Предметом спора стало также то, что, хотя сами пришельцы спокойно расхаживали по Земле, они отказывались пускать людей на собственные планеты и космические станции. Некоторые считали, что причина в недостаточно развитых человеческих технологиях, но официально люди просто считались слишком непредсказуемой расой.

«Что, в общем-то, логично, — рассудила Мэллори, дожидаясь прибытия полиции, и тут в сумеречном небе показался корабль. — Ну разумеется, когда ж еще я могла увидеть свою первую летающую тарелку».

Только это была не летающая тарелка, а вращающийся многогранник размером с дом, зависший над полем через дорогу от дома. Вокруг него гироскопом крутились кольца, такие яркие, что пришлось прикрыть ладонью глаза. Они выхватили силуэт человека; тот шел, спотыкаясь, словно был ранен или мертвецки пьян, и корабль завис прямо над ним. Человек — Мэллори с изумлением узнала в нем Ксана — остановился и посмотрел сначала на корабль, а потом на нее.

Он свалился в траву, и в корабле открылось отверстие.

— Твою мать, — сказала Мэллори и бросилась к нему. Но не пробежала и пары метров, как обмякшее тело Ксана поднялось в воздух и скрылось в недрах инопланетного корабля.

Она резко остановилась. Корабль улетел, забрав с собой… узника? Попутчика? Сообщника? Она не знала. Просто прикрыла глаза ладонью, наблюдая, как он стремительно набирает скорость.

— Полиции это не понравится, — пробормотала она.

А когда пошла обратно к дому, то осознала, что Ксан только что навсегда покинул Землю, а в космосе людей не было. Тогда-то у нее и зародилась эта идея.

«Ну, а почему бы и нет».

Мэллори знала нескольких гнейсов, но самой болтливой из них была, без сомнения, Стефания. Возможно, поэтому они и подружились.

— Давай я расскажу тебе, как все пройдет, — сказала она, чуть разогревшись и уже не растягивая слова. — Тебе придется вломиться к нему без приглашения. Официально принимать тебя он не станет. Но выслушает, если у него не останется выбора — станция его заставит. Тогда ты сможешь изложить свои опасения. Но раз станция уже пустила людей на борт, передумает она вряд ли. Станции довольно принципиальны.

— Значит, нужно бежать, — сказала Мэллори, откинувшись на спинку кресла в знак поражения.

— Не факт, — сказала Стефания. — Лучше прямо сказать ей, в чем дело. Возможно, я ошибаюсь.

Мэллори еще не научилась разбираться в тонкостях интонаций инопланетных рас, особенно прогнанных через переводчик, но она подозревала, что Стефания не сомневается в своей правоте. Мэллори всегда поражалась ее уверенности. Она часто задумывалась, присуща ли эта черта всем гнейсам или конкретно ей.

— Когда он тебя пошлет, приходи ко мне в грузовой отсек, — сказала она.

Разумеется, Стефания оказалась права. Она подсказала Мэллори нужный кабинет, расположенный в конце запутанного лабиринта коридоров. Но только Мэллори занесла руку, чтобы постучать, из-за двери раздался скрежещущий гнусавый голос:

— У меня нет на тебя времени, Человек Мэллори, — грубо произнес Рен.

Необходимости не было, но Мэллори все равно постучала. Что, остальным можно было цепляться за бессмысленные привычки, а ей нельзя? Нет уж.

— Я на минутку, Рен.

Дверь отъехала в сторону, и Мэллори прошла в кабинет, залитый пульсирующим красным светом. Он казался огромным, будто на сотни метров уходил вглубь станции. Потолок скрывала желтая крона исполинского дерева. Мощные корни проникали под металлический пол, и сложно было сказать, насколько далеко они расходились.

Помимо дерева в кабинете никого не было. Оглядевшись, Мэллори краем глаза заметила небольшой кусок коры, который по цвету не совпадал с остальным стволом.

— Вот ты где, Рен. Я тебя вижу. Если хотел спрятаться, не нужно было со мной говорить.

Кусок коры шевельнулся, и от дерева отделился гурудев — инопланетянин, напоминающий человекоподобного палочника. Он отошел от ствола и посмотрел на нее своими черными глазками.

— Я же сказал: у меня нет времени.

— Ну, я упрямая, — сказала она. — Где мы? Я думала, это твой кабинет.

— Так и есть, — ответил он. — Дерево позволяет мне общаться с Вечностью.

— Я думала, вы и так можете разговаривать, — сказала Мэллори.

Он поджал губы со знакомым Мэллори раздражением.

— Дерево позволяет установить полноценную связь. Без него она ослабевает. Я занят, а ты пришла жаловаться. Давай быстрее.

— Господи, какой же ты, — сказала она, упирая руки в бока. — У меня такое ощущение, что тебе вообще на меня наплевать. Какой смысл тебе что-то рассказывать, если ты и так знаешь, что я скажу?

