— Ничего я не забыла! — взорвалась Сабина. — Не забыла ни секунды из того дня, когда вошла в конюшню и застала тебя с другой женщиной. Так что лучше помолчи о поцелуях. Я просто потеряла голову — вот и все! Этого больше не повторится.

Ее ярость не смутила его.

— В твоих словах слишком много страсти, чтобы я мог поверить в их искренность, дорогая…

— Нет!

— Да! — настаивал Кон. — Мне казалось, что все в прошлом, но как только я увидел тебя снова, то понял, что потерял зря целых десять лет. Готов биться об заклад, что ты испытываешь те же чувства, что и я. Признайся, дорогая: мы ведь созданы друг для друга!

Смутившись под его пристальным взглядом, Сабина хотела засмеяться и все отрицать. Сказать, что глупо было бы полагать, что все эти годы в ее сердце тлел огонек любви к нему. Но где-то внутри нее слова Кона разбередили старые раны. В панике оттого, что он может оказаться прав, она повернулась к нему спиной и снова взялась за посуду.

Но и не оборачиваясь, Сабина продолжала ощущать на себе внимательный и пронзительный взгляд Кона. Затем хриплым, выдающим волнение голосом он произнес:

— Ну что ж, пусть все остается по-прежнему. Но предупреждаю тебя, Бина: я не отступлюсь. Так или иначе, но я верну тебя.

Сабина не слышала его шагов, но сразу же почувствовала, когда он ушел. Кухня опустела, и ей стало так же одиноко, как и все эти последние десять лет. Гордость, которая не позволяла ей в его присутствии проявить слабость, испарилась. Дрожа всем телом, Сабина уронила чашку, которую держала в руках, и вся как бы сжалась.

Плевать на то, что он сказал! Все это несерьезно! — твердила она в отчаянии про себя. Он якобы хочет вернуть меня. А на самом деле мечтает лишь о том, чтобы снова затащить в постель. Он и тогда хотел только этого. А получив желаемое, потерял к ней интерес и нашел другую женщину. Она не позволит, чтобы это повторилось снова. Тот, кто обманул однажды, может обмануть опять.

Она услышала, что Шэд и Бетти спустились вниз, и, быстро разделавшись с посудой, пошла в гостиную, где они обычно наслаждались чашкой горячего шоколада после того, как укладывали детей спать. Кон тоже был здесь.

Когда Сабина вошла, их глаза встретились, и она испугалась, что он напомнит ей о разговоре на кухне. Но Кон только спросил Шэда что-то о быке, который постоянно умудрялся убегать из загона. Потом беседа перескочила на другие, тоже хозяйственные темы, и наконец заговорили о том, где следует еще ожидать появления украшенных елочными игрушками кактусов.

Во время разговора Кон ни разу не обратился к Сабине, почти совсем не смотрел на нее. И все-таки нервы у нее были напряжены до предела и ей казалось: еще секунда — и что-то произойдет. К десяти часам она чувствовала себя как выжатый лимон.

— Хорошо с вами, — сказала Сабина, как только в разговоре возникла пауза, — но я буквально валюсь с ног.

— Да ты что, — запротестовала Бетти. — Еще так рано!

Чувствуя себя под пронзительным взглядом Кона, как на плахе, она поставила почти нетронутый шоколад на поднос и поднялась.

— У меня просто глаза слипаются.

— Ну, ну, — решил поддразнить ее Шэд. — Признайся, что это наш разговор о хозяйстве навеял на тебя скуку.

— Если бы мне было скучно, я бы уже давно спала без задних ног, — ответила она улыбаясь. — Спокойной ночи. До завтра.

Уходя, Сабина обернулась и поймала взгляд Кона. Ее улыбка померкла, но тут Бетти засуетилась, говоря, что ей тоже пора идти, и никто ничего не заметил. Ощущая себя так, будто чудом сумела избежать чего-то ужасного, что даже не имело названия, Сабина поспешила наверх.

7

Минула полночь, когда Кон бесшумно открыл дверь в комнату Сабины и проскользнул внутрь. Там было темно и тихо. Прислонившись спиной к двери, он выждал несколько секунд, давая глазам привыкнуть к темноте. Скоро расплывчатые в лунном свете тени обрели узнаваемые очертания.

