— Ты права, — сказал он, склоняясь и упираясь локтями в колени. — Я не на тебя злюсь. Надо поговорить с… кем-нибудь.

Мэллори не стала уточнять, чье имя он чуть не назвал.

— Пойду посмотрю, закончила Стефания орать на свой шаттл или нет. Она с ним нехило ругалась. У них что, разумные корабли?

Ксан пожал плечами.

— Вполне возможно.

— Ладно, тогда поговорю с ней, а потом попробую достучаться до Рена.

Ксан покачал головой, явно думая о чем-то своем.

— Гнейсов не интересуют человеческие проблемы. Лучше идти сразу к станции. Вечность сама пустила нас на борт. Она не бросит нас на растерзание волкам.

— Может, она просто не видит в этом ничего такого. В конце концов, она не человек.

За два года, прошедших с Первого контакта, ни один из главенствующих видов не проникся любовью к человеческой расе, но они согласились пустить посла Адриана Кэссерли-Берри на борт станции «Вечность» — ближайшего хаба в галактике, — чтобы он вел переговоры от их имени. Когда Адриана утвердили на должность, Мэллори с Ксаном попросили станцию выделить им убежище, пусть и по разным причинам. Их истории заинтересовали Вечность, и она позволила им ненадолго остаться, пообещав продлить срок, если они смогут вписаться в галактическое сообщество.

Мэллори предложила отработать плату за жилье и в итоге попала к исследователям. Она предпочитала не думать, как будет зарабатывать деньги, когда инопланетяне потеряют к ней интерес.

Ксан остался на других условиях, хотя и не говорил, на каких именно. Мэллори мало про него знала — только то, что он живет на борту «Бесконечности». Она старалась держаться от него подальше, и знакомство их было весьма ограниченным.

За последние месяцы трое людей обжились на станции «Вечность», и все трое предпочитали друг друга сторониться.

Главное, что никого до сих пор не убили.

— Вечность не обещала, что мы так и останемся единственными людьми, — заметил Ксан, опустив взгляд на руки. — Я просто не думал, что они договорятся так быстро. Когда их ждать, кстати?

— Не знаю, но шаттл уже покинул Землю.

Ксан тихо выругался и покачал головой.

— Разве Вечность не обещала тебе убежище? — спросила Мэллори. — Она не сможет тебя защитить?

— Постольку поскольку. Может, в экстрадиции она и откажет, но вряд ли спасет от подосланного убийцы. — Он сжал руки в кулаки и решительно поднялся.

«Вот, отлично, зачатки плана есть! — подумала она. — Он придумает, как убедить Вечность отправить их обратно домой!»

— Что-то я проголодался. Не хочешь прогуляться до кафе? — спросил он.

Мэллори часто заморгала.

— Кафе? Это твой план?

— Что-то не слышу твоих идей, — заметил он, вскинув бровь.

— Я же говорила! — возразила она. — Давай сбежим! Если не на этом корабле, так одолжим у кого-нибудь другого.

— На голодный желудок плохо соображается, — сказал он. — А у Фердинанда неплохое местечко, так что там и обсудим дальнейшие планы.

Мэллори раздосадованно огляделась, словно решение могло свалиться на нее с потолка, но потом пожала плечами.

— Ладно, пойдем в кафе. Но потом-то можно будет пойти с кем-нибудь поговорить?

Он нахмурился.

— Мэллори, я тебя не останавливаю. Иди к распорядителю станции, к друзьям, к кому ты там еще собиралась. Делай что хочешь. А я хочу есть.

— Что? Я? Но я не умею планировать. Обычно это из-за меня планы идут насмарку, — растерянно сказала она.

— Вспомни, кто тебе это сказал, и хорошенько врежь ему по лицу, — сказал Ксан. Входная панель отворилась, и Мэллори дернулась от неожиданности. — Ну, или скажи мне, я сам врежу, — добавил он и направился к выходу.

Мэллори пошла следом.

— Если люди откроют свой ресторан, я буду даже не против, — сказал Ксан.

Трап поднялся за ним и исчез в шаттле, хотя он ничего не говорил и не нажимал ни на какие кнопки. Корабль действовал сам по себе.

На выходе из отсека для шаттлов они прошли мимо Стефании, которая до сих пор молча шлифовала корабль. Мэллори остановилась и посмотрела сначала на недвижимую каменную глыбу, а потом на «Бесконечность». Она начинала подозревать, почему Ксан не рассказывал ей о корабле.

«Может, поэтому он так изменился. Интересно, что с ним произошло».

3. Первое издание «Бойни номер пять»

Ксан с Мэллори познакомились в 2033 году в городе Чапел-Хилл. Они оба учились в Университете Северной Каролины и посещали один и тот же курс, посвященный американской литературе двадцатого века. Их связало две вещи: взаимная любовь к Октавии Батлер и взаимная неприязнь к местному фанатику Воннегута.