— Именно, — ответил он. В его темных глазах сверкали красные блики. — Ты лишь зря потратишь время. Но раз ты упрямая, то продолжай.

Она глубоко вздохнула.

— Я хотела спросить насчет людей, которых ты пригласил на станцию. Для нас с Ксаном это может плохо закончиться. Ты уверен, что Вечность сможет обеспечить им и нам безопасное пребывание?

— А, да, ты говорила что-то про ауру или запах, провоцирующий людей на убийства, — фыркнул Рен. — А второй человек просто преступник, сбежавший от правосудия.

— Умеешь ты оказать радушный прием, — сказала она. — К тебе на станцию скоро завалится толпа людей, и я понятия не имею, что с ними будет.

— Вот тогда и узнаем. Загадки делают жизнь только лучше, согласись? — отозвался Рен.

— Ты вообще меня не слушаешь, — сухо сказала она. — Я хочу поговорить с Вечностью. Это она пустила меня на борт, а не ты.

— Вечность тебе верит, — ответил он. — А я — нет.

Он так раздражал, что хотелось повыдергивать себе все волосы, но вместо этого Мэллори начала расхаживать по кабинету.

— Как так вообще получилось? Жила-была огромная разумная космическая станция, знающая обо всем, что происходит у нее внутри, и вдруг решила связаться с тобой? Да будь твоя воля, ты бы всех повыгонял, лишь бы они не тратили кислород, который создает Вечность. Она дала нам с Ксаном убежище. Почему мы вообще должны тебя слушать? Ты ненавидишь людей и вечно всем недоволен!

— Она управляет станцией на высшем уровне, я — на низшем. Я понятия не имею, как она регулирует температуру для рас, привыкших к холоду, а она не знает, к какому поставщику обратиться за материалами, которые она не способна произвести. Ты ей нравишься, — фыркнув, сказал он, — но она не знает тебя лично. Просто видит, что ты вписываешься в общую картину, и ее это устраивает. А вот я не вижу от тебя никакой пользы.

— Ты так и не сказал, обеспечит она нашу безопасность или нет, — заметила Мэллори.

Рен промолчал.

— Боже, ладно, — сказала она, сжимая и разжимая кулаки в попытке расслабиться. — Я поняла. Но на всякий случай: когда на станцию приедет куча народа и кто-то умрет, надеюсь, ты вспомнишь, что я об этом предупреждала, но ни один урод меня не послушал.

— Учту. — Он приложил длиннопалую ладонь к дереву и произнес: — Мы закончили. — Он замолчал, будто прислушивался. — Подожди. Передай Ксану, что Вечность попросила его заглянуть к нам.

— Серьезно? Она может связаться с ним семью разными способами, стоит только захотеть, — холодно сказала Мэллори.

— Вообще-то, тринадцатью. Например, она может послать меня. Но хочет, чтобы за ним сходила ты.

— Сомневаюсь, что это ее желание, — пробормотала она.

— Мэллори, — окликнул Рен, когда она развернулась, и искренность глубокого мелодичного голоса заставила ее остановиться. Обычно Рен говорил как типичный самодовольный святоша, и это было совсем на него не похоже. — Я не во всем согласна со своим симбионтом, но ее желания для него закон.

Мэллори мигом запуталась в местоимениях.

— Кто со мной разговаривает, Вечность или Рен? — спросила она, не оборачиваясь.

— Да, — ответили Рен-Вечность.

Теоретически Мэллори понимала, что остальные разумные расы способны формировать симбиотические отношения, но даже не догадывалась, какую тень это бросает на представителей человечества. Все считали их неразвитыми и ужасно одинокими существами.

Ситуацию прояснила подруга Мэллори, фантасмагорка по имени Деванши, работающая в службе безопасности станции. Она пожалела Мэллори и предположила, что ей здесь очень одиноко. Мэллори подумала, что речь идет про отсутствие человеческого контакта, но похожая на хамелеона фантасмагорка пояснила, что с симбионтами одиночество не грозит.

— Все разумные расы в известной части Вселенной поддерживают симбиотические отношения, зачастую на протяжении всей жизни. Некоторые вступают в связь с собственной расой, но обычно симбионты живут в межвидовых взаимовыгодных отношениях.

Она показала на собственного симбионта. По размеру прямоходящие фантасмагоры были похожи на людей, но на этом сходство заканчивалось. Они были гибкой и сильной расой с перепончатыми ладонями и зачастую напоминали магазинные манекены, опутанные лозой жимолости. У Деванши была темно-коричневая блестящая кожа, а с задней стороны лодыжки по ее ноге поднимался шершавый стебель, доходящий до середины спины. Кое-где на нем виднелись маленькие красные цветочки. Это и был симбионт Деванши, растительный организм, который делал из нее практически настоящего хамелеона. Она называла его Чудом.