— Хороший выстрел! — крикнул Макс, вспоминая, что надо бы и самому вскинуть лук.

Медленно выньте стрелу, натяните тетиву до самого лица и не забывайте дышать. Вот что говорил им учитель — тогда он посчитал его советы странным. Но стоило ему нарушить хоть один из трех, как стрелы летели мимо: одна из них угодила в его одноклассника, и тот отправился к медсестре за зельем, а Макс — к директору за наказанием.

Не думайте об этом. Думайте о стреле. Есть только стрела, вы и ваша цель.

Эли подстрелила еще одного скелета. Осталось еще трое — и целых три стрелы в руках у Макса. Взяв одну из них, он вложил ее в лук и натянул тетиву так сильно, как мог, медленно дыша и выбирая цель. Этот. Он прицелился в залитого лавовым сиянием скелета.

Макс спустил тетиву, и стрела прилетела тому прямо в грудь, заставив его ничком рухнуть в лаву, где его стремительно объял огонь.

— Еще двое! — крикнула Эли. — Пока они снова по нам не выстрелят, я стрел не получу. Все в твоих руках!

Макс хотел огрызнуться или хотя бы ответить бравой тирадой, но на это не было времени. Один скелет уже поднимал лук, целясь в Макса. Тот быстро наложил еще одну стрелу и пустил ее в полет, думая лишь о своей цели.

Стрела попала скелету в глазницу, и тот упал, так и не успев выстрелить сам. Эли радостно завопила — Макс не слышал от нее настолько оживленных криков с тех пор, как она к ним переехала. Осталась одна стрела. Макс с усмешкой прицелился в последнего скелета.

Тот целился не в них. Его внимание привлекло что-то на земле. Макс напрягся, натянул тетиву и приготовился застрелить последнего, чтобы потом похвастаться этим за ужином. Он даже знал, что скажет.

— МАКС! ЧТО, ВО ИМЯ ВЕРХНЕГО МИРА, ТЫ ТВОРИШЬ?

Мама вернулась.

Последняя стрела полетела мимо цели и воткнулась в холм, из которого и появились все их проблемы.

* * *

Гнев мамы Макса затмил и лаву, и скелетов. Она с яростным криком выхватила из мешка, что несла на себе Франсин, лопату и, ударив со всей силы, снесла последнему скелету череп. Тот с грохотом свалился на землю.

Она приказала Эли и Максу слезть с дерева и проверила, не ранены ли они — чем больше она уверялась в том, что они невредимы, тем суровее становился осмотр.

Удовлетворенная результатом, она отступила на шаг и вытянула руки.

— Луки, — потребовала она. Они безмолвно отдали их ей. Макс скосил глаза на Элисон: ее глаза расширились от страха, и он задумался, не выглядит ли так же и сам.

— Кирки! — скомандовала мама, и он, неохотно вытащив свою, отдал ее. Он ведь толком и поработать ей не успел, и вот ее забрали. Просто на тот случай, если у них остались еще инструменты, мама Макса открыла их рюкзаки. Отобрала их лопаты, факелы, все, что они успели намайнить, и дерево, которое Элисон собрала, пока они сидели на дереве.

— Откуда у вас эти инструменты? — строго спросила она. Дети переглянулись, Элисон легонько покачала головой. Нужно было врать.

Он пожал плечами и ответил первое, что пришло в голову.

— Нашли. В лесу.

— В заброшенной хижине, — добавила Элисон, когда мама Макса бросила на него недоверчивый взгляд.

Макс тут же вздрогнул. Не стоило Элисон этого говорить. Его мама знала кое-кого из тех, кто недавно оставил после себя заброшенную хижину — и она бы не обрадовалась, подумай она, что Макс там околачивается.

Мама Макса, шумно дыша, переводила взгляд с одного на другого, и Элисон даже отступила от нее на шаг.

— Не в той хижине, мам, — заверил Макс, не обращая внимания на сбитую с толку Элисон. — Эта неподалеку от овечьего загона Эли.

Мама Макса прижала ладонь к лицу и тяжело вздохнула, с усталостью потирая лоб.

— Идите в дом. В комнату Макса, оба. Элисон, я не хочу, чтобы ты возвращалась в башню, пока я уверюсь, что в ней нет других инструментов.

Найдет ли она дверь, которую скрафтила Элисон? Они с Максом с ужасом переглянулись. Мама была строителем: может, она и не могла без труда пересчитать слоняющихся по округе овец или поймать сбежавшее животное, но архитектуру она знала. Если она найдет дверь в их секретную мастерскую, все будет кончено.

Они еле заметно кивнули ей и побежали к дому.

Элисон и Макс стояли у окна и смотрели, как мама Макса расставляет в саду факелы и начинает копать траншею, чтобы остановить вялый поток лавы.

— Все плохо, а когда она найдет нашу мастерскую, станет еще хуже, — сказал Макс.

— Скоро вернусь, — шепнула Элисон, а затем выбежала из комнаты.

Макс остался у окна, надеясь, что Элисон, что бы она ни задумала, справится с этим быстро. Не стоит нарушать наказы матери, когда и так схлопотал наказание за то, что уже их нарушил. Это запустит цикл наказаний, который запрет его в комнате лет до тридцати.

