило и… что-то с ней сделало. Может, покалечило. Или даже убило. Наверное, убило. Будь она живой, так вернулась бы. Не бросила бы нас. Она нас любила.

— Ты порождаешь страх в других, но тебе самой вовсе не обязательно жить в этих страхах.

Рей сосредоточилась на воссоздании прежнего пространства сна. Она удалила оттуда фэйри без лица, мертвую мать Эни, трясущихся от страха девчонок. Все это Рей стерла, будто грязные пятна, надеясь, что одновременно стирает и страхи Эни.

— Расскажи мне о своем дворе. Подумай о нем. Расскажи о своих успехах в охоте.

— Я снова ездила со стаей. Волки бежали у конских ног, а кони летели, как тени… Как это здорово! Я хочу, чтобы так было всегда. Хочу, чтобы у меня был свой конь. Хочу быть сильной. Хочу… я хочу… всего.

В глазах Эни вспыхнули зеленые искорки. Глаза такого цвета были только у гончих. Несмотря на ее полусмертное происхождение, ее место, конечно же, было среди фэйри. Рей поняла это при первом знакомстве с девушкой.

Эни не подозревала о клятвах, данных и нарушенных во имя того, чтобы она осталась жить. Рей о них знала. Она вспоминала про них всякий раз, когда Девлин пресекал разговоры об этой гончей, всякий раз, когда он отказывался проведать девочку. Они пощадили Эни, и теперь настало время столкнуться с неизбежными последствиями этого шага.

Рей стиснула руку Эни. В снах, по которым перемещалась, она могла касаться тел других существ, будь то фэйри или смертные.

— Ты слишком нетерпелива, — сказала она Эни.

— Я же гончая, — с гордостью отозвалась девушка. — Чего еще ты ожидала?

— В общем-то, того и ожидала, — призналась Рей.

Эни блуждала по созданному Рей сномиру. Для нее это было просто очередным сном, в котором ее разум боролся с тревогами и страхами. Но сейчас ей не хотелось справляться со всем этим, и она пошла прочь.

Рей двинулась следом. Теперь Эни оказалась в обширном тенистом лесу.

Времени почти не оставалось, а Девлин и Эни так и не нашли своего истинного места.

«И я ничего не могу им подсказать, не испортив все», — подумала Рей.

Из глубины леса доносилась волчья песня. Рей пошла дальше. Лес поредел. Теперь она слышала удары волчьих лап по тропе, густо усыпанной хвоей. Волки приближались. Рей невольно вздрогнула. Эни же облегченно вздохнула: для гончей волки были частью привычного мира.

— Как ты думаешь, то чудовище из Высокого двора? Мой двор они ненавидят. Они крадут полукровок. Все они там — чудовища.

— Ты сама называешь их чудовищами, а потом боишься из-за тобою же данного названия, — Рей сжалась: от волчьих глаз, мелькавших в просветах, исходило зловещее зеленое сияние. — Смертные сочиняют истории о прекрасной Стране фэйри, где живут удивительно красивые существа. Но это не относится к твоему двору, смертные представляют его как рассадник чудовищ.

— Тот монстр не принадлежал к моему двору. Я уверена.

Эни присела на корточки. Волки окружили ее и Рей со всех сторон, тыкались мордами, терлись о них своими шерстистыми боками. Вой становился все громче, перерастая в какофонию.

Эни раскинула руки, и тогда волки забегали около нее и Рей, все быстрее и быстрее; зелень глаз и белизна оскаленных зубов постепенно слились в зеленые и белые полосы. От волков пахло мускусом. Они смыкали все более тесное кольцо вокруг Эни.

Усилием воли Рей вышла за пределы кольца. Теперь от волчьего круга ее отделяло приличное расстояние.

Один за другим волки прыгали на Эни и исчезали. Они были частью ее, частью того, что пробудит и изменит мир.

Правда, существовало еще и короткое словечко «если». И это было сквернее всего. Будущее, которого так страстно желала Рей, утыкалось в это «если». Она не знала, были ли у нее другие возможности, но мельком увиденное будущее привлекало ее. Она впервые могла бы стать самостоятельной.