Комната, в которой находился Кон, была похожа на его собственную. Большая, просторная, с высоким потолком и деревянным паркетом, она была обставлена массивной мебелью из орехового дерева, которая в современной квартире смотрелась бы нелепо, но здесь была на месте. Резные столбики поддерживали балдахин над высокой кроватью. Посреди громадного матраца, покрытая лоскутным одеялом, которому было не менее ста лет, спала Сабина.

Она лежала на боку, утонув в подушке, с распущенными волосами, прижатыми к груди руками, и напоминала маленькую девочку, забывшуюся после длинного и напряженного дня. Нежные губы были чуть приоткрыты.

Потрясенный Кон не мог отвести от нее глаз. Он никогда не видел ее спящей. Все те дни, когда они не отпускали друг друга ни на минуту и ловили каждый момент, чтобы побыть вместе, им, в сущности, никогда не приходилось спать вместе. Ни единого раза. И только теперь он понял, какое это упущение.

Не в силах преодолеть искушения, Кон медленно двинулся к кровати. Как бы ему хотелось дотронуться до Сабины, забраться к ней под одеяло и разбудить своим поцелуем. Вместо этого приходилось довольствоваться тем, что ласкал ее взором. Ибо знал, что стоит только ему коснуться ее, и он не сможет на этом остановиться.

Боже мой! Как она прекрасна! Теперь, подойдя поближе, он видел румянец на ее щеке, темные ресницы на молочно-белой коже скул. Сабина что-то пробормотала, знать не зная, кто стоит рядом с ее кроватью. Может, это меня она видит во сне, подумал Кон, но затем горько усмехнулся. Вряд ли. Разве что в образе монстра в кошмарах. Но мое время придет, уверял он себя. Она может не замечать меня, убегать, смотреть в глаза и говорить, что ненавидит, но они оба знали, что чувство, которое когда-то испытали друг к другу, связывает их навечно. И нужно лишь время, чтобы заставить ее это признать.

Сейчас перед ним, однако, стояла другая проблема: как разбудить ее, не поддавшись искушению, к которому подталкивало горящее в нем желание?

— Бина?

Его голос прозвучал в тишине неожиданно громко, хотя Кон намеренно говорил тихо, чтобы не напугать ее. Но она не шелохнулась. Разве что ресницы чуть дрогнули. Тогда он подошел еще ближе.

— Бина, ты меня слышишь? Мне надо поговорить с тобой.

Ответом было лишь легкое посапывание.

Он сделал еще одни шаг и оказался вплотную к кровати.

— Черт бы тебя побрал, Сабина, ты что глухая? Как мне разбудить тебя? Плеснуть холодной водой в лицо?

Сабине почудилось, будто она слышит, как Кон зовет ее откуда-то издалека. Потянувшись, она зарылась глубже в подушку и подумала: ну вот, он преследует меня и во сне. Опять!

— Сабина, вставай же! Не заставляй меня забираться к тебе в постель.

О чем он говорит? Забраться ко мне в постель? Это же сон! — пронеслось у нее в голове. Тем временем Кон дотронулся до ее плеча и потеребил ее. Так явно! Может быть, он и в самом деле здесь. Да нет, разве он осмелится войти в ее комнату. В конце концов, Шэд, Бетти, да и дети спят совсем рядом.

— Ничего не выходит, — в отчаянии пробормотал Кон. — Вот так всегда, когда…

И тут Сабина проснулась, а открыв глаза, замерла, пораженная.

— Что ты здесь делаешь?!

— Успокойся, успокойся! Я сейчас все объясню.

— Объяснишь? — переспросила Сабина, приподнимаясь и подтягивая одеяло к подбородку. — Что тут объяснять. Я же вижу, как ты пытаешься залезть ко мне в постель.

От волнения у Кона заходили желваки на скулах.

— Поверь, дорогая, если бы я задался такой целью, я бы давно это сделал, и ты бы, кстати, не пожалела об этом. Но я просто хотел разбудить тебя.

— Ну конечно, так я тебе и поверила. Я не с Луны свалилась, Кон, и знаю, для чего ты здесь.

— Ничего ты не знаешь. Я здесь для того, чтобы сказать: у Чолли начались роды.

