— Ещё раз посмотришь на неё, и это будет последнее, что ты увидишь в жизни, — будничным тоном прокомментировала намёк Самира.

Заседания Совета давно превратились для Алакриона в рутинное, малоинтересное занятие, но сегодня он волновался. Его затылок пылал от пристального внимания тех, чья судьба вершилась в этот самый момент.

Повисло тягостное молчание, и взгляды всех присутствующих — сознательно или же интуитивно — устремились на кристалл в центре шестиугольного стола.

Судьба вершилась этажом ниже.

Не ведающий о теме заседания служитель дома Совета (они менялись каждый день) смешивал краски в произвольных пропорциях и через систему непрозрачных труб подавал их наверх. Под шестиугольным столом находился резервуар с быстро вращающимся диском. Попадая на него, краски распылялись, и цветные капли оседали на внутренней поверхности кристалла.

Удавалось ли кому-то из лордов однажды повлиять на исход? Как знать… Пока, во всяком случае, никто не признавался.

Этим утром в сложной схеме произошёл незначительный, казалось бы, сбой: сегодняшнего дежурного свалил приступ мигрени. На замену ему вышел другой служитель. Он не отличался высоким ростом, но нарочно взял лестницу и полез за краской на самую верхнюю полку. Там выбрал пузырёк в правом дальнем углу — потому что был левшой.

Случайный человек затеял игру с судьбой. Судьба без долгих колебаний сделала ответный ход — кристалл в центре стола ярко вспыхнул синим цветом.

Теперь меня называют рассказчиком. И смотрят как-то иначе. На самом деле должность называется хранитель историй — звучит выразительнее, но используется только в торжественных случаях и опускается в повседневной жизни в угоду простоте изъяснения.

Даже не должность, а призвание.

Мне пока не совсем ясно, что это означает. Однако теперь в рюкзаке за спиной есть тетрадь, в которую мне вот уже несколько дней хочется что-нибудь написать.

Истории могут быть любыми: правдивыми или вымышленными, отражать ключевые события в жизни целой страны или касаться только меня. Я и вовсе не обязан ничего записывать, если не желаю.

И всё же теперь я рассказчик.

Прежде я не делился с бумагой мыслями. Возможно, эта запись будет первой и последней в дневнике. Не умею я складно излагать мысли, вот и сейчас начал не с главного.

Сперва нужно объяснить, как я стал рассказчиком.

Дневник рассказчика — Вступление

Вчера

Мэривилль

Остаток ночи Джеку снились мыльные пузыри. Когда он, провалявшись до обеда, но всё равно не выспавшись, явился к Тони в общежитие, то обнаружил друга в окружении сумок и разбросанных по всем горизонтальным поверхностям вещей. Самира тоже была здесь: сидела на широком подоконнике и читала учебник по термодинамике.

— Меня это даже не удивляет, — пробормотал Джек себе под нос. Он сразу отметил, что Тони не сменил вчерашнюю одежду, не причесался и, очевидно, не ложился спать. Тем не менее щёки его раскраснелись, а глаза нездорово блестели за мутными и пыльными стёклами очков. Возможно, к этому имели отношение три пустых стаканчика из-под кофе, которые Джек заметил возле ноутбука.

Зато Самира в прелестном светлом платье была хороша и свежа, как капля росы в первых лучах рассвета, а с книгой в руках она и вовсе стала для Тони божеством для поклонения.

— Собираешься в отпуск? — Джек развалился в кресле, предварительно сбросив на пол кучу рубашек.

— А камеру я могу взять? — спросил Тони. Стоя на табуретке, он искал что-то на шкафу.

— Нет. — Самира не отвлекалась от чтения.

— А просто фотоаппарат?

— Нет.

— Ладно. И мобильный телефон мне, ясное дело, не пригодится. А ноутбук? В нём важные документы и программы.

— Нет.

— Мини-лабораторию? Она много места не займёт, честно.

— Не стоит.

— А у вас есть электричество?

— Нет.

Табуретка под Тони качнулась, но он смог удержать равновесие.

Джек в который раз за последние часы проверил телефон — новых сообщений не поступило.

— Грэйс звонила мне утром. — Тони верно истолковал его действия. — Сказала, что у неё всё в порядке.

Боковым зрением Джек заметил, как плечи Самиры напряглись, а страница, которую она как раз переворачивала, зависла в воздухе.

— Помнишь, как Грэйс сбежала из дома искать маму? — спросил Джек, невольно улыбнувшись.

— Помню, конечно. Ей ведь было лет десять.

— Девять. Она собрала рюкзак, вышла утром из дома, но отправилась не в школу, а в неизвестном до сих пор направлении. Вернулась сама через четыре дня в довольно приличном виде, не найденная ни полицией, ни поисковыми группами.

