— Где же она сейчас?

— Вспоминает музыку города. — Он усмехнулся себе в бороду. — Сидит на перилах вашего призрачного моста и играет на лютне.

Что-то неуловимо знакомое шевельнулось в памяти Саймака, но тут же ускользнуло.

— Уже сегодня вечером мы отправимся дальше, на юг, — добавил гость.

— Юг? — Саймак заинтересовался. — Фланд, Свободная земля… а может быть, Норклиф?

— Гораздо южнее.

В ответ на хитрое подмигивание Саймак присвистнул.

— Неизведанные Южные провинции! Эх, не будь я связан обязательствами, отправился бы с вами в путешествие. Надеюсь, вы сохраните много интересных историй и, возвращаясь, подольше погостите в Элмуре. Путь неблизкий, но я терпелив.

— Обещаю.

В дверь постучали. Саймак ожидал, что им с гостем принесли завтрак, но вместо слуги в кабинет вошёл гонец.

— Что случилось?

— Там… — гонец замялся, — королева.

— Королева Искария?

Гонец выглядел взлохмаченным, поэтому Саймак предположил, что прибыл он с самого замка на горе.

— Нет, королева Грэйс. Желает вашего присутствия… Безотлагательно.

Саймак заволновался было, но в интонации посланника расслышал скорее недовольство, чем тревогу. Он отослал гонца и извинился перед рассказчиком из Цера, пообещав скоро вернуться. Снаружи, на первой ступеньке крутой лестницы, Саймак позволил себе одну минуту в тишине, после чего накинул плащ и вышел из ратуши.

Лёгким галопом он преодолел путь до окраины города, вошёл в старый замок и, игнорируя слуг с их пожеланиями доброго утра, отправился прямиком в спальню королевы. Бабушка такое поведение не одобрит, но пока ей донесут и пока она составит нравоучительное письмо о рамках приличия, Саймак придумает себе важные дела в другой части страны.

Распахнув дверь, он подумал было, что попал куда-то не туда. Отступил, оглядел коридор, посчитал этажи и с некоторым сожалением убедился, что выбрал правильную спальню.

Даже зимний лес не был таким белым. С обречённым вздохом Саймак ступил на усыпанный перьями пол. Перья были повсюду. Они кружили, подражая снегопаду, и устилали все поверхности: кровать, стол со стульями, подоконник, резную раму зеркала и круглые ручки шкафа. От легчайших колебаний воздуха пух клубился и закручивался в новые вихри. Он ложился и на волосы Грэйс, так что Саймак не сразу её заметил.

Бледная, в белоснежной ночной сорочке, королева сидела на полу посреди спальни и сливалась с обстановкой.

— Доброе утро, Грэйс. — Саймак чихнул и стряхнул с плеча несколько пёрышек. Садиться он не стал: не хватало ещё потом ходить по замку с налипшим на задницу пухом.

— Мне приснился страшный сон, — сразу оправдалась Грэйс.

— И ты решила, что в этом виновата подушка?

Не только наволочка пострадала. Обрывки покрывала валялись в разных углах комнаты. В матрасе — то тут, то там — появились разрывы, а из них выглядывали шарики перьев, похожие на цыплят.

— Когда я проснулась, всё уже так и было. — Грэйс поправила складки рубашки на коленях. — Квин тебе не писал?

Она смотрела снизу вверх. Неудобно, должно быть. Саймак потёр собственную шею, потом всё же отряхнул стул и присел. А мог бы сейчас наслаждаться разговором с интересным собеседником.

— Тарквин ещё в море.

Взгляд на него — на свои колени — в окно и снова на него, исподлобья. Подол рубашки был разглажен её ладонями до состояния паруса при попутном ветре — ни одной складочки не осталось. На миг Саймак закрыл глаза и представил себя на стрельбище в Брокет Форте. Он мысленно натянул тетиву и отправил стрелу в самый центр мишени.

— Я могу договориться, и тебе из Норклифа доставят дракона. — Сощурившись, Саймак посмотрел на невестку. — Полетишь, догонишь корабль…

Грэйс как-то подозрительно встрепенулась, и он понял, что сейчас не время для таких шуток. Смахнув пух со второго стула, Саймак приглашающе похлопал по сиденью.

Он был младшим братом в семье и не имел опыта няньки. Когда Самира была ребёнком, она берегла капризы для мамы, дяди, слуг и не боялась даже разозлить королеву Искарию. Саймаку же оставались прогулки верхом, игры в прятки по замку и прочие детские шалости.

Теперь он навёрстывал, совершенствовал воспитательные навыки. Только возиться с женой брата было совсем не весело. За что такое наказание? Свиток с прегрешениями услужливо развернулся перед мысленным взором, и Саймак — опять же мысленно — поджёг его.

— Давай-ка мы лучше позавтракаем! Что бы ты хотела? — Он изобразил подходящую по случаю улыбку: дружелюбную, понимающую, ненавязчивую — ямочки уже видно, а зубы ещё нет. В отличие от брата Саймак знал много разных улыбок.

