— Ну что ж, сама виновата, — бесстрастно заметила Минерва.

На это я только поджала губы. Ну вот, она опять за свое — язвить, — но, с другой стороны, я первая начала.

— Извини. Я не хотела тебя подкалывать и пришла сюда не ссориться. — Минерва вздохнула. — Тебе что-нибудь нужно? Что-нибудь принести?

— Нет — на оба вопроса, — ответила я. И стала ждать.

— Тогда можно мне посмотреть на племянницу?

— Вот она, в кроватке.

Я показала на прозрачную пластиковую кроватку в ногах койки.

Минерва встала и пошла на тебя посмотреть. Глядела и не говорила ни слова. Молчала и не шевелилась. Потом наконец медленно погладила тебя пальцем по щеке.

— Ты правда назовешь ее Калли?

— Калли-Роуз, — ответила я. — Как сказано в объявлении.

— Привет, малышка, — проговорила Минерва.

— У нее есть имя. Зачем ты пришла, Минерва?

— Хотела повидаться.

Я пропустила это мимо ушей.

— Значит, ты давно здесь? — спросила сестра.

— Скоро две недели.

— А что так долго?

— У Калли проблемы с дыханием. Ее только вчера перевели сюда из реанимации.

— Ой, надо же. А сейчас она как?

Я изо всех сил взяла себя в руки и ответила:

— Все хорошо, но она еще плохо набирает вес, поэтому ее подержат здесь, пока она не начнет прибавлять как следует.

Минерва пристально поглядела на меня:

— У тебя усталый вид, Сеффи.

— Я и правда устала, — ответила я. — Только что родила.

Минерва кивнула с таким видом, будто понимала, что это значит.

— А кто ее кормит?

Я нахмурилась:

— Я.

— Не боишься, что грудь обвиснет?

Я наградила ее таким взглядом, что, наверное, в нем читалось все, что я хочу сказать, потому что Минерва улыбнулась и сказала:

— Тебе на самом деле наплевать с высокой вишни, да?

— Ну, если бы ты упомянула место, куда солнце не светит, было бы еще точнее, — добавила я.

— Вот и отлично. — Минерва посмеялась, но ее улыбка быстро погасла. — Все-таки больше не Минни, да?

— Я думаю, мы обе это переросли, — сказала я, помолчав.

Минерва пристально поглядела на меня, но я смотрела ей за плечо, и она опустила глаза. Прошли те времена, когда она могла запугать меня одним взглядом.

— Зачем ты пришла? — снова спросила я. — Точнее, почему именно сейчас?

— Хотела тебя повидать, — сказала Минерва обиженно.

— Ты это уже говорила. Но ты не хотела со мной видеться после ранения. Что изменилось?

— Я злилась и считала, что это ты виновата в том, что со мной произошло, особенно после того как ты уговорила меня не заявлять на Джуда, — объяснила Минерва. — И я очень об этом жалею. Это было несправедливо.

— Я тебя понимала. — Я пожала плечами.

— Когда я вышла из больницы, я очень хотела увидеться с тобой, — продолжала Минерва. — Это ты тогда исчезла. Переехала из той квартиры, и никто не знал, где ты. Словно растворилась в воздухе.

— Я была неподалеку.

— Где?

Я снова пожала плечами — мне не хотелось рассказывать подробнее. Да и что говорить? «Помнишь, Минерва, ты думала, та моя квартира была так себе? Так вот, это ты еще новую не видела»? Теперь я живу в убогой, тесной и холодной студии, где даже отдельной спальни нет. Двухконфорочная плитка, диван-кровать и крошечная, как холодильник, ванная.

И совсем не смешно, что деньги так быстро улетают, когда надо платить по счетам и за аренду и покупать все самое необходимое вроде еды, переноски для новорожденного, подгузников, коляски и всего прочего, что нужно детям. Денег у меня осталось примерно на месяц, после чего я окончательно вылечу в трубу.

— Почему ты не вернулась домой после… после того, что случилось с Джудом? — спросила Минерва.

— Это больше не мой дом, — объяснила я.

— Конечно твой. Мы все хотим, чтобы ты вернулась.

— Минерва, после того как тебя ранили, мы с тобой даже не разговаривали ни разу, так что не притворяйся, будто зазывала меня домой с распростертыми объятиями.

— Я же говорю — я злилась, но быстро это преодолела.

А я — нет.

— Мы с мамой по тебе скучаем, — продолжала Минерва.

На это мне было в общем и целом нечего сказать, поэтому я промолчала.

— Честное слово, — серьезно сказала Минерва.

— Как там мама? — спросила я.

