И вновь будущее явилось его мысленному взору пустынным, темным, холодным, как космос, и бесконечным, как вечность, и вновь показалось, что жизнь без Джули не имеет смысла. Горечь и жалость к себе захлестнули душу, лишая воли, отнимая мужество, — и, глянув вниз с высоты парапета, Аш вдруг впервые подумал о том, сколь легко покончить со всем этим раз и навсегда.

В следующий миг, потрясенный последней малодушной мыслью, он с отвращением поморщился, увидев себя со стороны: бесхребетный трус, упивающийся жалостью к себе. Каким глубоким презрением прониклась бы к нему Джули, когда бы узнала! И правильно сделала бы, ибо одно представлялось несомненным: ему всяко будет жить гораздо легче, чем ей. Он не обречен навсегда оставаться в Бхитхоре, и у него есть множество способов заполнить свою жизнь. На северо-западной границе редко надолго воцарялось спокойствие, и разведчики больше привыкли к войне, чем к миру. Будут военные операции в Пограничных горах и сражения, которые нужно спланировать, провести и выиграть; у него будут лошади, чтобы скакать на них, и незнакомые дикие местности, чтобы их исследовать, и горы, чтобы на них восходить… и друзья, с которыми можно поговорить, выпить и посмеяться: Зарин, Уолли, Кода Дад, Махду, Мулрадж и многие другие. А у Джули нет никого, кроме Шушилы, и, если Шушила охладеет к ней или восстанет против нее, у нее в жизни не останется вообще ничего…

Небо, которое было темным, когда Аш поднялся на крышу, начинало бледнеть, и огни в городе уже не светили: чираги выгорели или погасли, задутые предрассветным ветром. Ночь закончилась, и близилось утро; скоро запоют петухи, и начнется новый день. Пора спуститься в комнату и попытаться урвать часок для сна, пока воздух еще дышит свежестью, поскольку с восходом солнца станет слишком жарко, чтобы спать, а сегодня предстоит сделать столько дел и решить столько вопросов, что браться за них, ничего не соображая от усталости, даже и пробовать не стоит.

Аш устало выпрямился, засунул руки в карманы и в одном из них наткнулся пальцами на какой-то круглый шероховатый предмет. Это было одно из печений, которые раздавали гостям на ступенях Жемчужного дворца; из вежливости он взял его и положил в карман, намереваясь выбросить позже. Он вынул печенье и при виде его вспомнил об иных днях. Улыбка тронула губы, смягчив усталую мрачность лица, и Аш раскрошил печенье и рассыпал крошки по краю парапета, а потом в последний раз устремил взгляд на далекий силуэт Рунг-Махала и чуть слышно заговорил в тишину.

Он произносил не молитву, какой сопровождал свои жертвоприношения Дур-Хайме, но все же в своем роде молитву. Молитву и клятву.

— Не беспокойся, дорогая моя, — сказал Аш. — Обещаю, я никогда не забуду тебя. Я буду любить тебя всегда, до самой смерти. Прощай, Джули. Прощай, моя единственная любовь. Кхуда хафиз!..

Он повернулся и направился обратно к лестнице; а когда за темной грядой холмов забрезжила лимонно-желтая заря, он уже спал.

Через два дня (на день позже, чем рассчитывал Аш, и несколькими днями раньше, чем ожидал Мулрадж) новый махараджа Каридкота выехал домой в сопровождении семидесяти человек: двадцати четырех солдат, дюжины чиновников и тридцати с лишним саисов и слуг. Они были с большой помпой сопровождены до границы Бхитхора доброй половиной населения княжества во главе с самим раной. И когда они проезжали по долине, пушки трех фортов дали приветственный залп.

Перед отъездом состоялись три прощальных разговора: один — официальный в Диван-и-Кхасе, другой — у Джхоти с сестрами, и третий, конфиденциальный, — между Ашем и Кака-джи.

Официальное прощание заключалось главным образом в произнесении речей и преподнесении гирлянд, а разговор с сестрами стал для Джхоти трудным испытанием. Шушила искренне восхищалась своим старшим братом и уже изрыдалась до изнеможения, горюя о его смерти. Очутившись перед необходимостью расставания с младшим братом, она впала в истерику и устроила такую дикую сцену, что в конце концов Джхоти пришлось влепить ей пощечину. После пощечины ошеломленная Шушила замолкла, и мальчик воспользовался случаем прочитать ей по-братски наставительную лекцию о преимуществах самообладания и спасся бегством, пока к ней не вернулся дар речи.

Разговор Аша с Кака-джи происходил в гораздо более спокойной обстановке. Поначалу Кака-джи заявил о своем твердом намерении сопровождать племянника обратно в Каридкот, но Мулраджу удалось убедить старика, что сейчас его племянницы, сокрушенные известием о смерти старшего брата, крайне нуждаются в его утешении и поддержке, а когда Аш прямо сказал, что своим присутствием он замедлит скорость обратного путешествия, Кака-джи сдался и согласился (не без облегчения) остаться в Бхитхоре с остальными членами свадебного кортежа до наступления сезона дождей. Позже они двое переговорили наедине, когда Аш явился попрощаться перед отъездом.