— Что?! Не говори глупостей. Малыши должны появиться на свет не раньше, чем через два месяца.

— Вот ты им и скажешь об этом завтра утром, — хмыкнул он. — Том и Тейн привезли своих чад сюда, оставив нас присматривать за ними. А сами поехали с Чолли в больницу. Вставай дорогая, у нас дел по горло.

Было три часа утра, но гостиная в задней части дома была полна детей в пижамах. Дети Шэда, разбуженные появлением двоюродных братьев и сестер, мгновенно спустились вниз. Бина пыталась убедить их вернуться назад, но все было напрасно. Не успела она опомниться, как все уже были заняты играми.

— Ну же, послушайте, — увещевала их Сабина. — На дворе ночь. Быстро убирайте игрушки и идите спать!

Но как об стенку горох. Единственный, кто обратил внимание на ее слова, был шестнадцатилетний Дик, который строил замок для малышей.

— Не беспокойся, Бина! Только нам с Молли завтра в школу. Да и то в последний учебный день перед каникулами никто не обратит внимания, если мы вдруг задремлем на уроке.

— Но…

— Ты только зря теряешь время, — шепнул ей на ухо Кон, войдя в комнату с полной тарелкой воздушной кукурузы. — Раз убеждение не действует, попробуем подкуп. — Ароматный запах лакомства заполнил комнату, и дети потянулись к дивану, на который сел Кон.

— Воздушная кукуруза!

— Вот здорово!

— Можно нам взять немного?

Они бросились к тарелке, как голодные щенки, узревшие миску с едой, расталкивая друг друга и создавая невероятный шум. Смеясь, Кон поднял тарелку над головой и сказал:

— Минуточку! За все надо платить. Сначала заключим сделку. Вы получите кукурузу и в придачу вечернюю сказку, а затем пойдете спать. Идет?

Пять голов закивали в унисон. Трехлетнюю Энни меньше всех волновала эта сделка. Забравшись Кону на колени, она встала во весь рост, чтобы достать кукурузу, и не упала только благодаря тому, что успела вцепиться ему в волосы.

— Дай, дай мне! — пропищала малышка. — Прямо сейчас!

Улыбнувшись, Кон бросил ей несколько кукурузинок в раскрытую ладошку и обратился к другим:

— Ну так как?

— Ах, Кон, может, ты разрешишь нам поиграть еще немного?

— И нам так хочется узнать, кто же родится.

— Нет, — сказал он решительно. — Кукуруза, вечерняя сказка, и бай-бай. Или ничего не получите.

В конце концов они сдались, но Молли потребовала, чтобы сказка была по-настоящему захватывающей. Не о какой-то там Златовласке.

Кон согласно кивнул.

— Никаких Златовласок, даю честное слово! — Удерживая Энни на коленях, он протянул детям тарелку с кукурузой. — Ну как, хотите послушать историю о том, как Санта-Клаус потерял свои очки и заблудился, разнося детям подарки?

— Хотим! Хотим! А где он заблудился?

— Здесь, в Нью-Мексико, — ответил Кон. — Прямо на дороге. Это случилось холодной, дождливой ночью…

Тихо сидя в кресле напротив, Сабина видела, с каким интересом дети, устроившиеся на полу и диване, слушали рассказ Кона о том, как Санта-Клаус потерял свои очки в окрестностях ранчо и не мог поэтому как следует разглядеть карту. И о том, как Том, Тейн и Шэд, тогда еще мальчишки, помогли ему разнести подарки по всему миру.

Это он ради меня так старается, подумала в отчаянии Сабина. Хочет доказать, что изменился и стал другим человеком, не похожим на того Кона, который менял женщин как перчатки. И если она поверит ему, то вновь угодит в ловушку. А после Рождества каждый из них вернется к своей жизни, и она опять окажется одна, с разбитым сердцем, так как Кон уйдет, даже не обернувшись. Все эти разговоры о том, что он изменился, — всего лишь пустой треп. И не более того.

Но лица детей говорили о другом. Они верили Кону и смотрели на него во все глаза, боясь пропустить хоть слово. Они были просто покорены им. А детей провести невозможно, они чувствуют малейшую фальшь. Как же будут обожать его собственные дети!

