Мэри Джо Патни

Шелк и тени

Пролог

Англия, 1839 год

Он называл себя Перегрином. Целью его приезда в Лондон была месть.

Смеркалось, когда «Кали» вошел в устье Темзы и причалил к острову Собак. Воздух был тяжелый, пахло гнилью и нечистотами, как почти всегда бывает на окраинах крупных портовых городов, где на небольшом пространстве живет много народу.

Прислонившись к фок-мачте, Перегрин смотрел на сияющий огнями Лондон и слушал тихий плеск волн за бортом. Сторонний наблюдатель принял бы его за равнодушного человека, любящего праздное времяпрепровождение. Но на самом деле это было не так. Кажущееся равнодушие являлось плодом долгой и упорной работы над собой, приучившей его к самодисциплине. С детства познав простую истину: хочешь жить — умей скрывать свои чувства, он так умело научился делать это, что подчас и сам не знал, что творится в его душе.

Но сегодня не было ни малейшего сомнения в природе его чувств. Под покровом темноты в городе затаился враг, и сознание этого наполняло торжеством все его существо. Двадцать пять лет он ждал момента, когда нанесет обидчику сокрушительный удар, когда тот кровью заплатит за причиненные страдания.

Пламя ненависти вспыхнуло, едва ему исполнилось десять лет, и с тех пор он не позволял ему затухнуть ни на минуту. Все эти годы он готовил себя к мести, и вожделенный час наконец приблизился.

В поисках богатства он исходил всю землю. Упражнял ум и тренировал тело. Он научился жить в любых условиях и среди разных людей. С таким неуемным стремлением он сам стал более смертельным оружием, чем нож или ружье. Одним словом, все было направлено на то, чтобы скорее достичь желаемого.

Наконец он у цели. Впереди — Лондон, величайшая столица мира. Лондон с его богатством и нищетой, снобизмом и благородными идеалами.

Оставив все таможенные формальности заботам капитана, Перегрин молча стоял, предвкушая сладостные минуты. Он уже давно сплел сети для своей жертвы; еще несколько, узлов — и она упадет в них. О, смерть будет ужасной и мучительной. Он хотел, чтобы его враг знал, из-за чего умирает, желал насладиться его смертельным ужасом и ощутить радость победы.

Перегрин же послал записку лорду Россу Карлайлу, которому отводил важную роль в осуществлении своего плана. Оставалось только ждать.

Человек, известный под именем Перегрин, — воин, скиталец, богатый сверх меры, кумир людей, живущих вне закона, — умел ждать…

Глава 1

Записка была доставлена лорду Россу Карлайлу, и через два часа он уже был на борту «Кали». Спрятавшись в тени, Перегрин наблюдал, как высокий, стройный англичанин поднимался на борт корабля.

Прошло два года с тех пор, как они виделись в последний раз, и Перегрину не терпелось узнать, насколько крепкой окажется их дружба здесь, в Англии. Одно дело, когда младший сын герцога относится по-братски к подозрительному авантюристу где-то в горах Афганистана, и совсем другое, когда ему предстоит ввести этого авантюриста в свой круг чопорной английской знати. Нельзя найти более несхожих людей, чем эти двое. И однако между ними существовала поразительная гармония ума, сердца и поступков.

Балансируя между жизнью и смертью в горах Гиндукуш, лорд Росс всегда оставался истым аристократом. И сейчас, когда он оказался в поле света лампы, Перегрин по его дорогой одежде — целая кафирская семья десятки лет жила бы на деньги, потраченные на нее, — и манерам сразу признал в нем человека, принадлежащего правящему классу одной из самых могучих держав мира. Перегрин вышел навстречу другу.

— Я рад, что мое послание застало тебя дома, Росс, — сказал он. — Спасибо, что не заставил себя ждать.

Взгляды двух мужчин встретились. Глаза лорда Росса были карими, что создавало неожиданный эффект в сочетании со светлыми волосами. Несмотря на крепкую дружбу, между ними все же всегда существовало соперничество. И сейчас их встреча не обещала быть легкой.

— Мне хотелось убедиться, что это именно ты, Микель. Вот уж не думал, что увижу тебя в Лондоне. — Англичанин протянул другу руку.