— Я должен за многое поблагодарить вас, Рао-сахиб, — сказал Аш. — За ваши дружбу и понимание, но главным образом — за ваше великодушие. Я прекрасно знаю, что вы могли бы погубить меня, стоило вам промолвить лишь слово, и… и ее тоже. Однако вы не сделали этого, и я в неоплатном долгу перед вами. Если мне когда-нибудь представится возможность отблагодарить вас какой-нибудь услугой, я непременно ею воспользуюсь.

Кака-джи протестующе помахал ладонью, и Аш рассмеялся.

— Надо полагать, мои слова кажутся вам пустой похвальбой, ведь в настоящий момент я нахожусь не в том положении, чтобы помогать кому-либо, и вы знаете это лучше любого другого, Рао-сахиб. Даже звание капитана мне дано временно, поскольку я представляю здесь британские власти, но, как только моя миссия закончится, я снова стану младшим офицером, не пользующимся никаким влиянием. Но я надеюсь однажды получить возможность помогать своим друзьям и возвращать свои долги, и когда такое время настанет…

— Мать Ганга уже давно примет мой прах, — с улыбкой закончил Кака-джи. — Вы ничего не должны мне, сын мой. Вы учтиво обращались со стариком, и я находил удовольствие в вашем обществе. Кроме того, это мы в двойном долгу перед вами: вы спасли моих племянниц от утопления и спасли оба бракосочетания вкупе с нашей честью, которую мы потеряли бы, когда бы вернулись в Каридкот с девушками и без приданого. Что же касается до другого дела, то я забыл о нем, и вам, сын мой, советую сделать то же самое.

Губы у Аша дрогнули, и выражение его лица сказало все, что он не облек в слова.

— Да знаю, знаю, — вздохнул Кака-джи, отвечая собеседнику, как если бы он высказался вслух. — Кто лучше меня может понять вас? Но именно потому, что я научен собственным горьким опытом, я могу сказать вам сейчас: «Не оглядывайтесь назад». Прошлое — последнее прибежище неудачников или стариков, а вам еще нет необходимости числить себя среди первых или вторых. Скажите себе, что сделанного не воротишь, и забудьте об этом. Не позволяйте себе помнить и жить воспоминаниями. Такое пристало старикам, которые уже прожили лучшую пору жизни, но для молодых воспоминания о прошлом — горькая пища. Послушайтесь моего совета, сын мой: смотрите вперед, а не назад и не забывайте, что жизнь есть дар богов, ее нельзя презирать или тратить впустую. Проживите жизнь в полную силу — вот лучший совет, который я, сам того не сделавший, могу дать вам.

— Я постараюсь, Рао-сахиб, — пообещал Аш. — Мне пора идти. Вы дадите мне свое благословение?

— Конечно. Хотя, боюсь, оно мало стоит. Но так или иначе, я благословляю вас. И я также вознесу молитвы богам, чтобы они содействовали вашему быстрому и благополучному возвращению в Каридкот и даровали вам душевный покой и счастье в грядущие годы. Я не говорю вам «прощайте», ибо надеюсь еще увидеться с вами, и не раз.

— Я тоже, — сказал Аш. — Вы навестите меня в Мардане, Рао-сахиб?

— Нет. Я уже вдоволь напутешествовался и, когда доберусь наконец до дома, больше в жизни не сдвинусь с места. Но Джхоти, я знаю, очень к вам привязался, и теперь, став махараджей Каридкота, он обязательно пригласит вас в гости. Мы непременно увидимся с вами в Каридкоте.

Аш не стал опровергать последнее утверждение, хотя в глубине души знал, что не имеет ни малейшего желания снова посетить Каридкот и что, благополучно доставив Джхоти домой, никогда уже туда не вернется. Но объяснить этого старику он не мог.

По случаю официального прощания в Рунг-Махале он надел полную парадную форму, но сейчас забыл об этом и наклонился на восточный манер, чтобы прикоснуться к стопам старика.

— Да пребудут с вами боги, — промолвил Кака-джи и тихо добавил: — И можете не сомневаться: если когда-нибудь возникнет… необходимость… я дам вам знать.

Он не стал уточнять, что необходимость возникнет не у него: это и так было понятно. Он обнял Аша и, поскольку сказать больше было нечего, отпустил его. Они еще увидятся сегодня, так как Кака-джи будет провожать своего племянника до границы княжества, но возможности поговорить наедине им уже не представится, да и нужды в этом нет.