— А что есть? — заинтересовалась Грэйс. Приняв его руку, она пересела с пола на второй стул. — Знаешь, что бы я сейчас выпила?

— Что?

— Горячий шоколад.

Шоколад… Саймак сразу вспомнил: диковинная сладость из Южных Земель, которая популярна в мире, откуда пришла Грэйс. Время от времени Джек вспоминал шоколад и скучал по нему.

— Я могу послать сейчас за шоколадом, — ответил он, — тогда мы сможем позавтракать им примерно в конце лета.

— Вишнёвый пирог?

— Только из лепестков.

— Двойной гамбургер?

— Прошу прощения?

Несколько минут они молчали. Саймак почти решил, что идея с драконом была не такой уж плохой.

— Может быть, остался гороховый суп после вчерашнего обеда? — наконец придумала Грэйс. — А на десерт ещё был сливочный пудинг.

— Вчера ты назвала пудинг медузой и попросила убрать его в другой конец стола.

— А сегодня я бы рискнула его попробовать… Сначала пудинг, а потом суп.

Саймак бесшумно вдохнул и на выдохе произвёл мысленно ещё один меткий выстрел в центр мишени.

— Я распоряжусь. — Он улыбнулся немного шире. — Постарайся до моего возвращения не уничтожить мебель.

Джек догнал безрассудную спасительницу жениха у самого входа в пещеру. Его настроение менялось несколько раз: он злился, возмущался, пытался понять, восхищался и боролся с желанием поколотить. Вместе с настроением менялась и приветственная фраза. Когда же он присел рядом с Фред за невысоким холмом — пунктом наблюдения, — все мысли и чувства сконцентрировались в мизинце левой ноги, где за время пути натёрлась мозоль. Поэтому Джек просто спросил:

— Ну что там?

— Вроде тихо.

Наверное, птица спала после ночной охоты. Как и новые знакомые Джека, которых он оставил на месте их привала. Фред тоже полагалось отдыхать и смиренно дожидаться, пока отряд из шести мужчин сопроводит её в логово хищника. Всё-таки поругать её?

— Зайдём проверим? — спросил Джек.

Девушка удивлённо посмотрела на него. По правилам она должна была кивнуть и пропустить его вперёд, но Фред, похоже, плохо понимала интонации. Перепутав вопрос с руководством к действию, она вскочила и зашагала ко входу в пещеру.

Джек закатил глаза.

За ночь он произвёл некоторые вычисления: от габаритов огненной птицы отнял эффект неожиданности, разделил результат на шок и вынес за скобки разочарование. Так воспоминание о чудовище скукожилось до размеров стандартного норклифского дракона.

Только вот отверстие в известняковой породе почему-то было огромным. Оно выходило на запад и зияло не освещённой солнцем чернотой. Не желая предстать трусом перед девушкой, которая и так не слишком его жаловала, Джек обогнал Фред, бровями приказал ей держаться за ним и первым вошёл в просторное жилище. Темно — ничто обжигающе-огненное не осветило им путь.

Джек сделал несколько шагов и услышал под ногами неприятный хруст, потом ещё… Он вздрогнул, представив, что ступает по обглоданным человеческим косточкам. Когда к хрусту прибавились чавкающий звук и ощущение липкой жижи под подошвами, Джек расцветил картинку красками — преимущественно кровавых оттенков.

— Смотрите, скорлупа…

Фред не отставала. Она уже сидела на корточках и изучала светло-коричневый кусочек с острыми краями.

Облегчение сменилось приступом паники: уж лучше потоптаться по останкам собратьев, чем раздавить неродившихся птенцов. Джек вспомнил о преимуществах мира, из которого прибыл, и достал из бокового кармана рюкзака фонарик на солнечных батарейках. К счастью, тот включился.

Пол у входа был засыпан скорлупой. Судя по осколкам, до своей гибели яйца были на удивление маленькими, даже меньше страусиных, будто они вовсе не состояли в родстве с хозяйкой пещеры.

Джек покрутился на месте, освещая тусклым лучом пространство вокруг себя. Так странно, в маленьком фонарике сохранилась часть того, другого солнца. Или солнце для всех миров одно? Надо будет у Грианы спросить, она наверняка знает — она ведь всё знает.

Ковальски — в любом, живом или не очень, виде — в пещере не наблюдалось. Шершавые стены с красноватым отливом плавно уходили к своду. Кое-где между известняковыми пластами время нарисовало ажурный узор из выемок. У противоположной от входа стены, в глубокой нише, темнел силуэт.

Джек знал, что волнистые попугайчики отдыхают стоя. Оказалось, что и больших птиц такая поза вполне устраивает. Тяжело, но бесшумно дыша, спрятав голову в перья под крылом, фуок спал. Головой он почти подпирал потолок на высоте десяти футов. Теперь, когда пламя птицы погасло, можно было рассмотреть её серо-чёрное, похожее на пепел оперение. Когти… Джек невольно примерил их длину к своему телу, проткнёт ли насквозь. Несомненно, ещё и с обратной стороны покажется. А в загнутом клюве он вполне мог бы разместиться на ночлег.