«Эни, ну пожалуйста», — мысленно взмолилась Рей.

— Надеюсь, ты сможешь его простить, — прошептала она вслух. — Он не чудовище. И ты тоже.

Затем она покинула разум Эни.

После прогулки по лесу, снившемуся Эни, пещера показалась Рей еще более тесной. Она ходила по периметру и считала шаги, как будто произнесение вслух их числа могло каким-то образом расширить пространство. Чуда не случилось.

Темнота — пора сновидений — была для Рей лучшим временем, однако с недавних пор Сорша значительно сократила в мире фэйри темное время суток. Луна не проходила через положенные фазы, а всегда оставалась полной, бросая на мир серебристый свет, так что ночь становилась словно продолжением дня. И сейчас Рей чувствовала: день все-таки настиг ее. В светлое время суток весь ее мир был ограничен небольшой пещерой, давно воспринимаемой ею как тюрьма.

— Рей! — позвал подошедший ко входу Девлин.

Солнечный свет, струящийся вокруг него, делал советника Сорши похожим на статую. Правда, жесткие белые волосы несколько оживляли его лицо, но не до такой степени, чтобы оно выглядело человеческим.

— Ты уже здесь.

Рей ждала его и переоделась в более строгую одежду: длинное бледно-розовое платье, подол которого волочился по земле. Хотя лиф плотно облегал ее фигуру, платье выглядело скромным. В длинные волосы Рей вколола позолоченные гребни. Единственным украшением (если не считать гребней) служила камея на черной ленточке. Если бы Девлин пригляделся, он увидел бы на камее свой профиль, вырезанный из слоновой кости.

Суровые губы Девлина тронула легкая улыбка.

— Не стоило переодеваться ради меня, — сказал он.

— Знаю, — солгала Рей.

Она бы и не стала переодеваться, если бы знала, что и без того ей будет подарена столь желанная для нее улыбка. Но Девлина одолевали заботы; это чувствовалось по его неестественно распрямленным плечам.

— Я должен снова отправиться в мир смертных.

Рей замерла.

— Опять?

Девлин шагнул в тень пещеры.

— На этот раз я не знаю, как долго мне придется там пробыть.

— Что стряслось с Высокой королевой? День растянулся почти на целые сутки.

За расщелиной, служившей входом в пещеру, разливался яркий свет. Даже такая малость причиняла Рей страдания. Выход наружу был бы и вовсе губителен для нее.

— Свет успокаивает Соршу. А темнота напоминает ей о сестре, — объяснил Девлин.

Он вышел из полосы света. Рядом с ним Рей чувствовала себя спокойнее. Ассасин Высокого двора был ее другом, спутником, единственным утешением в мире, который и через много десятков лет оставался для нее непонятным.

Рей прислонилась к плоскому камню.

— Я могла бы отправиться с тобой.

Девлин не подошел ближе. Он всегда держал дистанцию.

— А если переход в мир смертных вернет тебя в твое тело?

Я не стремлюсь вернуться в свое прежнее тело. Но если такое случится, скорее всего, я умру.

Рей чуть приблизилась к Девлину. Он не отступил.

— А умирать мне не хочется, — добавила она.

Какое-то время они стояли молча. Рей была ненавистна перспектива остаться одной в мире фэйри. Она боялась Высокой королевы, тревожилась за Девлина и сожалела, что не может отправиться в мир смертных.

Соблюдая осторожность, Рей сделала еще пару шагов к Девлину. Будь она в своем прежнем теле, подол ее платья сейчас закрыл бы его ноги.

— Ты проведаешь ее? — спросила Рей. — Эни важна для нас. Я однажды приходила к ней в сон.

— Не делай этого.

В голосе Девлина появились недовольные нотки. Так бывало всякий раз, когда Рей касалась запретных тем.

— Ты совершаешь ошибку, — прошептала она. — Ты ее спас. Тебе стоит…

— Довольно.

Девлин повернулся и дошел почти до полосы солнечного света у входа в пещеру.

— Я сделал так, как ты хотела. Она живет. Большего не требовалось.

Рей подняла руку. Жест этот был бесполезным; она не могла коснуться Девлина, не могла схватить за плечи и развернуть к себе. Без его помощи она была бесплотным духом.

