— Сожги платье, Элен. Девочка теперь одна из нас. Неважно, каких она кровей, мне это ни о чем не говорит, ты знаешь. Все должны считать, что это я спасла ее из лап медведя. Теперь она моя. Лорды — или как их там зовут — такие же мужчины, как и варвары. В следующий раз пусть внимательнее смотрят за своими детьми, чтобы их не воровали. Никакого мужчины и в помине не было, ты знаешь правила, — строго произнесла Арда.

— Да, знаю, — с тоской ответила Элен.

Прошло шестнадцать лет с тех пор, как Сатирра попала в ксанфат.

Девочка выросла слишком послушной и по-доброму наивной, что совсем не свойственно амазонкам. Выросла сильной и крепкой, даже имея только одну лишь здоровую руку. Ростом она была ниже всех, ее тело хоть и обросло мышцами, но, несмотря на ежедневные тренировки, значительно отличалось от мужеподобных тел амазонок. Ее темные волосы отросли до колен, но она не обрезала их, как большинство женщин, потому что они мешали охоте, да и в быту, а заплетала в длинную косу. В ксанфат считалось, что длинные волосы притягивают удачу. Кроме того, они скрывали шрам на затылке, а иногда Сатирра прикрывала ими отметины на непослушной левой руке.

Конечно, Сатирра отличалась ото всех, но никто ее открыто не презирал. Она ощущала настоящую поддержку только со стороны Арды, чье ледяное сердце ей удалось растопить. Ксанфа искренне полюбила ее. Это была первая амазонка, которую она привела в ксанфат. Тем не менее, несмотря на любовь и поддержку предводительницы лагеря, Сатирра чувствовала себя в этом месте чужой. Неполноценной.

Как и всем остальным амазонкам, ей пришлось учиться сражаться на мечах. Многие поддавались ей, будучи уверенными в собственном превосходстве. Но она не обращала на это внимания и усердно трудилась, стараясь не отставать от других девочек, а потому могла постоять за себя. Арда никогда не разрешала брать Сатирру на охоту, даже под своим присмотром. Это не могло не возмущать юную девушку, которая изо всех сил старалась совершенствовать бойцовские навыки. Хотя охота считалась опасной, амазонки тренировались каждый день не только ради добычи пропитания, но и чтобы защититься от варваров, которых в глубине леса проживало несчетное количество и которые несли угрозу для всех. Они грабили каждое поселение, попадавшееся им на пути. Обычно варвары не приближались к племени амазонок, но те единицы или маленькие группы, которые отваживались на это, живыми никогда не уходили.

Арда отсутствовала месяцами в поисках поселений, где можно было бы найти беззащитных женщин, лишившихся крова и своих мужей, но таких уже практически не осталось

— Находить новых девочек для пополнения рядов амазонок становится все труднее, — в один из дней поделилась с Нордой Арда.

— Интересно, в чем причина? За рекой что-то происходит между людьми?

— Я так понимаю, война, которая помогала нам пополнять ряды, закончилась. Но мы знаем, где еще искать, хоть это и слишком рискованно. Ненавижу дикарей-мужчин, но они снабжают нас девочками.

В последнее время от нападок начали страдать мирные поселения за рекой. Варвары убивали мужчин, пытавшихся оказать им сопротивление, а женщин забирали в плен и насильно заставляли рожать им детей. Арда выслеживала лагеря, где обосновывались дикари, и вдвоем с Нордой, которой действительно доверяла, тайком воровала маленьких девочек. В одиночку было непросто увести даже одного ребенка, а взять с собой целый отряд Арда не могла, поскольку в поселениях варваров жили беременные женщины. Как ксанфа, она должна была сохранить тайну рождения детей.

Пленные женщины с радостью отдавали детей, ибо в обществе варваров им грозило только насилие. Самих крестьянок освободить не удавалось, потому что их приковывали цепями к столбам, как зверей. Поэтому, отправляясь на охоту вместе с отрядом, Арде приходилось старательно следить за тем, чтобы не наткнуться на подобные лагеря, чтобы остальные девушки не узнали правду о людях.

Однажды все-таки настал день, когда Сатирра поняла: она больше не готова мириться с тем, что ее не пускают охотиться за пределы реки.

— Арда, прошу, возьми меня завтра с собой. Я не подведу. Для чего я всю жизнь учусь сражаться, если вы не позволяете мне покидать поселение?

— Кто-то же должен охранять здешних женщин, они ведь не могут постоять за себя, — ответила Арда с улыбкой.

— Я тебе не верю и хочу отправиться на охоту. Хочу хоть раз посмотреть мужчинам в лицо! Увидеть, как эти гады сражаются! Снести голову хотя бы одному! Хочешь, докажу, что умею постоять за себя? Ты стала ксанфой в семнадцать, а я в свои девятнадцать даже не могу на охоту пойти! — В голосе Сатирры отчетливо слышалось негодование.

Этот внезапный порыв вызвал у Арды возмущение. Ее любимая девочка показала свои клыки.

