Паркер вздохнул и покачал головой.

— Знаешь, было бы неплохо, если бы во главе программы встали настоящие ученые, а не политики и прихлебатели-пиарщики.

— Тут я с тобой соглашусь. — С другой стороны, я не знала, к чему приведет мой уход. Возможно, ни к чему хорошему. Но я не собиралась красть такую возможность у человека, который так долго и усердно работал. Хотя Рейнард меня, пожалуй, будет за это проклинать, ведь, вернувшись в программу, Хелен улетит от него. — Как твоя жена относится ко всей этой идее трехлетней разлуки?

От шлема Паркера отражался солнечный свет. Он едва качнулся из стороны в сторону. Вокруг нас шипел воздух, отягощенный его молчанием.

С чего я вообще взяла, что могу задавать вопросы личного характера? Мы относились друг к другу с уважением. Но не более того.

— Забудь. И прости, я зря подняла эту тему.

Паркер прочистил горло. Его шлем задвигался так быстро, что солнечные блики пустились в пляс на изогнутой поверхности.

— Она… — его голос сорвался: — Это она убедила меня лететь.

В его голосе ясно чувствовались любовь и боль. И я невольно удивилась, потому что последние четыре года Паркер крутил роман с Бетти.

* * *

Какая-то часть меня ожидала, что Паркер не упустит возможности взглянуть на шоу и пойдет в офис Клемонса вместе со мной, но в какой-то момент он отстал от меня и пошел в сторону крыла космонавтов. Я призвала себе на помощь унаследованную от матери выправку и холодную ярость южанки, после чего вошла в приемную Клемонса с такой прямой спиной, словно держала на голове стопку книг.

Миссис Кар подняла голову и улыбнулась.

— Доктор Йорк! А я думала, вы в Чикаго.

За ее спиной дверь в офис Клемонса была открыта. Он сидел, закинув ноги на стол, и читал журнал.

Я ответила чуть громче, чем требовалось, чтобы он меня услышал.

— Я и была там, но кое-что случилось. Директор не занят?

Клемонс опустил журнал и убрал ноги со стола.

— Проходи.

Я вошла и закрыла за собой дверь — на случай, если вдруг мне придется повысить голос. Клемонс вопросительно приподнял брови и взял из пепельницы сигару.

— Тебе Паркер докучает?

— Нет, сэр. — Я убрала руки за спину, чтобы подавить желание засунуть их в карманы летного костюма. — Я пришла подать в отставку.

Клемонс неуклюже перехватил сигару, и она полетела на пол, оставляя за собой хвост из дыма и пепла подобно затухающей ракете.

— Какого… — он подхватил сигару с пола. — Что Паркер натворил?

— Он мне не докучает. — Хотя тот факт, что Клемонс сразу пришел к такому выводу, не сулил ничего хорошего в отношении миссии. — Вообще-то он даже сам предложил подкинуть меня из Чикаго, за что я ему очень признательна. Я намереваюсь уйти в отставку, чтобы Хелен Кармуш вернулась в состав экспедиции.

Если бы Клемонс обращал на такие мелочи внимание, он бы знал, что чем вежливее я начинала разговаривать, тем больше я злилась.

— Давай без глупостей.

Судя по всему, он не обращал внимания.

— Глупостей? — Я шагнула к нему и оперлась ладонями о стол. Вот однозначный плюс в моем решении уволиться: наконец-то я могла не беспокоиться о том, что он обо мне подумает. — Хелен Кармуш готовилась к этой миссии больше года. Она разбирается в вычислениях не хуже меня. Глупость — это снимать ее с экспедиции и заменять ее человеком, который все время будет пытаться наверстать упущенное.

Клемонс потушил свою сигару и поднял обе ладони в умоляющем жесте.

— Я бы тебя попросил пересмотреть свою позицию.

— Нет. Это исключено.

— Кармуш согласилась на замену. — Он встал и обошел стол, глядя на меня сверху вниз. — Мы с ней пришли к тому, что она вместе с мужем войдет в состав следующей группы колонистов, если у нее еще будет желание. На этой миссии нам нужна ты.

— В рекламных целях! Во всех других отношениях я стану просто балластом, потому что я пришла на смену квалифицированному специалисту.

— Да, — Клемонс застегнул свой пиджак, а затем, пожав плечами, снова расстегнул. — Я знаю о рисках, и да, это нам поможет. Уже помогло, и сенаторы готовы оказать нам финансовую поддержку. Ты вообще знаешь, у скольких из них есть дочери — фанатки Леди-Астронавта? И все благодаря тебе?

Мой живот сковал ужас.

— И этого достаточно, чтобы поставить всю экспедицию и ее участников под угрозу?

— Ты ведь уже согласилась. И ты была готова все наверстать.

— Потому что вы решили мне не сообщать, что мною заменят кого-то другого. — Я покачала головой, но мне никак не удавалось выбросить из нее мысль о том, как радовалась предстоящей миссии Хелен. — Я не на это соглашалась.

— Если ты сейчас дашь задний ход, это будет выглядеть плохо. Очень плохо. Мы ведь уже выступили с заявлениями. — Клемонс упер руки в бока. Даже без традиционного облака дыма он довлел надо мной. — Подумай, что скажет пресса, если первая женщина-космонавтка оставит миссию.

— Первой женщиной, полетевшей в космос, стала Хасира.