Мысль, однажды поселившись в голове, не покидала ее. И все вдруг предстало для Сабины в ином свете. Теперь легко было вообразить, что один из окружавших Кона малышей — его собственный. И ее тоже.

Сабина испугалась, что произнесла эти мысли вслух. Но, когда встревоженно взглянула на Кона, тот лишь слегка улыбнулся ей и продолжил рассказ как ни в чем не бывало. Нет, нет и нет! Она не должна обольщаться, не должна думать о нем, не должна искать свои и его черты в лицах несуществующих детей.

Погруженная в свои мысли, Сабина не заметила, что сказка дошла до счастливого конца и что самые маленькие из детей уже крепко спят.

— Вот видишь, подействовало, — тихо сказал ей Кон. — Как думаешь, оставить их здесь или отвести наверх?

Сабина оглянулась. Энни и четырехлетний сын Тейна, Крис, спали на его коленях. Молли зевала, отважно борясь со сном. Не отставали от нее Дик и Пол.

— Им, вероятно, придется провести здесь всю ночь. Поэтому будет лучше, если мы их уложим в постель. Молли, дорогая, ты не поможешь нам отвести всех наверх?

— Ну конечно… А как вы думаете, тетя Чолли уже родила?

— Скорее всего нет, — сказал Кон, вставая с Энни и Крисом на руках. — Нам бы сообщили. Не забывай, что малышей все-таки двое.

Обняв Пола за плечи, Сабина посмотрела на лестницу так, будто никогда не видела ее раньше.

— Пойдем, малыш, в кровать, пока ты не свалился здесь.

— Да, да, иду.

С помощью Молли они в конце концов уложили всех спать. Наверху было темно, и только в холле тускло горел ночник. После того как Кон спустился вниз, Сабина заколебалась, не зная, что делать дальше. Следовало бы последовать примеру детей и отправиться в свою комнату. Но сон как рукой сняло, к тому же не хотелось создавать впечатление, будто она боится оставаться наедине с Коном. Да и не терпелось побыстрее узнать, как пройдут роды у Чолли.

Кона она нашла на кухне, где тот наливал себе чашку кофе. Увидев ее, он удивился:

— Я думал, ты пошла спать.

— Я не усну, пока не узнаю, как дела у Чолли. Странно, что до сих пор нет никаких известий.

— Не волнуйся. Если бы было что-то не так, давно бы уже сообщили, — заверил он ее, подавая чашку дымящего кофе.

Она заколебалась. Ей не хотелось пить кофе так поздно, но, с другой стороны, не могла же она просто стоять и смотреть на Кона. Сабина взяла чашку, села и начала размешивать сахар. Подняв голову, увидела, что Кон не сводит с нее глаз.

— Что ты делаешь? — насторожилась Сабина.

— Смотрю на тебя, — улыбнулся он. — Знаешь, из тебя получилась чертовски красивая женщина. Кто-нибудь из мужчин говорил тебе об этом?

— Если и говорил, не твое это дело, — ответила она, с трудом удерживая улыбку. — Да прекрати же, Кон. Я знаю, о чем ты думаешь. Но на меня это уже не действует.

— Да? А на меня действует, — сказал он, оторвавшись от чашки после того, как сделал очередной глоток. В глазах его при этом заплясали веселые искорки. — Стыдливый румянец идет тебе, как никакой другой женщине из тех, что я знал.

— А знал ты, конечно, многих, — с издевкой произнесла она.

Совершенно не задетый ее выпадом, Кон ответил с довольной улыбкой:

— Ревность. Теперь я знаю, что в тебе говорит ревность. А то уж я почти было поверил, что тебе безразличен.

Сердитая на себя за то, что сама спровоцировала его ответ, Сабина резко поставила чашку на стол.

— Пойду разложу пасьянс, чтобы скоротать время. «Одиночество» называется, — с намеком произнесла она.

И не дожидаясь ответа, быстро ушла в гостиную, где в ящике возле камина лежала карточная колода. Она слышала, как Кон ходит по кухне, но уверяла себя, что ее это абсолютно не волнует.