— Мистер Маршалл тогда чуть с ума не сошёл, — подхватил Тони.

Мысли об отце Грэйс начиная со вчерашнего вечера теперь стабильно сопровождались неприятными спазмами в желудке. В последний раз Джек так переживал полгода назад, когда после побега из медицинской школы он много часов ехал в поезде, наблюдал сменяющиеся за окном пейзажи и гадал, как его встретят друзья.

— Хорошо, что они всегда возвращаются, — сказал Тони, слезая с табуретки. В руках он держал увесистый стереомикроскоп.

— Это тебе тоже не понадобится, — твёрдо заявила Самира, предвосхитив все запланированные вопросы.

Тони расчистил себе небольшую площадь на кровати и расположился напротив Джека.

— У меня почти всё готово, — сказал он.

— Что именно?

— Я составил письмо в деканат и сообщил, что беру отпуск на неопределённое время для самостоятельных исследований. Потом позвонил родителям и расписал им развёрнутую версию, дескать, место исследований находится на Аляске, где у меня будут ограничены средства связи. Затем я написал программу, которая через произвольные отрезки времени будет посылать им сообщения о моём добром здравии.

— Ты спятил, — мрачно резюмировал Джек.

— Нет, сейчас я вполне уверен в моём душевном равновесии, — возразил Тони тоном опытного психотерапевта.

На этом сборы пришлось прервать. Оставив комнату в состоянии полнейшего хаоса, Тони наспех помылся, побрился и надел мятую, но белую рубашку. И они отправились на ужин к Сэму Маршаллу.

Самира виртуозно тянула время: то и дело останавливалась, чтобы поправить волосы или достать невидимый камешек из мокасина, интересовалась архитектурой и историей каждого встречающегося на пути здания, а Тони охотно рассказывал ей всё, что знал.

Но путь от общежития был недлинным. Вот показалась Тринадцатая улица, небольшой двухэтажный дом, входная дверь — старая, массивная и выкрашенная в тёмно-зелёный цвет. На узкой дорожке Самира сначала снизила темп до уровня раненой улитки, а после вдруг резко всех обогнала, первая взлетела на крыльцо и нажала на звонок.

Пока они слушали шаги с другой стороны, Джек стал свидетелем поистине волшебного превращения. Самира выпрямила спину и стала чуточку выше ростом, хмурая складка на её переносице разгладилась, уголки бровей приподнялись, а глаза слегка сощурились и как будто остекленели. Если бы Джек занимался кастингом для фильма про Снежную королеву, то с выбором актрисы на главную роль он бы определился прямо сейчас.

Надо отдать должное Сэму Маршаллу: когда дверь распахнулась, хозяин дома не выглядел удивлённым или растерянным. Приветливо кивнув Джеку и Тони, он уставился на девушку между ними.

— Как же ты похожа на свою мать, — сказал он заворожённо.

Самира была готова ответить что-то язвительное — Джек уже знал, как в такие моменты меняется её выражение лица, — но не успела, так как мистер Маршалл бесцеремонно схватил её в охапку и прижал к себе.

— Проходите, скорее же! — воскликнул он, буквально перетащив Самиру через порог. — Почему ты сразу не сказала? Я ничего о тебе не знал, а ты моя дочь! Ты ведь моя дочь?

Он слегка встряхнул Самиру, которая уже переварила воображаемый стальной стержень и тряпичной куклой повисла в его руках.

— Вы догадались, — констатировал Джек. Он зашёл последним и закрыл за собой дверь.

Мистер Маршалл выпустил Самиру из объятий и оглядел её с ног до головы, как бы проверяя на повреждения.

— Спасибо, конечно, что не предупредил, Джек. Ничего, мне понадобилось всего несколько часов, чтобы сопоставить все кусочки мозаики. Я рад, что ты пришла, — обратился он к Самире.

— А я пока не уверена, что рада, — вызывающе ответила та.

— Я понял, — с готовностью выпалил мистер Маршалл. — Давайте для начала поужинаем. Грэйс ждать не будем, у неё… у неё дела.

«Поужинаем». Если бы он подразумевал «давайте посидим за столом, посмотрим на вкусную еду, но не притронемся к ней из-за неприязни к повару или по другой уважительной причине», то так бы и сказал. Лишь Джеку хватило аппетита, чтобы планомерно уничтожить две порции овощного рагу.

Остальные занимались в основном тем, что смотрели на Самиру. Мистер Маршалл, что объяснимо, смотрел на Самиру; Тони смотрел на Самиру и изредка на мистера Маршалла. Сама Самира рассматривала себя в зеркальном отражении пустой тарелки.

Под пристальным невниманием Джек тихонько выпил своё вино и теперь размышлял, как бы незаметно дотянуться до бутылки.

— А можно спросить? — нарушил молчание Тони, и это было подобно раскатам грома в солнечный день.