Мэллори не имела ничего против самого Воннегута, но его фанатик бросал тень на всех почитателей автора. Худой как щепка, он постоянно ходил в берете и очках без диоптрий — по крайней мере, Мэллори была в этом уверена. Когда они добрались до Воннегута, он притащил на пару первое издание «Бойни номер пять» и гордо уселся с ним у всех на виду.

Профессор спокойно сказал, что они сначала разберут «Колыбель для кошки» и только потом перейдут к «Бойне номер пять», и то не факт, ведь помимо Воннегута есть множество книг и авторов.

Мэллори с Ксаном заговорили одновременно.

— Как насчет «Притчи о сеятеле»? — спросила Мэллори.

— А Октавия Батлер будет? — спросил Ксан.

Они посмотрели друг на друга. Ксан ткнул в нее пальцем и ухмыльнулся.

— Вот она меня понимает.

— О, да ладно, Курт поважнее будет, — отмахнулся фанатик. — Я о ней даже не слышал.

— Это твои проблемы, а не ее, — заметила Мэллори.

— Может, поискать в списке стипендиатов гранта Макартура для гениев, — добавил Ксан, указывая на телефон в руке фанатика.

— Батлер — прекрасная писательница, но на нее у нас нет времени, — сказал профессор, перетягивая внимание на себя.

— Оно было, просто вы запихнули в программу книгу, которую все и так сто раз читали, — возразил Ксан. — Мы проходим «Сердце тьмы» у двух других преподавателей! Думаете, я там чего-то не знаю?

— Со мной вы «Сердце тьмы» еще не разбирали, — прохладно отозвался профессор Рудник.

Мэллори подняла руку.

— Слушайте, я все хотела спросить, — сказала она. — «Сердце тьмы» было написано в 1899-м, оно не относится к двадцатому веку. Можно вместо него разобрать что-нибудь из соответствующего периода?

Профессор Рудник стремительно краснел; не обращая внимания на Ксана и Мэллори, он обратился к остальным студентам:

— Сегодня обсудим историческую ценность «Колыбели для кошки», а в среду начнем разбирать первую половину книги. Воннегут — плодовитый автор, но книги у него короткие. Думаю, вы сможете их осилить.

— То есть Батлер вы просто выкинете? — спросил Ксан, когда профессор начал писать на планшете, транслируя экран на интерактивную доску.

— Я не собираюсь обсуждать рабочую программу со студентами, — сказал он не глядя.

Ксан промолчал, но встал и вышел, прихватив ноутбук и рюкзак. Студенты смотрели ему вслед, но профессор продолжил писать.

После пары Мэллори нашла его на скамье у библиотеки и села рядом.

— О, любительница Батлер, — сказал он вместо приветствия. — Чего не пошла со мной? Я думал, у нас ментальная связь. — Он не отрывался от электронной книги, которую читал.

— Я с тобой согласна, но ты как-то не предупредил, что мне тоже обязательно нужно уйти, — сказала она. — Я Мэллори, кстати.

— Рад знакомству, Мэллори, — ответил он, широко улыбнувшись, и неловко пожал ее левую руку своей правой. — Я Ксан.

— И я осталась, потому что мне нравится «Колыбель для кошки», — добавила она, пожав плечами.

— Резонно, — кивнул он.

— Хотя этот фанатик Воннегута отбивает все желание учиться, — мрачно добавила она, и Ксан рассмеялся. Так зародилась их дружба.

После нескольких месяцев общения Мэллори хотела позвать его на свидание, но так и не собралась. Когда весной они отправились на учебную практику в Балтимор, где раньше жил Эдгар Аллан По, между ними проскочила искра, но убийство фанатика Воннегута и горничной все испортили. Хуже того: убийства оказались никак не связаны.

Вскоре после этого Мэллори отчислилась. Она думала, что больше никогда не увидит Ксана.

Десять лет спустя, к немалому удивлению обоих, они пересеклись на дне рождения его друга.

А еще три недели спустя он встретил ее на станции Вечность и мог только шокированно смотреть, лишенный дара речи.

Мэллори даже не удивилась. Она давно ничему не удивлялась — и уж особенно совпадениям.

Поначалу Мэллори его сторонилась. Боялась, что с ним что-то случится, если они будут рядом. В итоге ее привел к нему голод. Спрашивать инопланетян, что из их еды съедобно, а что нет, было бессмысленно: они разбирались в ее биологии примерно так же, как она в их продуктах.

Адриан сочувствия не проявил и сказал, что Мэллори должна была подумать об этом до того, как навсегда разорвала связи с Землей. Его должность и заработок позволяли питаться в лучших ресторанах и пробовать все что угодно, но Мэллори тогда была на мели и не могла позволить себе покупать еду, которую в итоге пришлось бы выбросить. Когда она пожаловалась Адриану, тот сказал, что тысячи разных видов как-то находят себе пропитание каждый день и что коллеги заверили его, что на станции есть человеческая еда, просто Мэллори плохо старается.