Когда она только познакомилась с Джеем, все казалось таким понятным. Она рассеянно потерла левое запястье там, где он коснулся ее в первую ночь. Это не казалось вторжением, ощущение его кожи и добрые слова успокоили ее, как ничто прежде. Она не верила в любовь с первого взгляда, но между ними была связь, какую она прежде сочла бы невозможной. Он говорил с ней, не сводя с нее темных глаз, и казалось, что они знакомы всю жизнь. Ей толком не пришлось объяснять, через что она прошла — отсутствующий отец, мать-наркоманка, годы, проведенные в различных приютах, где с ней обращались так, что жизнь в одиночку казалась недостижимой мечтой, была ее единственной целью. А когда она рассказала ему про Эйдана, он слушал внимательно и не осуждал, лишь сострадал.

Джей знал ее лучше, чем она сама. Он слушал и понимал, и те несколько драгоценных дней, что они провели вместе в последующие месяцы, были лучшими в жизни Эми.

Она больше не оказывалась с ним наедине — с этим пришлось смириться. У него была слишком важная миссия. Она видела, как он магически влияет на других, и гордилась, что он помогает столь многим, даже если это отнимало время, которое они могли бы провести вместе.

Это могла быть ее последняя ночь — Клэр присоединилась к группе всего пару месяцев назад, и, хотя ей этого все еще хотелось, она невольно отвела взгляд, когда Клэр спрыгнула с обрыва. Она поймала в тот момент взгляд Джея и испугалась, что расстроила его, но тут он украдкой улыбнулся ей. Один простой жест — и мир вновь обрел смысл. Она не сомневалась в нем, просто отстранилась от физиологии — то, как хрустнули кости, когда Клэр упала, кровь и краткий миг боли перед уходом в иную реальность.

Яйца, пусть и щедро посыпанные солью и перцем, были безвкусные. Она заставляла себя глотать, будто ей было больше нечем перекусить. Как ей хотелось еще того чаю, который Джей дал ей вчера вечером. Это была, конечно, не полная доза, которую получила Клэр, — Эми такое удовольствие выпало лишь раз — но она все равно подействовала. С подачи Джея она научилась расшифровывать послания наркотика: взаимосвязь различных реальностей, обещание иного, чего-то лучшего. Вчера она почувствовала себя частью большой Вселенной, существования, выходящего за пределы убогой комнатушки, и ей снова хотелось этого.

Выключив Ютуб, она принялась возиться с регистрацией в чате. Джей принял меры предосторожности, чтобы их разговор оставался без свидетелей, но возни было столько, что порой ей становилось все равно.

Десять минут спустя, перескакивая с одного IP-адреса на другой (а вайфай был тут не сильно лучше старомодной связи через модем), она добралась до закрытой группы. Ей стало тепло при виде зеленого значка рядом с аватаркой Меган — и три точки означали, что та печатает сообщение.

Привет, дорогая, я ждала, когда ты выйдешь в Сеть. Ты в порядке?

Эми закрыла глаза и погрузилась в кресло. Удивительно, но в этот момент она чувствовала себя так, словно Меган сидела в той же комнате. Она ответила, другие присоединились к разговору. Они говорили на условном языке, которому их научил Джей, и не упоминали, где были вчера и что видели. Эми хотела поговорить с Меган наедине, но была согласна делить ее со всей группой. Каждый на свой лад согласился с тем, что произошло, и вот это ощущение общности очень помогало.

Лишь пролистав список участников, она заметила, что имя Клэр уже удалили.

Глава четвертая

За последний год Луиза бог весть сколько времени провела в церквях, но в разрушенной церкви святого Николая на скале прежде никогда не бывала. Она заглянула в запертые ворота и туда, где когда-то была крыша, и тут к ней подошел мужчина, одетый как священник, со связкой ключей.

— Тристан Ривз, — представился он. — Священник Церкви на холме, отвечаю за это прекрасное строение. Мне сказали, что меня кто-то спрашивает.

Викарий был бледен, рука, держащая ключи, тряслась. Луиза объяснила, что случилось накануне ночью. Он был высокий, в очках, и говорил с красивым, трудноопределимым акцентом, выдававшим в нем приезжего.

— Сколько ей было?

Голос его дрожал.

Луиза представила кучу мяса и костей, которую они нашли у подножья утеса.

— Тридцать с чем-то. Мы думаем, что ее звали Клэр Смедли. Она, случайно, не была вашей прихожанкой?

— Не думаю. У вас есть ее фото? Понимаете ли, мы тут больше не проводим службы.

Луиза прочла объявление на доске, хотя и по отсутствию крыши все было понятно.

— Я вам добуду, как только мы уточним идентификацию. Так что, тут много туристов бывает?