«Без него я — ничто».

— Можно мне прогуляться? Недолго, пока ты не ушел?

Рей старалась говорить непринужденно. Она еще давным-давно убедилась: здесь ее действия почти ничего не значили.

«Для нас обоих», — горестно подумала она.

Он обернулся. На бесстрастном лице Девлина мелькнуло облегчение. Мимолетное, исчезнувшее раньше, чем Рей заметила.

— Ну, если тебя это успокоит…

— Успокоит, — торопливо подтвердила Рей.

Она не смела сказать, что это успокоит их обоих. Если бы Девлин был против, он бы не стоял сейчас со столь задумчивым видом. Ему требовался предлог; сам он на такое не отваживался. Умей Девлин маневрировать и лгать, он бы все равно не признался, что не только ей, но и ему нужны эти передышки, когда его тело поступало в распоряжение Рей. Он позволял ей быть рядом, разрешал овладеть его телом. Это давало ему мгновения свободы от жестких правил фэйри и позволяло без последствий наслаждаться наследием другой его сестры.

— Я согласен.

Девлин замер. Застыл, уподобившись статуе. Достигать такой неподвижности могли только фэйри.

Рей прошла по каменному полу так, будто ее ноги ощущали прохладный камень. Она считала каждый шаг, как делала до его прихода, чтобы успокоиться. Эта привычка сохранилась у нее с тех давних времен, когда она была смертной девушкой и училась танцевать. Подол ее платья колыхался, создавая иллюзию, что у нее есть осязаемое тело.

Рей встала перед Девлином. Губы его чуть разошлись, и оттуда вырвался легкий вздох. Тело напряглось в ожидании. Зрачки расширились. Страх и возбуждение подхлестнули адреналин в его крови.

Рей скользнула в его тело, оттеснив самого Девлина на задворки его сознания. Овладев его телом, она чувствовала присутствие Девлина, могла с ним говорить, но физические движения были уже неподвластны его контролю. После великого множества таких «совместных» прогулок Рей изучила его тело до мелочей и ощущала как свое собственное. Возможно, могла управлять им даже лучше, чем своим собственным.

Рей не спросила, куда он хочет пойти, иначе Девлин притворился бы, что ему совершенно все равно, как она распорядится его телом. Но Рей следила за ним, и ее чувства сейчас были их общими чувствами. В пределах мира фэйри эти прогулки были единственными моментами, когда Девлин мог свободно поддаваться потоку страстей. Ведь выбор принадлежал не ему.

— В мире смертных ты так не осторожничаешь, — прошептала Рей. — Я знаю твои тайны, Девлин. Я видела твои воспоминания. Ты потакал себе…

«То, что я делаю там, не имеет последствий, — пробормотал Девлин. — Прежде всего я выполняю приказы моей королевы. Я служу моей…»

— Я же тебя не упрекаю. По-моему, нельзя постоянно служить королеве. Нужно и себя не забывать.

Рей потянулась, наслаждаясь ощущением настоящего тела. Она дотрагивалась до каменных стен и валунов, разбросанных по пещере. Пещера находилась на склоне горы, недоступном зрению Высокой королевы или недостойном ее внимания. Пещеру создал Девлин. Как и королева, он мог по своему желанию изменять реальность мира фэйри. Но никто кроме Рей не знал о способности Девлина перестраивать мир. Из уважения к королеве он скрывал эту способность от всех.

— Ах, Девлин, не будь ты таким упертым, мы могли бы столько сделать, — сказала Рей. — Мир был бы нашим. Никаких преград. Подумай о свободе, об удовольствиях…

«Рей, я не позволю тебе целый день помыкать моим телом. И давай не будем снова трогать эту тему».

— Ты ведь знаешь, что я права, потому и сопротивляешься. Врать мне ты не можешь, а признаваться не хочешь.

Рей засмеялась и сбросила с ног Девлина сандалии. Обувь ей мешала, особенно обувь фэйри. Рей подошла к выходу. Теперь яркое солнце не слепило глаза. Ей нравилось ступать босыми ногами. В Стране фэйри такое считалось неслыханной дерзостью, а в мире смертных никто и не заметил бы босую женщину.

