Когда кукольный театр папы Дика вкатился на подъёмный мост, попугай задумчиво приводил в порядок своё оперение. Впереди маячили могучие крепостные ворота. Разумеется, запертые. Зато доски подъёмного моста скрипели и трещали, будто в любой момент могли проломиться.

— И что теперь? — донесло до Сократа тоненький голосок папы Дика.

— Теперь ты должен постучаться, Эфраим Эмануэль Дик, — сказал попугай. — Я ведь плохо умею это делать. Хлопанья крыльев никто не услышит.

Папа Дик, пошатываясь на ватных ногах, пошёл по трухлявым доскам подъёмного моста, неловко перепрыгнул через дыру на месте отсутствующей доски и чуть было не упал в обморок, увидев на воротах колотушку в виде чёртовой рожи.

— Ну стучи же! — прохрипел Сократ на своей наблюдательной вышке. — Я допускаю, что нас тут ждут.

Папа Дик постучал так тихо, как только можно было постучать железным кольцом, и, когда этот стук призрачным эхом отдался во дворе крепости, он был ещё ближе к обмороку, чем прежде.

Никакого ответа не послышалось. Никто не вышел.

— Малыш? — крикнула с облучка мама Дик, но так тихо, что услышать её мог разве что Сократ на жестяной трубе.

«Неужто и Малышу пришлось стоять здесь и тщетно ждать, когда его впустят?» — задумался попугай. Как же история развивалась дальше и как она пойдёт теперь? Что мог делать перед запертыми воротами Малыш, ему было неясно. Что делать ему самому, было, наоборот, очевидно. Раз уж у него есть крылья, он мог и воспользоваться ими.

— Ждите меня здесь! — крикнул Сократ Дикам и без особых усилий перелетел через ворота.

— Малыш! — звал Сократ, разглядывая сверху овощные грядки Родриго Грубиана во дворе крепости.

Попугай не верил своим глазам. В старинной книге историй ничего не говорилось о рыцаре-разбойнике, который выращивал бы в своей рыцарской крепости картошку.

— Малыш! — снова крикнул Сократ и, не получив ответа, приземлился среди бобов Родриго Грубиана. Его зоркий птичий взгляд скользил от одной башни к другой. Большинство из них выглядели обветшалыми, и только Южная башня казалась более-менее обжитой. — Благородный рыцарь! — попробовал Сократ по-другому. — Господин Грубиан из крепости Гробург на горе Лихогорье!

Ответа не последовало, зато попугай услышал какой-то стук в старой конюшне неподалёку от огорода. Сократ выпутался из бобовых побегов и вразвалочку направился к конюшне. Дверь туда, к счастью, была приоткрыта.

— Рыцарь Грубиан! — крикнул Сократ ещё раз.

Опять послышался стук и к нему ещё какой-то скрежет, как будто щипцами изгибали кусок жести.

Сократ, следуя на звук, вошёл в конюшню, где уже давно не стояли боевые кони. Вместо этого конюшня была переоборудована в мастерскую. На длинном столе громоздились бледные мёртвые черепа и скелеты, а рядом стояли небольшой чан с водой и початый мешок гипса.

Сократ взлетел на стол и вонзил свой острый клюв в ещё сырой, незатвердевший череп. Он был из гипса. Ни одна из костей на столе не была настоящей. А если ни одна из костей на столе не была настоящей, заключил Сократ, тогда и те черепа и скелеты вдоль скалистой тропы не были настоящими. А если черепа и скелеты на тропе не были настоящими, то и надписи на могильных плитах были выдуманными. А если надписи на могильных камнях были выдуманы, то рыцарь-разбойник Родриго Грубиан был, во-первых, хорошим сочинителем историй, а во-вторых, совсем не опасным.

Сократ поднял перепачканный в гипсе клюв. Его зоркий попугайский взгляд устремился теперь на большой, величественный шкаф.

— Не угодно ли вам будет выйти, рыцарь Грубиан? — проскрипел он, поскольку от него не ускользнуло, что лёгкий скрежет и стук исходили как раз из этого шкафа.

Там снова застучало, и лишь затем последовал ответ.

— Лучше нет, — послышался голос из шкафа. — Но если иначе нельзя…

Двери шкафа открылись, и внутри, среди всевозможных лопаток, ковшей и других инструментов, Сократ увидел сидящего Родриго Грубиана, с белыми от гипса руками и в наспех нахлобученном рыцарском шлеме.

— Кто ты такой? — спросил он с явным облегчением, что непрошеный посетитель — не меченосный рыцарь, а всего лишь яркопёрая птица.

Сократ ударил себя в грудь и представился:

— Моё имя Сократ, и я разыскиваю Малыша. Я предполагаю, что он нанимался к вам в качестве оруженосца. Могло такое быть?

От полной неожиданности Родриго Грубиан, который хотел было выйти из шкафа, с грохотом упал назад.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, внезапно побледнев так, будто увидел привидение.

— Можно сказать, я прочитал об этом в одной старинной книге, — не без гордости объявил Сократ. — Но давайте оставим это. Ибо Малыш, к сожалению, не может оставаться вашим оруженосцем. Я прибыл сюда с его родителями. Они хотят получить его назад, и вы это, разумеется, понимаете.

— Ещё бы я не понимал! — воскликнул Родриго Грубиан, которому на сей раз удалось выбраться из шкафа, и он со страдальческой миной смотрел на Сократа с высоты своего почти двухметрового роста, чернобородый и обсыпанный гипсом. — Только Малыша здесь больше, к несчастью, нет.

— Простите? — Теперь была очередь Сократа удивляться.

Правда, сразу за удивлением последовало негодование. Он шёл по следам Малыша, летел за ним на крыльях своего разума до крепости Гробург лишь для того, чтобы узнать от этого перепачканного в гипсе картофельного огородника, что Малыш уже ушёл отсюда? Это было не по правилам! Такого поворота событий в книге историй не предусматривалось! Бесстрашный Малыш, нанявшийся к бесстрашному рыцарю-разбойнику, должен был, будьте любезны, оставаться при этом бесстрашном рыцаре! Но Сократ и сам уже заметил, что тут что-то не так. Если Малыш и впрямь был бесстрашным, то Родриго Грубиан оказался скорее боязливым. Вот он, только что выбрался из своего укрытия в шкафу.

Конец ознакомительного фрагмента