— Ты — первая американка, а Хасира все равно от нас уходит, чтобы выйти замуж, — он покачал головой. — Нам нужно убедить конгресс штатов в том, что эта программа необходима. Если они обрежут финансирование, миссия обречена. Точка.

Я стиснула зубы, как будто так я могла усмирить разогнавшееся сердце.

— Но это неправильно.

— Это необходимо.

В тот момент я ненавидела Клемонса, потому что в его словах был смысл. Может, все было бы по-другому, если бы у меня не было брата-метеоролога, который снабжал меня последними сведениями о парниковом эффекте, угрожавшем Земле. Может, все было бы по-другому, если бы я не жила какое-то время в космосе и не видела своими глазами облака и сильнейшие штормы, сеявшие хаос на побережьях нашей страны.

— Позвольте мне хотя бы сделать вот что: я не стану принимать решение, пока не поговорю с Хелен.

Глава шестая

...

ИТАЛИЮ ПОРАЗИЛА АНОМАЛЬНАЯ ЖАРА

Рим, Италия 4 сентября 1961 г.

(«Ассошиэйтед Пресс»)

В Риме вводятся нормы снабжения водой. Город страдает от засухи и жары, подобных которым Италия не видела на протяжении последних семидесяти лет. По крайней мере, 21 человек погиб в результате жары, сопутствующих штормов и утопления во время попытки спастись.

Вчера в отдельных районах прошли грозы, обеспечившие небольшую передышку от жары, но Рима это не коснулось. От ударов молний погибло несколько человек, а также десятки животных на фермах. Кроме того, молнии стали причиной ряда пожаров. Римская водопроводная компания объявила о запуске программы по ограничению водоснабжения, в результате которой каждое домохозяйство на следующей неделе останется без воды максимум на сутки.

Клемонс сверлил взглядом пол. Мясистая шея, перевалившаяся через воротник, обрела цвет спелого помидора. Он решительно кивнул и повернулся к столу, захватив сигару и журнал.

— Позвони с моего телефона.

— Я пойду к ней домой и…

— Пожалуйста. — От этой просьбы я так опешила, что сразу замолчала. Клемонс повернул журнал так, чтобы я могла его рассмотреть. Журнал «Тайм». На обложке огромное художественное изображение Марса и единственное слово: «ЗАЧЕМ?» — Если решишь отказаться, я хочу знать об этом сразу, потому что этому агентству придется приложить все силы, чтобы сдержать распространение слухов.

Я сглотнула и кивнула, но не собиралась идти на попятную. Как только Клемонс вышел из комнаты, я взяла трубку и позвонила Хелен домой. Накручивая телефонный провод на запястье, я оперлась о стол, не решаясь сесть в кресло босса. Мои представления о приличиях бывают довольны забавными.

Хелен ответила только после третьего гудка.

— Дом Кармушей. Говорит Хелен Кармуш.

— Привет… Это Эльма, — я прочистила горло, слушая воцарившееся в трубке молчание. Тихий треск помех ответил сразу на многие вопросы: — Я только сейчас узнала, что тебя сняли с программы… Но Клемонс сказал, что ты согласилась. Ты… ты точно согласна?

— Так я смогу проводить больше времени с Рейнардом.

— Но ты так много работала. — Я выждала несколько секунд, давая ей возможность ответить. Но из трубки доносился только едва слышный шум ее дыхания — единственный индикатор того, что связь не прервалась. — Я сказала Клемонсу, что никуда не полечу, если ты не согласна со своим увольнением.

— Да, Эльма, ну конечно. Ты можешь спокойно лететь.

Когда Хелен чему-то радуется, в ее голосе пробивается тайваньский акцент. А вот когда она злится, то начинает говорить как аристократка с северо-востока США. Прямо сейчас я беседовала чуть ли не с Кэтрин Хепберн [Кэтрин Хепберн (1907–2003) — американская актриса, которая была ведущей актрисой в Голливуде на протяжении 60 лет, а также номинировалась на премию «Оскар» двенадцать раз и была удостоена этой премии четырежды. Она, как и многие актеры Голливуда середины прошлого века, говорила с так называемым голливудским акцентом. В конце 1920-х годов звуковое кино постепенно сменяло немое. Всем актерам стало очевидно, что для успешной карьеры помимо качественной игры и внешности необходима еще и правильная манера говорить. Примерно в это же время среди преподавателей частных нью-йоркских школ набирал популярность так называемый «правильный английский язык» или «мировой английский язык» — разработка лингвиста Уильяма Тилли. Позднее такой говор станут называть «трансатлантическим акцентом». По сути, это результат скрещивания британского RP (Received Pronunciation или «нормативное произношение» — эталон британского английского, акцент королевы Елизаветы и Стивена Фрая) с американским акцентом северной части США.].

— Послушай, если ты против, я откажусь. Я ему так и сказала.

— Ради всего святого! Я тебе уже сказала, что я не против. Я разрешаю тебе лететь. Хочешь, чтобы я тебе сказала, как я счастлива? Ничего подобного. Мы с тобой подруги, но я не стану тебе лгать, чтобы ты почувствовала себя лучше.

— Я… Прости меня. Я не хотела… Я скажу ему, что не полечу.

— Это будет абсолютно неоправданная жертва, — Хелен вздохнула, и ее голос чуть смягчился. — Про тебя уже во всех газетах написали. Если ты сейчас уйдешь и наведешь шороху, программа лишится поддержки. Я понимаю, в какой ты оказалась ситуации, но в этом случае я точно против.