Жаль, в этот раз Гленд отлучился по другим делам. С ним общаться просто, как со старым другом, а рядом со вхожим в Совет Илартом и принцем Мильхором, который освоил только пренебрежительную манеру, мне бывает неуютно. В месте для привилегированных особ, анализируя свою родословную и внешний вид, я вовсе чувствовал себя самозванцем — одним из тех, кого тут называют сбродом.

Однако хороший рассказчик никогда не упустит возможность побывать в непривычной среде, даже если ему кажется, что все вокруг пялятся на его непроколотые уши и заусенцы вокруг неухоженных ногтей.

Роскошью убранства термы мало уступают дворцу верховного судьи. Одноэтажное, но огромное по площади сооружение внутри и снаружи облицовано мозаикой, на каждой стене — и даже на каждой ступеньке — индивидуальный орнамент; куполообразный свод повторяет рисунок звёзд на ярко-синем небе, среди них, расправив крылья, летит огненная птица. Потолок подпирают высокие колонны из красного мрамора. Строительный и декоративный элемент, они повсюду: колонны приходится обходить, это похоже на танец.

Я проверил возможности организма в самой горячей парильне. Тони наверняка аргументированно возразит мне, но я готов поклясться, что температура пара в этой комнате была выше ста градусов. Потом я перевернул на голову бочку со льдом и как врач прописал себе больше никогда так не оздоравливаться.

Скоро я привык — к приятному привыкнуть нетрудно. Я даже перестал смущаться из-за того, что нам прислуживали девушки. Кто-то предусмотрительный подобрал их похожими друг на друга, выбрал одинаковые строгие причёски и обернул с ног до подбородка в льняные простыни. Тихие, почти незаметные, но ощутимые, девушки появлялись вовремя с сухим полотенцем, тарелкой фруктов или деревянной кадкой чистой воды, чтобы смыть с головы мыльную пену. Они улыбались. Иногда девушка улыбалась по-особенному, тогда какой-то из посетителей уходил с ней.

Погрузившись в бассейн с тёплой водой, я прикрыл глаза и лениво подслушивал чужие разговоры. Мильхор рассказывал, что вспыхнувшие в провинции Алого Мрамора беспорядки опять быстро подавили. Кто-то утверждал, что странники готовят новый мятеж, а другой спорил, что они не осмелятся ещё лет десять. Ну и что, что налог подняли? Тут стало интереснее, но разговор повернул в другое русло: жёны, дети, любовницы.

Девушка, которая следовала за мной последний час, теперь сидела рядом на бортике бассейна и втирала в мою обожжённую руку какие-то масла. От кончиков пальцев до плеча поднималось болезненное, но вместе с тем приятное покалывание. Когда она обвела пальцем линии на моей ладони, мурашки побежали дальше по всему телу.

Я открыл глаза. Едва заметно кивнув, она мягко сжала мою руку и потянула меня за собой.

Сквозь клубы пара и тяжёлый аромат масел и благовоний, сквозь голоса, шум льющейся воды. Мои ноги ступали по разогретым мраморным плитам, потом по деревянному настилу. Перед нами расступались лёгкие занавески и нити побрякивающих бусин. Каждые несколько шагов девушка оборачивалась и улыбалась мне. Не знаю её имени, смутно могу представить её лицо.

Помню — когда все другие звуки остались позади — тихое шуршание, с которым её простыня скользнула по телу на пол. Помню запах воска с примесью мёда и сандала, полумрак, разбавленный танцующими бликами свечей — золотистыми на загорелой коже. Помню шелковистую прохладу наволочек. Она распустила волосы, волнистые светло-русые пряди рассыпались по моей груди… возможно, за её волосами я и пошёл.

Но даже тогда я был один. Вокруг люди, новые — будто бы — друзья, а я один. Я один до такой степени, что едва существую.

Не то чтобы я оправдывался. Жениться не собираюсь, клятву верности не нарушал. Иларт вроде собирается, а отсутствовал дольше меня, так что местных обычаев я не нарушил.

И я откровенно заявил о своём ненамерении брать принцессу — или вообще кого бы то ни было — в жёны.

Был полдень. Я забрёл в один из безлюдных переулков и присел отдохнуть на бортике фонтана, подставив спину прохладным брызгам. Я раздумывал, как бы незаметно пробраться в трущобы, на базар — это место представлялось мне идеальным для расспросов о странниках и Кларке. Только я вполне обоснованно подозреваю, что стражники за мной следят, и тот, кому они докладывают о результатах слежки, моё расследование не одобрит.

— Господин рассказчик с Севера?

Непривычное обращение, зато я всегда точно знаю, что имеют в виду меня. Рядом с фонтаном, переминаясь с ноги на ногу, стояло нечто воздушное, полупрозрачное в солнечных лучах. Очень пышные шаровары, цветастый халат, перехваченный на талии широким поясом: один его конец волочился по земле, а второй был наброшен на голову вместо накидки.

В этих ярдах ткани я не сразу разглядел девушку.

Присев на бортик в нескольких футах от меня, она занялась срочными и важными делами: расправила полы халата, поиграла с кисточками на поясе, перебросила вперёд длиннющую косу (поздно, хвостик уже успел намокнуть в фонтане). На миг я засмотрелся на её волосы — пушистые и очень светлые, похожие на ковыль. А девушка, склонив голову набок, изучала рисунок плитки на дне фонтана.

— Слушаю тебя.

Она, наконец, посмотрела на меня и даже придвинулась поближе.

— Господин рассказчик…

— Джек меня зовут.

Она запнулась, набрала полную грудь воздуха и начала сначала:

— Господин рассказчик с Севера, мне поручено кое-что передать вам. От принцессы.

Придвинувшись ещё чуть ближе, девушка достала из складок халата кусочек сложенной ткани и положила его на бортик рядом со мной, после чего быстро убрала руку.

— Мне? Почему?

— В знак особого расположения.

Я развернул ткань, ожидая, что из неё что-нибудь вывалится, но платок — шёлковый, мягко струящийся между пальцами — сам и был подарком.

— Мне? — снова переспросил я.

— Может быть, и не только вам, но говорить об этом не полагается.

— Тогда передай принцессе мою сердечную благодарность. Также передай, что подслушивать некрасиво.

Расстояние между нами ещё немного сократилось, и я разглядел лёгкий румянец на её щеках.

— Вы не смеете в чём бы то ни было упрекать принцессу, господин. Я не стану это передавать.

— Я не настаиваю. И не упрекаю вовсе. Но спасибо тебе за честную реакцию — теперь я точно знаю, кто прячется в саду верховного судьи и слушает мои истории. Буду и впредь следить за языком, избегать фривольностей.

Румянец стал на полтона интенсивнее.

— А ещё… — Тут я ощутил неловкость, но выбора не было. — Намекни, пожалуйста, принцессе, что жених я ненастоящий.

— Это как?

— Сложно и вместе с тем довольно просто. Я не собираюсь жениться.

Заинтересовавшись, посланница принцессы пересела ко мне вплотную и пытливо уставилась снизу вверх.

— Почему же вы участвуете в испытаниях?

Хотел бы я ответить, что меня заставили, но это не совсем правда — ножа к горлу пока никто не приставлял. Однако ни свободы выбора, ни единоличной ответственности за свою судьбу я не чувствовал.

Конец ознакомительного фрагмента