Полицейские обычно с большим недоверием относятся к ученым, покинувшим башню из слоновой кости в надежде раздобыть данные для своих исследований и имея при этом весьма отдаленное представление о том, что происходит у них «на земле». Так что я обрадовалась, когда лейтенант Гроссман спросила, не будет ли мне интересно получить немного практического опыта работы в ДПЛА.
«Ну разумеется», — ответила я, подумав, что речь идет о чем-то вроде стажировки и я буду присутствовать на совещаниях в ее полицейском участке. Но она имела в виду несколько более активную деятельность.
«А как ты отнесешься к тому, чтобы переодеться и выйти с нами на операцию?» — спросила она, после чего объяснила, что личность и местонахождение торговца детским порно были установлены методами киберкриминалистики. Лейтенант Гроссман посчитала, что мне, кабинетному теоретику, это будет интересно.
— Ну… да. Переодеться — в смысле, в спецназовское? А когда?
— Сегодня ночью.
Моя работа подразумевает научную экспертизу поведения в сети — от прогноза развития определенных типов поведения, например антиобщественного поведения подростков в интернете (хакерства), до создания типологий различных видов криминального поведения (киберсталкинга). Я изучаю решения на основе машинного интеллекта для обработки больших массивов информации (которые используются, например, для торговли людьми) и решения на основе средств усиления интеллекта (УИ), которые применяются для выявления развратных действий в отношении несовершеннолетних в сети. Всем этим непростым вещам я специально училась и знаю, как с ними работать. Но полицейская операция? Группа захвата? Я же почти ничего не знаю про это.
Вечером у себя в гостиничном номере я переоделась во все черное — так, чтобы сливаться с пейзажем, одеваются все эксперты-криминалисты мира. (Действительно, зачем специально распространяться о себе? Одеться в розовое — значит показать себя незащищенной, ярко-желтый тон скажет об оптимизме, а узоры — о желании показаться привлекательной.) В половине четвертого утра я прихватила с собой бутылку воды, спустилась в фойе отеля и сказала на ресепшене, что сейчас за мной приедут из городского полицейского управления.
Дежурный окинул меня скептическим взглядом.
«Я ничего не нарушала. Просто просили проследить за ходом операции», — успокоила я его.
Вот так я оказалась в этот предрассветный час в помещении для инструктажей ДПЛА. В Лос-Анджелесе всегда тепло, по крайней мере мне так говорили, но сейчас на улице неожиданно холодно. К счастью, чтобы утеплиться, у меня теперь есть бронежилет и стальная пуленепробиваемая каска.
«Сопротивление возможно всегда, — инструктирует меня полицейский. — Если кого-то из наших положили, перепрыгиваешь через него. Просто продолжаешь движение вперед. Если тебя положили — лежишь и не встаешь».
Я поглядываю на ориентировку, лежащую у меня на коленях. В ней, помимо прочего, указано, как добираться до ближайших больниц. Если тебя положили, лежишь и не встаешь…
Перед лицом неизвестности — и возможной опасности — я заняла позицию, которая очень помогала мне всю жизнь: надейся на лучшее, рассчитывай на худшее. И похоже, что это очень подходящий девиз почти для любого занятия, как в реальной жизни, так и в интернете. Всякий раз, регистрируясь в новой социальной сети, скачивая приложение, делая платеж онлайн, покупая своему ребенку очередной девайс или завязывая отношения на сервисе интернет-знакомств, мы оказываемся перед необходимостью быстрого освоения нового опыта и можем столкнуться с новыми вызовами и рисками. Взбираться вверх по крутой горной тропе, чтобы насладиться захватывающим видом — одно. Спрыгнуть с вершины с парапланом за плечами — совершенно другое. Некоторые риски стоят того. Другие совершенно необязательны. Как отличать одни от других? Вот об этом книга, которую вы держите в руках.
«Погнали!» — объявляет лейтенант Гроссман. Раздается грохот одновременно отодвигаемых стульев. Топот ботинок. Щелканье оружейных затворов. Я тянусь за своей каской и на какое-то мгновение снова, уже далеко не в первый раз этим утром, задаюсь вопросом: «И как только меня сюда занесло?»
Где я?
Мы живем в уникальный период истории человечества — возможно, что время столь же интенсивного потока глубоких перемен и прорывных инноваций не повторится никогда. Налицо тектонические сдвиги в образе жизни и мышления, обусловленные стремительным и повсеместным проникновением в повседневность новых технологий, которые меняют привычные способы коммуникации, работы, покупок, общения и почти всего остального. Это напоминает эпоху Просвещения (1650–1800), когда происходил столь же грандиозный сдвиг в сознании, науке и технологиях, сопровождавшийся огромными социальными переменами.