— Я же сказал, что приеду, Росс. Неужели ты сомневался во мне?

Несмотря на некоторую настороженность, Перегрин крепко пожал протянутую руку, чувствуя бесконечное удовольствие от ответного рукопожатия.

— Ты уже обедал? — спросил он.

— Да, но не откажусь от стаканчика твоего чудесного бренди.

— Мы специально остановились во Франции, чтобы пополнить запасы.

Перегрин первым спустился по лестнице. Введя спутника в роскошную каюту, он настороженно посмотрел на него: насколько изменился лорд и можно ли на него положиться?

Поддавшись минутному сомнению, Перегрин решил проверить друга. Без предупреждения он развернулся на каблуках и занес локоть правой руки, нацеливаясь в грудь англичанина. Сила удара, если бы он последовал, свалила бы взрослого быка, но Росс с быстротой молнии перехватил руку Перегрина и незаметным ударом сшиб его с ног. Перегрин сжался и откатился к переборке.

— Рад, что цивилизация не расслабила тебя, — смеясь, проговорил он, и двух лет разлуки как не бывало. — Я не учил тебя такому приему.

— Я посчитал, что мне надо хорошо подготовиться на случай твоего приезда в Англию, — дружелюбно ответил Росс, протягивая руку, чтобы помочь хозяину подняться. — Мир, старый черт?

— Мир, — сказал Перегрин, вставая на ноги.

Его сердце пело, потому что старая дружба с годами не ослабела, и причиной этого был не только расчет на помощь друга.

— Когда ты ступил на палубу, — сказал Перегрин, — то выглядел как истый джентльмен, и я грешным делом подумал, что ты забыл Гиндукуш.

— Если я выгляжу как джентльмен, то ты похож на восточного пашу, который никак не может решить, помиловать меня или бросить в подземелье.

Росс внимательно осмотрел каюту, где восточная роскошь сочеталась с европейскими удобствами. Большой дубовый стол был, несомненно, европейского происхождения, в то время как прекрасный персидский ковер, покрытые бархатом скамьи и разбросанные везде вышитые подушки являлись предметами восточного убранства. Низкие турецкие диваны так и тянули к себе усталого человека.

Лорд опустился на один из диванов и скрестил по-восточному ноги, обутые в элегантные ботинки. Он до сих пор с трудом верил, что его загадочный друг был в Англии. Ибо Перегрин принадлежал другому, не обремененному условностями миру, миру дикой природы и бурных страстей. Но как ни странно, несмотря на свободный восточный халат и длинные черные волосы, он не казался здесь человеком посторонним.

Перегрин подошел к застекленному шкафу, достал графин с бренди и разлил его содержимое в хрустальные бокалы. Росс взял бокал и, задумчиво склонив голову, произнес:

— Похоже, ты хорошо практиковался в английском. Сейчас почти не чувствуется акцента, и ты говоришь, как настоящий британец.

— Рад это слышать, — ответил Перегрин, полуразвалившись на другом диване так, чтобы хорошо видеть гостя. — Я хочу стать настоящим светским львом. Каковы мои шансы на успех?

От неожиданности Росс чуть не захлебнулся бренди.

— Господи! — воскликнул он. — Зачем тебе нужно играть в эти светские игры? — Он был настолько удивлен, что совершенно забыл о такте. — Ты не представляешь, как это скучно — быть британским аристократом. Мне кажется, этот образ жизни тебе совершенно не подходит.

— Должен ли я расценивать твои слова как отказ от желания представить меня твоей семье и друзьям?

Росс нахмурился, уловив легкую иронию в голосе друга.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, Микель. Я твои бесконечный должник, и если тебе в голову пришла дурацкая идея войти в так называемое общество, то я сделаю все, что в моих силах. Для того чтобы войти в общество, нужны деньги и рекомендации, а у тебя есть и то, и другое. Однако ты не должен забывать, что для них ты всегда будешь посторонним, не принадлежащим их кругу.

— Ни одно общество не примет человека, рожденного вне его, — согласился Перегрин, — но я не стремлюсь стать его душой. С меня достаточно и того, что ко мне будут относиться как к экзотическому баловню судьбы.