«Я служу Высокой королеве. Это мой выбор», — как обычно, повторял Девлин.

— Иногда выбор оказывается ловушкой. Неужели ты и вправду думаешь, что если когда-то такая линия поведения казалась тебе правильной, нужно упрямо придерживаться ее и сейчас? Есть и другие возможности.

«Довольно, Рей, — прикрикнул на нее Девлин. — Можем мы с тобой… не препираться? Ты хотела прогуляться. Иди куда пожелаешь».

Рей уловила надежду в усталом голосе Девлина. Это был хоть и небольшой, но успех.

ГЛАВА 5

Эни и Тиш спешили к «Вороньему гнезду». Нельзя сказать, чтобы они бежали по улице, но и обычной ходьбой назвать это тоже было нельзя. Эни все время осаживала себя, заставляя ноги двигаться медленнее. Раньше с ней такого не случалось, но за последний год перемены следовали одна за другой. А Тиш осталась прежней и сейчас не могла угнаться за сестрой.

Эни всегда несколько отличалась от Тиш, но не настолько же. Она была частью неразлучной пары Эни-и-Тиш. Еще их называли «бедовые близняшки», хотя Тиш была почти на три года ее старше. Естественно, что и в школу ей полагалось идти раньше. Однако сестры не желали разлучаться, и Тиш просидела дома еще два года, пока не подросла Эни. Тиш помогала сестре с домашними заданиями, объясняла, почему в мире смертных нужно следовать тем или иным правилам. Эни, в свою очередь, оберегала Тиш от опасностей и скуки. Вот так они и жили, и все было более или менее нормально, пока с Эни не стали происходить разительные перемены.

— Эни! — крикнула запыхавшаяся Тиш. — Ну сколько тебя просить? Иди помедленнее!

— Прости.

Эни замедлила шаг, вглядываясь в публику, толпящуюся у входа в «Воронье гнездо». Смертные. Почти все они были смертными, но Эни это устраивало. Все очаровательные фэйри (такими их рисуют сказки смертных людей) боялись и Габриэла, и Айриэла, но смертные даже не подозревали о существовании Темного двора. Большинство вообще не знали о существовании фэйри и потому становились легкой добычей.

— …Кролик волнуется по поводу денег.

Тиш тяжело дышала. Даже медленные шаги Эни были для нее слишком быстры.

— Каких денег?

— Времена тяжелые, но он продолжает настаивать… — Тиш хватала ртом воздух, умоляюще глядя на Эни. — Говорит, на следующий год я должна поступить в колледж. Не слишком далеко отсюда… Просто чтобы… не здесь.

Эни изо всех сил старалась выглядеть бесстрастной.

— Вот оно что. Значит, ты хочешь… я имею в виду… если ты хочешь учиться, это здорово.

— Хочу, но не хочу далеко уезжать от тебя, от Кролика, от отца с Айриэлом. Особенно теперь. Я ненавидела эту нескончаемую зиму, но тогда мы знали, чего ожидать. А теперь… дворы грызутся между собой… что-то меня не тянет покидать город.

Тиш глядела себе под ноги. Эни и так поняла главный смысл всех этих «не хочу». Тиш была слишком слабой, чтобы постоять за себя.

Эни пошла еще медленнее. Ее пугала мысль, что Тиш куда-то уедет. С другой стороны, сестра окажется вдали от разрастающегося конфликта между дворами фэйри. Так будет гораздо лучше. Эту мысль Эни оставила при себе. Никто (и тем более Эни) не позволит Тиш отправиться туда, где у нее не будет защиты.

— Я могла бы поехать с тобой, — предложила Эни. — Не в колледж, конечно. Но я подыскала бы себе работу. Мы бы сняли жилье. Двинем в Питтсбург, поближе к Лесли? Или в Атланту? Ты вполне могла бы там учиться.

— Тебе не выехать отсюда, — тихо возразила Тиш. — Если бы пораньше… А теперь нет.