Просвещенность приносит новые свободы. И новые свободы, которые открывает интернет, пьянят, завораживают и манят миллиарды людей. В основе идеологии интернета лежит понятие абсолютной свободы. Но не развращает ли она? Не чревато ли это абсолютной развращенностью? Бо́льшая свобода личности означает меньший контроль со стороны общества.
Некоторые перемены выглядели привлекательно и происходили постепенно, а наряду с ними в новые пространства проникали психологические нормы. Люди почти не обращали на них внимания до тех пор, пока в один прекрасный день не замечали младенца в коляске, которому дают вместо погремушки дорогой смартфон, или малыша ясельного возраста, уверенно водящего пухлым пальчиком по сенсорному экрану. Или сбившихся в кучку подростков в торговом центре, которые уткнулись в свои девайсы и вообще не смотрят друг на друга. Все это так близко и вместе с тем так далеко!
Возможно также, что-то задело вас и дома — например, увеличивающаяся отчужденность и напряженность в отношениях или браке из-за того, что партнер часами напролет сидит в компьютере, болтая и флиртуя с новыми знакомыми со всего мира, устраивая марафонские просмотры сериалов в Netflix, с головой погружаясь в онлайн-шопинг или зависая на порносайтах, которых в Сети стало более чем достаточно.
Интернет везде и всюду. Он денно и нощно пребывает в полной готовности предоставить богатую и впечатляющую информацию. В период между 2000 и 2015 годом количество людей, имеющих доступ к интернету, возросло почти семикратно — с 6,5 до 43 % мирового населения. В январе 2016 года на Давосском форуме было объявлено, что в каждый данный момент времени в сети находится более 3,2 миллиарда человек. Менее чем за десять лет, в период с 2005 по 2015 год, число контрактов на мобильную связь возросло с немногим более 2 до более чем 7 миллиардов. Количество времени, которое люди тратят на свои смартфоны, нарастает лавинообразно — в среднем на 65 % каждые два года. Те же исследования показывают, что пользователи мобильных телефонов заглядывают в свои устройства более полутора тысяч раз в неделю. А к услугам любого, кто захочет поставить эту привычку под контроль, есть несколько приложений, которые точно подсчитают, сколько раз он заглянул в свой мобильник в течение суток.
Количество минут, ежедневно уходящих на проверку сообщений в телефоне и просмотр постов в социальных сетях, — отнюдь не мелочь. Тем исследователям, кто, как и я, занимается изучением человеческого поведения в поминутной разбивке (цифровой пыли и следов), это время рассказывает о том, как живет человек, о том, что он делает и чего не делает. Это называется анализ образа жизни — или образа жизни в Сети. В домашних условиях это время, не уделенное другим занятиям — чтению вслух ребенку, играм с малышом, беседам с домашними за ужином, вечерним разговорам с партнером перед отходом ко сну. Заглядывая в телефон или проводя время в блуждании по сайтам, человек действительно попадает в совершенно другую среду. Он где-то в другом месте. Он не присутствует в реальной действительности.
Давайте я задам вопрос, порождающий яростные споры в мире высоких технологий: действительно ли существует киберпространство?
Мой ответ — однозначное «да». Киберпространство — особенное место. В него попадают из привычной обстановки, например, из уюта собственного дома, но, оказавшись в Сети, человек прибывает на совершенно иную территорию с точки зрения его сознания или самосознания, эмоций, реакций и поведения, которые варьируются в зависимости от возраста, физического и психологического развития и личностных особенностей.
Инстинктивно мы понимаем, что это действительно так. Многим из нас случалось «потеряться» в киберпространстве, а затем осознать (как будто спросонок), что мы сожгли ужин, опоздали на встречу или забыли выключить устройство для полива газона. Это происходит потому, что в реальной жизни у большинства людей получается следить за временем. А в сети возникает эффект искажения времени. (Можете попробовать сами: когда зайдете в интернет в следующий раз, отключите часы на дисплее и периодически проверяйте, насколько хорошо вам удается оценить, сколько прошло времени). Человеческие существа устроены очень сложно и хорошо приспосабливаются к новой обстановке, и в распоряжении психологов есть данные огромного количества научных исследований и опытов, говорящие о том, что, когда человек оказывается в новой обстановке — в новом доме, новой школе, новом городе или стране, он меняет или корректирует свое поведение. Из работ в области психологии среды (междисциплинарного подхода к изучению взаимодействия людей и окружающей среды) мы знаем, что окружающая обстановка оказывает сильное влияние на внешние аспекты поведения. А теории развития говорят о том, что осознание собственного «я» появляется в процессе поэтапной адаптации к окружающей обстановке. И как известно любому, кто путешествовал или переезжал, для постижения новой местности или пространства и привыкания к ним может потребоваться время. Как у моряков, которым нужно немало времени, чтобы обрести «морские ноги» — то есть способность держаться на ногах во время качки.