— Мне кажется, что им никогда не удастся приручить тебя, — ответил Росс, удивляясь все больше. — Не могу вообразить, почему тебе вдруг захотелось тратить свое время на людей, которые считают, что на Париже кончается земля?

— Все-таки я считаю, что мне стоит попытаться, — сказал Перегрин и залпом осушил бокал. — По правде говоря, общество как таковое совершенно меня не интересует. Но пока я в Лондоне, мне бы хотелось… — Он замолчал, подыскивая подходящие слова. — Я хочу свести кое с кем старые счеты.

— Кто бы он ни был, мне бы не хотелось оказаться на его месте, — заметил Росс. — Возможно, он один из тех, кого я хорошо знаю?

— Вполне возможно, — ответил Перегрин, и в его зеленых глазах вспыхнул кошачий блеск.

Перегрин явно колебался, стоит ли раскрывать всю правду. Несмотря на приличный английский и обширные знания, которым мог позавидовать любой кембриджский стипендиат, в его жестах и смене выражений лица было что-то неуловимое, что выдавало в нем чужестранца. Росс должен был признать, что никогда не понимал образа мышления этого человека, и именно это тянуло к нему еще больше.

Наконец Перегрин нарушил молчание:

— Принимая во внимание, как тесно переплелись родственные узы в британском высшем обществе, может случиться, что человек, интересующий меня, твой кузен, сын твоей крестной матери или что-то в этом роде. Если это так, то мне не хотелось бы посвящать тебя в мои планы, но я попрошу тебя об одном — не мешать. Справедливость должна восторжествовать.

Стараясь казаться безразличным, Росс спросил:

— Как зовут этого человека?

— Чарлз Велдон. Достопочтенный. — В голосе Перегрина чувствовалась ирония. — Ты наверняка слышал о нем, если и не знаком лично. Он один из самых известных лондонских бизнесменов.

Росс нахмурился.

— Я хорошо знаю его, — сказал он. — Ему недавно присвоили титул баронета, и сейчас он сэр Чарлз Велдон. Ты не напрасно заговорил о моих кузенах. Мы с ним не родственники, но по странному стечению обстоятельств он только что сделал предложение одной из моих кузин, и она склонна принять его. — Росс допил бренди и еще больше нахмурился. — Так случилось, что она самая моя любимая кузина.

— Я не знал, что он хочет обзавестись еще одной женой, — сказал Перегрин, разливая бренди по бокалам. Он с непринужденной легкостью опустился на диван, поджав под себя одну ногу. — Догадываюсь, что ты не одобряешь этот брак. Ты что-нибудь знаешь о его позоре?

— Нет. Он всеми уважаемый человек. Как младший брат лорда Батсфорда, вхож в самые высокие круги общества, несмотря на то что нажил свое состояние на торговле и финансовых операциях. — Росс немного помолчал и продолжил: — Велдон всегда был со мной очень приветлив, и я не могу понять, почему он вызывает у меня такое беспокойство. Возможно, из-за этой самой приветливости.

— Твоя кузина влюблена в него? Росс покачал головой.

— Сомневаюсь. Он почти на двадцать лет старше Сары, а она отнюдь не романтическая натура.

— Если сердце леди осталось спокойным, будешь ли ты возражать, если эта помолвка не состоится?

Росс молчал, размышляя, почему Велдон вызывает в нем такое беспокойство, припоминая некоторые слухи и домыслы, связанные с именем этот человека.

— Можешь ты с уверенностью сказать, что Велдон заслуживает сурового наказания? — спросил он.

— Даю слово, что он заслуживает того, что я ему уготовил, и даже больше, — ответил Перегрин.

Голос его звучал тихо, но убедительно. И Росс поверил ему. Перегрин, с его своеобразным умом, что называется, на восточный манер, был для него загадкой. Но Росс никогда не сомневался в его честности.

— Скажу откровенно, буду рад, если помолвка не состоится, — сказал он, — при условии, что твои действия не повредят Саре.

— У меня нет ни малейшего желания причинять вред невиновным, — ответил Перегрин, откидываясь на шелковые подушки. — Расскажи мне побольше о своей кузине.