Эни не хотелось говорить на эту тему. Свобода передвижения, доступная смертным, для нее кончилась. Первый же фэйри, увидевший ее, узнает, кто она такая и откуда. Здесь она находилась под защитой могущественнейших фэйри Темного двора. За пределами же Хантсдейла становилась уязвимой.

— Может, через несколько лет я и уеду, — сказала Тиш, обнимая сестру. — Ты освоишься со своим… новым состоянием. Я знаю, ты обязательно освоишься. И будет полегче.

— Мы сделаем то, что лучше всего подходит для тебя, — заявила Эни, улыбаясь через силу.

Через несколько лет их пути окончательно разойдутся. Это лишь вопрос времени. Иногда полукровки были достаточно сильными, но сильные полукровки Темного двора нередко становились мишенью для одиночных фэйри или похищались Высоким двором. Такие полукровки не могли стать полноправными обитателями Темного двора, но вне двора представляли собой серьезную угрозу. Покровительство Айриэла несколько лет оберегало Эни, Тиш и Кролика, сделав их недосягаемыми для враждебных сил. Потом Эни изменилась, и ей пришлось уйти из семьи. Кролик и Тиш не дотягивали до уровня фэйри, чтобы постоянно находиться при дворе; а в Эни было слишком много от фэйри, чтобы жить вне двора. И Кролик, и Тиш могли уехать. Теперь, когда Эни жила с гончими, Кролик мог выбраться за пределы Хантсдейла и взять с собой Тиш. А с ним Тиш будет в безопасности.

Эни не блистала успехами в учебе, но обладала, что называется, житейским умом. Повзрослев, она отчетливее поняла то, о чем догадывалась еще в детстве. Тиш была почти смертной. Кролик знал о том, как несхожи сестры, задолго до того, как Эни заподозрила это. Он ничего им не говорил, а Эни старалась ничем не выказывать свою непохожесть на Тиш. Это был ее секрет, который она хранила, как могла и пока могла. Ее жизнь состояла из секретов и притворства. А началось все после смерти Джиллиан.

В воспоминаниях Эни у Джиллиан даже не было лица. Только руки и потоки слов, всегда произносимых скороговоркой и обращенных к Эни-и-Тиш. Вечные призывы к ним «затаиться, как кролики, и не мешать мамочке».

А потом остались только Эни-и-Тиш. Эни помнила, как они прятались в шкафу и ждали, что мать откроет дверцу. Напрасно: Джиллиан не возвращалась. Оттуда, куда она ушла, не возвращались. Тиш погрузилась в печаль, и Эни ничем не могла ей помочь. Правда, Тиш старалась держаться. Ради младшей сестры. Некоторое время ей это удавалось. Но однажды поздней ночью Тиш не выдержала, схватила телефонную трубку и выступала на кнопках «особый номер на случай беды». Вот тогда пришел Айриэл и забрал их к Кролику. Так у них появился новый безопасный дом.

Тиш тот день не помнила. Она стерла его из памяти, заперла неведомо в каких глубинах. Тиш помнила только, что была жизнь «до» и «после». «После» означало: Айриэл, Кролик и новый дом. Других частей жизни для нее уже не существовало.

А Эни помнила все.

Она помнила тот страшный день, когда Джиллиан ушла и не вернулась. Исчезновение матери и печаль Тиш были ее первыми связными воспоминаниями. Для нее жизнь, которую она отчетливо помнила, началась именно с этого момента.

— Да где ты сегодня?

Тиш схватила Эни за руку и потащила к кучке парней, направлявшихся в «Воронье гнездо».

— Говорю, говорю, и все как в стенку. Ты же ни слова не слышала.

— Прости, сестренка, — фальшиво улыбнулась Эни. — Тут у меня с Гейбом…

— С отцом, — поправила Тиш.

— Отцы себя так не ведут. Словом, Габриэл не позволяет мне оттягиваться ни с кем из гончих. Достали меня его строгости.

Чем старше становилась Эни, тем труднее было ей врать, но она давно поняла важность утаивания того, о чем не нужно знать другим. Даже сестре. Конечно же, в голове у нее сейчас были не запреты Габриэла, но они ее действительно допекли. В целом она сказала правду, хотя и не открыла всего, что ее заботило.