Она плохо соображала, что делает, и пыталась убедить себя, что самым важным для нее в данный момент является переложить карты так, чтобы красная дама легла на черного короля. Сабина не поднимала головы, но, настроенная на Кона, уловила, как он вошел в гостиную и подбросил поленья в камин. Затем в дальнем углу комнаты был погашен свет и выключен телевизор. Сразу стало теплей и уютней.

Но только тогда, когда он сел на диван всего в нескольких дюймах от нее, в ней по-настоящему проснулось ощущение опасности. Он был близко. Слишком близко. Стоит ей чуть-чуть шевельнуться, и она коснется его коленей. Ее руки вдруг задрожали. Она подняла карту и автоматически, не глядя на нее, положила на свободное место.

— Ну ты даешь!

Услышав его мягкий, чуть хрипловатый голос, она вздрогнула.

— Что?

— Ты положила красную семерку на красную восьмерку. А надо положить на черную, — терпеливо пояснил Кон.

Растерянная, едва слыша, что он говорит из-за сильно бьющегося сердца, Сабина невидящим взглядом всматривалась в разложенные карты.

— Про какую красную семерку ты говоришь?

— Про эту. — Наклонившись, он указал на карту, чуть коснувшись плеча Сабины. — Видишь?

У нее пересохло во рту. Она не в силах была бы вымолвить и слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ее взгляд, как магнит, притягивала мускулистая рука, появившаяся из-за плеча. Наконец Сабина кивнула. Кон не дотрагивался до нее, но она могла поклясться, что чувствовала его упругое тело и тепло, исходившее от него.

И запах! Такой родной и знакомый. Чистый, пряный. Запах настоящего мужчины. Она годами пыталась забыть его, но тщетно. Иногда, входя в переполненный лифт или ресторан, она вдруг ощущала его, и тогда сердце убыстряло бег, а глаза начинали шарить по сторонам.

Было столько мелочей, связанных с ним, которых ей не хватало, но осознала Сабина это только сейчас. Находясь в объятиях других мужчин, она не ощущала и сотой доли того, что давал ей он. Защиту, уверенность. Чувство, что ты нужна ему. Стоит ей только откинуться на несколько дюймов назад, и она снова испытает это счастье.

«И не помышляй об этом, Бина Брайони! — возник в сознании внутренний голос. — Если ты позволишь ему дотронуться до тебя, ты пропала. Он не скрывает, что собирается затащить тебя в постель. В постель, Бина! Ни больше ни меньше. Ты этого хочешь?»

Сабина не помнила, как встала, но, придя в себя, с удивлением обнаружила, что стоит на противоположном конце комнаты и делает громче звук телевизора. Она боялась тишины, которая могла выдать ее гулко бьющееся сердце.

— С картами я всегда была не в ладах, — сказала она каким-то чужим, прерывающимся голосом. — Лучше посмотрю фильм.

Не скрывая усмешки, Кон собрал карты и вытянул ноги на журнальном столике. Вольготно раскинувшись на диване, он протянул:

— Может, лучше погасим свет и поцелуемся?

Черт бы его побрал! Если он думает, что удачно пошутил, то ошибается. С непроницаемым лицом Сабина ответила:

— Да я лучше поцелуюсь с козлом, чем с тобой!

— Вот те на!

— Пошел знаешь куда, Кон!

Он неодобрительно цокнул языком:

— Только, чур, не ругаться, дорогая. Наверху дети.

Она не выдержала и рассмеялась. Ну что было с ним делать?

— Не заводи меня, Ньюман. И не называй меня «дорогая». — Сев на краешек дивана, Сабина демонстративно уставилась на экран, про себя решив, что не скажет ему больше ни слова. Появились титры с названием фильма.

Бина не могла поверить своим глазам. Ну что за ирония судьбы! Сначала в день приезда показывали «Неприкаянных», а теперь «Мост Ватерлоо». Почему под Рождество идут одни мелодрамы? Ведь стоит ей начать смотреть, как она не выдержит и обязательно расплачется. Можно представить, сколько удовольствия получит Кон, увидев ее рыдающей перед телевизором.

Нет, с нее хватит! По крайней мере, сегодня, когда они одни, а в доме темно. Нагнувшись, она взяла пульт дистанционного управления.

— Эй, что ты собираешься делать? Разве тебе не нравится фильм?