Он смотрел, как работает мама, и чувствовал целую смесь негодования из-за того, что она все отобрала, и вины — из-за того, что он явно дал ей для этого серьезный повод.

— Заблокировала дверь, — тяжело дыша, произнесла ввалившаяся в спальню Эли. — Скорее всего, она ее не найдет — если только не начнет копать стену.

— Она архитектор, — ответил Макс, понимая, что они поменялись ролями: Элисон сказала какую-то глупость, а он трезво указал на очевидное. — Думаешь, я не пробовал раньше прятать вещи в стенах?

— И что, будем спокойно ждать, пока твоя мама нас не выгонит? — спросила Элисон, вставая рядом с ним у окна. Солнце садилось, траншея удлинялась, а за кругом света начинали завывать мобы. Маму Макса они, кажется, ничуть не беспокоили, и Макс знал, что если у кого-то хватит глупости сейчас на нее напасть, его сметет волной ее гнева.

— Мы будем ждать — но я не знаю, чего, — ответил он. — Я никогда не видел ее такой рассерженной. Когда я чуть не утонул, она хотя бы беспокоилась обо мне. А сейчас просто рассержена. Может быть, надо было позволить одному из скелетов в меня попасть.

Элисон бросила на него сердитый взгляд, и Макс почувствовал облегчение от того, что все вернулось на свои места, и это он снова говорил странности.

— Наверное, мы ничего не можем поделать, пока она не скажет, как собирается нас наказать, — предположила Элисон.

— Все-то ты по правилам делаешь, — сказал Макс, шлепнувшись на кровать. — Следуешь им, как одна из твоих овец.

Она смерила его тяжелым взглядом.

— Ты, видимо, ничего не знаешь об овцах. Они не слушают никого, кроме вожака. Не быть тебе пастухом.

— Что за вожак? — спросил он нахмурившись.

— Баран, за которым идут все овцы. Обычно самый старший в стаде.

— О, — откликнулся он. — А как овцы противятся вожаку?

— Тебе меня в это не втянуть, — нетерпеливо отрезала она. — Мы не можем противиться тому, чего не знаем. Ты решишь сбежать из дома, подумав, будто она тебя выгонит, а она всего-то заставит тебя заново высадить тыквы.

— Ты просто не знаешь ее так, как я, — проворчал он.

— Знаю, — она снова выглянула из окна. — Она устала. Надо ей помочь.

— Ты правда думаешь, что это нам поможет? — спросил Макс.

— Я не говорила, что это поможет нам, я сказала, надо помочь ей, — она вздохнула. — Но ты прав. От этого, наверное, будет больше вреда, чем пользы.

— Поверь мне, сейчас ей просто нужно остыть, — сказал Макс, смотря в потолок.

Чем ниже опускалось солнце, тем тусклее становился свет.

— Тут слишком темно, — объявила Элисон. — Она возвращается. Идем выясним, с чем мы имеем дело.

Элисон повернулась к двери и сделала несколько шагов по направлению к ней, а потом остановилась.

— Ах да, если бы я и была овцой, — добавила она, — я была бы вожаком.

* * *

Зашедшая в дом мама Макса почему-то была в хорошем расположении духа. Она, насвистывая, убрала инструменты и, напевая, осмотрела комнаты Элисон. На секретную мастерскую она не обратила никакого внимания.

На ужин был сгоревший тыквенный пирог. Элисон и Макс во все глаза смотрели на женщину, которая выглядела точь-в-точь как мама Макса, но быть ей точно не могла: она не причитала о безопасности Макса и не кричала на них из-за глупых ошибок. Она оживленно беседовала с ними — точнее, говорила сама, пока они таращили на нее глаза, ожидая наказания.

— Когда я была маленькой, — сказала она, — я рубила дерево, чтобы собрать дрова, и выпустила на волю кучу пауков. — Она сделала паузу, чтобы откусить еще кусочек пирога, и продолжила: — Они падали мне на голову, отскакивали, носились повсюду — некоторые кусали меня.

Она фыркнула.

— Я так испугалась, что закричала. — Она посмотрела им в глаза, чтобы они поняли всю серьезность ее слов. — Я была лучшей ученицей архитектора. И кричала из-за кучки пауков. — Она сделала глубокий вдох. — В итоге я раздавила их лопатой, стараясь не ударить в грязь лицом. Я просто кинулась на них, размахивая лопатой, давя все, что двигалось. Наверно, я причинила больше вреда, чем пользы — просто потому, что не хотела выглядеть глупо. Такой беспорядок устроила — но школьный завхоз был очень рад получить кучу шелка для луков.

— Эм… — протянул Макс.

— Это… здорово? — сказала Элисон.

— Сегодня вы оба проявили смекалку. Вы защитили себя. Прорубить крону дерева — отличное решение, Макс, а твои луки, Элисон, были сделаны на славу — и, вероятно, спасли вас обоих, а если подумать, то и меня. Я хочу сказать, что горжусь вами, — сказала она. И откусила еще кусок пирога. — Не поймите меня неправильно, я в ярости. Не знаю, зачем вы копали под холмом, и понятия не имею, откуда у вас эти инструменты. Я заберу их — и все остальное, что найду. Завтра вы очистите сад от лавы, снова обработаете землю и посадите новые тыквы.