— Да. Ну как же, место красивое, и церковь довольно старая. Мы иногда открываем ворота, чтобы можно было посмотреть интерьер.

— Мы считаем, что вчера тут разжигали костер, за церковью. Вам об этом ничего не известно?

— Иногда тут бывает молодежь, прячется от любопытных глаз. После них часто приходится прибираться. Сплошь банки из-под выпивки и бутылки, вот это вот все, но я тут бываю не чаще раза в неделю. У нас есть служащий, который проверяет все по выходным, и, если хотите, я могу дать вам его контакты.

Луиза записала контакты и поблагодарила священника. Криминалисты закончили работу на месте преступления, и Дженис впустила ее за ленту. Луиза побаивалась высоты и осторожно забралась на высокий камень, отделяющий церковное кладбище от обрыва. Там была поросшая травой площадка — метрах в шести-семи от края. Она присела на землю, радуясь, что Дженис рядом с ней, и заглянула за край. Обрыв был совершенно отвесный, внизу стояла белая палатка криминалистов.

Луиза вернулась к стене и перебралась обратно, ей стало легче по другую сторону барьера. Она попыталась представить, как нужно отчаяться, чтобы шагнуть за край — эти несколько шагов потребовали бы невероятной отваги, — но знала, что нет смысла пытаться представить все с точки зрения прыгающего. Если ты не находишься на грани — от каких-то событий, депрессии или похожего заболевания, невозможно вообразить, что происходит в голове того, кто готов сам лишить себя жизни.

Не то чтобы у Луизы не было подобного опыта. Будучи полицейским-стажером, она работала в Клифтоне близ Бристоля. Одна из местных достопримечательностей — Клифтонский подвесной мост над рекой Эйвон. Создавалось ощущение, что ее каждый день вызывают к шедевру Изамбара Брюнеля — то попробовать отговорить желающего прыгнуть вниз, то помочь с тем, кто уже упал. Часто это была отчаянная мольба о внимании, о хоть каком-то человеческом участии. Луиза считала своим большим достижением, что спасла несколько прыгунов с моста и организовала для них последующую помощь. У каждого была своя история: утрата любимого человека, вышедшая из-под контроля аддикция, неизлечимая болезнь, одолевающая депрессия.

Параллели с Полом были очевидны, и Луиза тревожно вздрогнула, представляя, что такое может случиться с ее братом. Это были не просто фантазии. Болезнь Пола не сводилась к алкоголизму. Вполне понятно, что смерть Дианы изменила его. Ему пытались помочь, но воспоминания пожирали его. Алкоголь стал побочным продуктом отчаяния, но смерть жены запустила болезнь, уничтожавшую его изнутри. Луизе было страшно это признать, но да, она вполне могла представить, что он в состоянии покончить с собой.

♦ ♦ ♦

Из Апхилла Луиза отправилась в новый штаб через центр города. Такие дни напоминали ей о семейных поездках в Уэстон времен ее детства. Лишь много позже Уэстон перестал ассоциироваться у нее с солнечным светом. Она ехала, довольная, с Полом на заднем сиденье от Бристоля. Они устраивали пикники на пляже, гуляли по пирсу, а иногда им разрешали сходить в «Тропикану» — бассейн под открытым небом, который теперь уже не работал. Было грустно вспоминать того Пола — бледного беззаботного мальчишку, которого больше нет. И все же, как бы она ни хотела избавиться от боли, приходилось думать об Эмили. Она хотела схватить брата за шиворот и велеть ему собраться, но, как доказала женщина, лежащая в белой палатке, жизнь редко настолько проста. Пятнадцать минут спустя она добралась до участка. Специально построенное серое здание располагалось в унылой промзоне Уорла. Сюда удобнее добираться, но ей не хватало старого здания на Уинтерстоук-роуд в нескольких сотнях метров от побережья. Новое помещение создавало ощущение изоляции и было настолько невыразительным, что Луизе казалось — оно могло находиться в принципе где угодно.

Тихое жужжание кондиционера приветствовало ее в отделе уголовного розыска на втором этаже. Новые офисы, пусть и бездушные, были лучше оборудованы, и она не то чтобы скучала по запаху старого здания — там пахло немытым телом и подогретой едой, такое вряд ли забудешь.

Она остановилась у рабочего стола Томаса и спросила, что нового. Она только сейчас заметила, что он выглядел уставшим, под глазами темные круги. Он уже просил, чтобы его не расспрашивали, как там продвигается развод, но Луиза чувствовала, что вроде как подводит его, будто ее собственные сложные чувства не дают ей по-настоящему его поддержать. К счастью, он заговорил и тем спас положение.