— Нет, ты останешься здесь, — строго и серьезно сказала та. — Ради твоей же безопасности. Мало ли что может случится. А ты еще неполноценная амазонка, чтобы выходить в лес для охоты

Сатирра молча ушла в шатер, не проронив ни слова. Она редко позволяла себе плакать: из-за слез отекало лицо и болезненно стягивало старые шрамы. Она не понимала, почему с ней так обходились. Арда воспитывала ее не настолько сурово, как других девочек, поэтому Сатирра ее не боялась. В душе, скорее, зародилась злоба, а в силу молодого возраста и непокорного нрава обида стала только сильнее.

Уже в шатре, сидя в полной тишине, Сатирра все время возвращалась в мыслях к разговору с Ардой. Вопросы, почему именно она не готова сражаться с варварами, еще больше заставляли задумываться о ее неполноценности и беспомощности. Мириться она с этим не собиралась. Девушка все больше разжигала в себе желание доказать всем, на что она способна.

Внезапно она услышала, как кто-то вошел в шатер.

— Ох, Элен, это вы! Простите, но я не хочу сейчас ни с кем разговаривать, — раздосадованно, сквозь всхлипы, произнесла Сатирра. — Или вам нужна моя помощь? — спохватилась она.

— Думаю, помощь нужна именно тебе, — спокойно ответила та, намекая на ее слезы.

— Чем же вы можете мне помочь? — с негодованием спросила Сатирра. — Ксанфа до сих пор не позволяет мне покидать лагерь. Я чувствую себя как отшельник: ничего не вижу, не знаю, что происходит на той стороне реки, за пределы леса не выхожу. Каждый день тренируюсь, но зачем? Она даже сказала, что я неполноценная!

Присев рядом, Элен успокаивающе промолвила:

— Дорогая, послушай меня внимательно. Арда боится. Она печется о тебе больше прочих с тех пор, как нашла тебя маленькой, израненной девочкой. Узнав, что ты выживешь, она стала думать, как защитить тебя ото всех ужасов, происходящих по ту сторону реки. Я прожила уже много лет, понимаю, почему она не хочет брать тебя с собой.

— Она рассказывала, что убила медведя, чтобы спасти меня. Какой отважный поступок! Да еще и в одиночку! Думаю, из нас никто бы не смог одолеть такого зверя. Но я ведь уже взрослая и имею право выбора. Я могу постоять за себя.

— Именно поэтому я и пришла сюда. Выслушай меня и не перебивай. Ты же знаешь, что я попала к амазонкам уже в зрелом возрасте, да? Мне некуда было пойти. То, что в свое время меня нашла Зирда, спасло мне жизнь. — Элен осеклась и умолчала о том, что ее мужа и сыновей убили на войне. Она была не готова рассказывать про жизнь с мужчинами, и поэтому продолжила говорить о себе: — Мне, конечно, не суждено было стать воином, но, как видишь, не все здешние женщины владеют мечом. Хотя стрелять из лука я все же научилась. — Элен подмигнула девушке. — Арда правит нами намного жестче, чем Зирда, но ею движет лишь справедливость. Никто даже не усомнился в ней, когда она в честном бою одолела предыдущую ксанфу. Перечить ей никто не имеет права, а тем, кому известна твоя история попадания сюда, строго-настрого велено молчать. — Элен запнулась, словно сомневалась, стоит ли говорить об этом. Но решимость взяла верх над опасениями.

— Нас таких всего трое: я, Арда и Норда. Раньше девочек забирали еще во младенчестве из поселений, где они были беззащитны, но ты попала к нам немного иначе. Арда убила мужчину, рядом с которым нашла тебя. Перед своей смертью он не успел сказать ничего, кроме того, что на тебя напал медведь. До сих пор никто не знает, кем был этот мужчина, почему оказался так далеко от тракта и любой ближайшей деревни. Как забрался в такую глушь, да еще с маленьким ребенком? Конечно, когда ты попала ко мне, я первым делом должна была спасти твою жизнь и сделала для этого все возможное. Но, закончив обрабатывать раны, я обратила внимание на твою одежду, Сатирра. Думаю, тот мужчина украл тебя. Ни одна маленькая девочка не выжила бы, оказавшись в пасти медведя. Возможно, никакого медведя и в помине не было, а мужчина сам нанес тебе эти раны. Но твое платье подсказало мне, что ты благородных кровей. Я говорила Арде, что тебе здесь не место. Нам следовало найти людей, у которых тебя выкрали. Вернуть тебя домой. Мы не знаем, кто ты, но простые люди не носят такое. — Элен выглянула наружу и, удостоверившись, что поблизости никого нет, достала что-то из небольшого мешка, который принесла с собой. Маленькое платье, расшитое золотыми нитями и украшенное драгоценными камнями. Оно было разорвано и перемазано высохшей кровью, но на нем все же остались участки, где проглядывал безупречный бирюзовый цвет.