— Хорошо. По крайней мере, делает вид.

— Пьет?

— Нет, — удивила меня Минерва. — Когда папа собрал вещи и уехал навсегда, я, мягко говоря, боялась, что она снова начнет. Но сомневаюсь, что она скучает по нему. Слишком уж она поглощена муками совести из-за всего, что у вас с ней не заладилось.

— Ой, вряд ли.

— Честно-честно.

— А ты еще живешь дома?

— Да. Не хочу бросать маму совсем одну, но, если я и съеду, она не сильно огорчится. Ты всегда была ее любимицей, — ровным тоном сказала Минерва.

Я прищурилась:

— Да ну, ерунда. Мама всю жизнь только и твердила, что хочет, чтобы я была больше похожа на тебя.

— Это только разговоры, — отмахнулась Минерва. — Ты с ней спорила. Ты никогда не слушалась. Маме это безумно нравилось. Я была скучная и послушная. А ты воплощала дух свободы.

— Чушь все это! — вскипела я. У меня своих тараканов хватает, а Минерва еще подселяет виноватых.

— Сеффи, я еще с младших классов уговаривала маму отпустить меня в Чиверс. В Хиткрофте мне ничего не светило.

— А тебе не приходило в голову, что мама была только рада сплавить меня с глаз долой?

— А тебе не приходило в голову, что мама просто не могла тебе ни в чем отказать? Ты ее за несколько недель уломала. А я не смогла даже за пять лет.

Нет уж, она меня не заставит играть в эти игры, у кого детство было тяжелее. Я опустила глаза. Минерва снова вздохнула, потом улыбнулась:

— Почему это у нас с тобой все всегда кончается спорами?

— Думаю, нам просто повезло!

Минерва опять засмеялась — и опять ее хватило ненадолго. Я так хотела, чтобы она снова стала Минни, — всей душой хотела. Моя сестра посмотрела на часы.

— Ну, мне пора, — сказала она. — Сеффи, а ничего… ничего, если мама зайдет навестить тебя?

Ну вот, приехали.

— И, предупреждая твой вопрос: нет, я приходила не для того, чтобы спросить, можно ли маме тебя навестить, — поспешила сообщить Минерва. — Я хотела повидать тебя и познакомиться с племянницей.

— Ладно. Хорошо. — Я пожала плечами.

— Так что, можно?

Я снова пожала плечами:

— Если она хочет прийти, я не могу ей помешать.

— Она не придет, если это тебя огорчит.

— Передай ей, чтобы она не говорила о Каллуме ни одного дурного слова, и тогда я не огорчусь, — сказала я сестре.

— Отлично.

Минерва опять посмотрела на часы.

— Куда ты так бежишь? — спросила я.

— Собеседование на работу, — ответила Минерва.

— А где?

— В Daily Shouter.

— Что ты там будешь делать?

— Писать статьи. Хочу стать знаменитой журналисткой.

— Ого, ничего себе! Обалдеть! — Я не стала скрывать, что это произвело на меня впечатление.

— Меня еще не взяли, — подчеркнула Минерва. — Но если не получится в Daily Shouter, попробую попасть в другие центральные газеты. Рано или поздно все получится. У меня большие планы.

— Я и не знала, что тебя такое интересует.

— Я два года была редактором новостной рассылки Хиткрофта — ты забыла?

— Да. — Я понурилась. — И правда забыла.

— Все потому, что тогда ты только и думала что о Каллуме. Если он в чем-то не участвовал, тебе тоже было неинтересно.

Это было обидно. Однако справедливо, не поспоришь.

— Так ты правда решила быть журналисткой? — спросила я.

— Да, в последнее время я все чаще и чаще об этом задумывалась, — ответила Минерва.

— Пиши только правду или гори в аду?

— Вообще-то говорят: «Пиши только правду и гори в аду», — поправила меня Минерва.

— Но все-таки у правды есть шансы?

— Типичный афоризм Сеффи, — сказала Минерва.

— Прости. Зря я ехидничаю.

— Да, зря. — Минерва улыбнулась. — Но я тебя подкалываю, ты в ответ ехидничаешь, и так будет всегда.

Я не стала отрицать, но теперь, в такой ее формулировке, это уже не казалось непереносимо ужасным. Просто вот так мы общаемся. Но я ее все равно люблю.

И, несмотря ни на что, думаю, она любит меня.

— Ладно, удачи тебе на собеседовании, — робко сказала я.

— Спасибо.

Минерва двинулась к выходу из палаты, но через два-три шага остановилась.

— Кстати, Сеффи, дочь у тебя красавица, — сказала она.

— Я в курсе, — ответила я.