Две трети возвращающегося отряда выехали на рассвете с вьючными лошадьми и стали лагерем по другую сторону границы, милях в пяти от нее, ожидая прибытия главных участников похода, чей отъезд наверняка задержат протокольные мероприятия и церемонии. На самом деле отъезд состоялся даже позже, чем ожидал Аш, и солнце уже зашло ко времени, когда пестрая кавалькада достигла границы Бхитхора. Когда Аш повернулся в седле, чтобы в последний раз взглянуть на Кака-джи, при свете факелов он увидел на щеках старика слезы и, вскинув руку для отдания чести, с изумлением обнаружил, что и у него самого глаза увлажнены.

— До свидания, дядя! — пронзительно крикнул Джхоти. — До свидания!

Лошади взяли в галоп, и хор голосов, произносящих прощальные слова, потонул в грохоте копыт. Вскоре желтые огни факелов померкли вдали, и они поскакали по равнине, исчерченной серыми полосами лунного света и черными тенями холмов. Глубокая печаль, вероломство и гнетущая атмосфера Бхитхора остались позади, и они снова направлялись на север.

Словарь

Айя — няня.

Ана — мелкая монета.

Ангрези — английский; англичанин.

Ангрези-логи — англичане.

Ачкан — прилегающий кафтан до колен.

Баба — младенец, маленький ребенок.

Бадмаш — плохой человек, злодей.

Бара-сахиб — большой господин, важная персона.

Бара-хана — званый обед.

Барат — гости со стороны жениха.

Биби-гурх — женский дом.

Би-вакуфи — вздор, чепуха.

Билайт — Англия.

Бокс-валлах — европейский торговец.

Гур-бур — шум, гам, беспорядки.

Гхари — любая повозка, запряженная лошадьми.

Гхи — очищенное масло.

Дай — сиделка; повитуха.

Дак-бутало — здание почты.

Дак-гхари — запряженная лошадьми повозка, перевозящая почту.

Дафадар — сержант кавалерии.

Джамадар — младший офицер индийской туземной армии (кавалерии или пехоты).

Джелаби — жареные сласти из меда и масла.

Джезайл — длинноствольный мушкет.

Джхил — мелкое болотистое озеро, пруд.

Дурбар — совет знати при монархе; торжественный прием при дворе.

Дхоби — мужчина-прачка.

Занан — женская половина дома.

Иззат — честь.

Икка — двухколесная повозка, запряженная одной лошадью.

Итр — ароматное вещество.

Кускусы — толстые занавесы, сплетенные из корней деревьев.

Кхансамах — повар.

Кхидматгар — слуга, подающий на стол блюда.

Ларла — милая, дорогая.

Латхи — длинный тяжелый посох, обычно из бамбука.

Лота — маленький медный кувшин.

Махаут — погонщик слонов.

Мунши — учитель; писарь.

Нотч — танцовщица.

Пайса — мелкая медная монета.

Паллу — свободный конец сари, набрасываемый на голову, как шаль.

Пан — орех бетеля, который заворачивается в лавровый лист и употребляется для жевания.

Панкха — подвешенное опахало, приводимое в движение посредством веревки.

Панчаят — совет пяти старейшин.

Патаркар — маленькая петарда.

Патханы — представители афганских племен, обосновавшихся в Индии.

Пешва — главный министр в маратхском государстве.

Пуджа — обряд поклонения богам.

Пурдах — затворничество женщин (букв. занавес).

Пушту — язык патханов.

Пьяра — дорогой, милый.

Радж — власть; правление.

Раджа — король.

Раджкумар — принц.

Раджкумари — принцесса.

Рана — титул правителя, владетельного князя.

Рани — королева.

Рисала — кавалерия (полк).

Рисалдар — офицер индийской армии (кавалерия).

Садху — святой человек.

Саис — конюх.

Сахиба — леди.

Сахиб-логи — «белые люди».

Сахт-бай — «семеро братьев», маленькие коричневые птички, которые летают группами, обычно по семь штук.

Сипай — солдат пехоты.

Сирдар — индийский офицер высокого ранга.

Сиркар — индийское правительство.

Совар — солдат кавалерии.

Тамарш — представление; празднество.

Тонга — двуколка.

Тулвар — индийская кривая сабля.

Фаранги — иностранец.

Хавилдар — сержант пехоты.

Хазрат — ваше высочество.

Хаким — доктор.

Чапати — тонкая лепешка из пресного теста.

Чаши — тяжелые кожаные сандалии с подкованными гвоздями подошвами, какие носят на границе.

Чатти — большой глиняный сосуд для воды.

Ча-ча — дядя.

Чик — штора, сплетенная из расщепленного тростника.

Чираг — сделанная из глины масляная лампа, которую зажигают во время праздников.

Чоукидар — ночной сторож.

Чуддах — простыня; шаль.

Шабаш — браво.

Шамьянах — большой шатер.

Шикар — охота.

Шикари — охотник, следопыт.

Юверадж — наследник престола.

Якдан — кожаный сундук, приспособленный для перевозки на мулах.