— Леди Сара Сент-Джеймс — единственная дочь герцога Хеддонфилда. Наши с Сарой матери были близнецами. Две шотландские красавицы из семьи среднего достатка. Они приехали в Лондон, не имея за душой ни гроша. Их капиталом была только красота. — Росс отпил бренди, смакуя его аромат. — Этого капитала оказалось достаточно, и красавицы Монтгомери, как их все называли, скоро стали герцогинями, сделав несбыточной мечту многих матерей Британии, которые пытались выгодно выдать своих дочерей замуж.

— Сколько лет твоей кузине?

Росс стал быстро подсчитывать в уме. Сара была на четыре года моложе его.

— Двадцать семь, — ответил он.

— Старовата для невесты. Она что, совсем некрасивая? Росс расхохотался.

— Отнюдь. В Англии двадцать семь не такой уж критический возраст для замужества. У нее нет отбоя от женихов. Стоит ей только пожелать, она тотчас выйдет замуж.

На загорелом лице Перегрина появилось задумчивое выражение.

— Я бы хотел поскорее познакомиться с леди Сарой, — сказал он, — но сначала мне нужно приобрести облик настоящего английского джентльмена.

Росс изучающе посмотрел на друга.

— Это легко сделать. Завтра утром я отвезу тебя к своему портному и цирюльнику, но предупреждаю, что современная английская одежда менее удобна той, что ты обычно носишь. Только смотри не перестарайся. Некоторый налет экзотики сделает тебя более привлекательным в глазах общества, которое жаждет новизны. — Немного помолчав, Росс загадочно улыбнулся. — Я представлю тебя как принца…

Перегрин нахмурился. Его брови, черные и густые, сошлись на переносице, придавая лицу нечто демоническое,

— Принц не совсем то, что эмир.

— В английском языке для эмира нет подходящего эквивалента. Так что вполне сойдет и принц. Титул принца сделает тебя важной персоной, хотя в Англии не ценятся чужие титулы. Принц Перегрин из Кафиристана — это станет сенсацией. Ты произведешь фурор.

«Особенно в среде пресытившихся хозяек гостиных», — пронеслось в голове Росса. Дело принимало занятный оборот. Азиатский ястреб в стае напыщенных английских голубей.

Леди Сара Сент-Джеймс прогуливалась по саду, окружавшему Хеддонфилд-Хаус. Вдруг за живой изгородью послышались шаги. Поступь была твердой, мужской. Сегодня он решил прийти рано.

Сара непроизвольно и судорожно стала поправлять растрепавшиеся русые волосы, пока не осознала, что ведет себя, как неврастеничка. Надо было думать раньше, когда сэр Чарлз делал ей предложение руки и сердца. Сара отлично понимала, что не ее красота влекла к ней сэра Чарлза — если бы это было его главной целью, то он нашел бы невесту и получше, — а знатное происхождение, умение вести себя в обществе и роль хорошей матери для его дочери. Сара, как никто, подходила ему по всем статьям, а потому растрепанная прическа не имела в данной ситуации никакого значения. Уж коль скоро ты решилась дать Велдону то, что он искал, нечего нервничать, а лучше взять себя в руки и с достоинством встретить будущего мужа. Она успокоилась, приняла приличествующую случаю позу и стала задумчиво созерцать лилию.

Знакомый голос позвал:

— Сара, где ты? Я уверен, что ты где-то здесь. Деланная задумчивость вмиг улетучилась, и Сара бросилась в объятия кузена.

— Росс, какой приятный сюрприз! Ты принес мне последнюю главу своей книги?

— Я уже стал опасаться показывать тебе новые главы, — ответил Росс, целуя кузину в щеку. — Наверное, я совершил ошибку, познакомив тебя с восточными учениями, так как нашел в тебе беспощадного критика,

Сара с тревогой смотрела на него.

— Ты же говорил, что мои замечания идут тебе на пользу.

— В том-то все и дело, — вздохнул Росс. — Твои замечания всегда справедливы. Ты знаешь теперь об Азии и Среднем Востоке больше, чем любой чиновник из министерства иностранных дел. Мне было бы гораздо легче, если бы ты ничего не знала. Тогда бы я мог игнорировать твои замечания. Следующая глава будет готова через неделю, — сказал он, скорчив недовольную гримасу. — Легче путешествовать, чем писать книгу.

Поняв, что Росс ее просто дразнит, Сара успокоилась.

— С нетерпением буду ждать следующей главы, — сказала она. — Эта книга будет самой лучшей из всех, что ты написал.

— Ты всегда так говоришь, чтобы поддержать меня, — ответил Росс.

— А ты открываешь мне незнакомый мир.

Сара никогда не видела мест, где побывал Росс, но его письма и статьи в журналах помогали ей скрасить скуку повседневной жизни. Именно она заставила его взяться за перо и описать все свои приключения. Первые две книги имели потрясающий успех, и новая обещала быть такой же интересной.

— Хочу предупредить, — продолжила она, — я жду гостя.

— Я его знаю? — спросил Росс.

Сара сморщила свой маленький аристократический носик.

— Чарлз Велдон придет за ответом на свое предложение.

— Я как раз и пришел для того, чтобы поговорить с тобой об этой помолвке. Ты по своей воле принимаешь его предложение? Мне кажется, что дядя принуждает тебя к этому.

— Ошибаешься, Росс. Твое воображение подводит тебя.

Сара взяла кузена под руку. Они ходили взад и вперед по аллеям сада, причем Россу все время приходилось приспосабливаться к маленьким шажкам кузины.

— Отец одобряет этот брак, но совсем не принуждает меня. Так как его титул и вся недвижимость, согласно правилам майоратного наследования, переходят к кузену Николасу, ему хотелось бы видеть меня хозяйкой собственного дома, окруженной заботой мужа.

— И ты с ним согласна? — недоверчиво спросил Росс. — Вне всякого сомнения, дядя Хеддонфилд хорошо обеспечит тебя, и ты станешь достаточно богатой женщиной, а что касается мужской защиты, то ты вполне могла бы получить ее в моем доме. Почему бы тебе не пожить у меня? — Росс с надеждой посмотрел на Сару. — Мой мавзолей слишком велик для одного.

— Я бы предпочла жить в коттедже, увитом розами, в окружении моих кошек, — ответила Сара, громко рассмеявшись. — Ты же знаешь, какая я эксцентричная. Боюсь, что постоянное общение со мной не доставит тебе удовольствия.

— Наоборот, — ответил Росс. — Мы оба унаследовали повышенную чувствительность от красавиц Монтгомери. Я тоже перееду в коттедж со всеми своими азиатскими рукописями. За чаем я буду читать тебе и твоим кошкам стихи турецких поэтов… Сара, ты любишь Чарлза Велдона? — спросил Росс, становясь серьезным.

Сара с удивлением посмотрела на него.

— Конечно же, нет, но считаю, что мы с ним хорошо поладим. Я ничем не рискую, выходя замуж за Чарлза. Он человек воспитанный, хорошо образованный, и мы вполне подходим друг другу. Папе будет приятно видеть меня замужем, а мне самой хочется иметь детей.

— И у вас будет современный брак, где муж и жена живут каждый своей жизнью.

— Естественно, — согласилась Сара. — Именно это и привлекает меня в Чарлзе. Не думаю, что мне понравился бы муж, который бы постоянно указывал, что мне делать.

Росс печально покачал головой.

— Какая же ты хладнокровная, Сара. Неужели тебе никогда не хотелось влюбиться?

— Из того, что я вижу вокруг, любовь не приносит ничего хорошего. — Сара теснее прижалась к руке Росса. — Мне казалось, что ты уже выбросил из головы все эти бредни.

Росс печально улыбнулся:

— Родившись романтиком, навсегда им остаешься. Такова уж моя судьба, а от судьбы не уйдешь. Ты всегда была более хладнокровной, чем я.

Они вышли на небольшую залитую солнцем поляну, на краю которой стояла скамейка. Росс подвел к ней кузину, и они сели. Сквозь деревья пробивался слабый шум уличного движения, но здесь, на поляне, было тихо и уютно. С трудом верилось, что дом и сад расположены в самом центре Лондона.