Михаил Баковец
S-T-I-K-S. Игра в кошки-мышки
Пролог
Получилось все у меня, как в том анекдоте: хотел, как лучше, а вышло, как всегда. Работа у меня не самая авторитетная — водитель «газельки» в мебельном магазине. Вдвоем с грузчиком (правда, я и сам подвизаюсь на той же стезе, причем платят только «шоферские», но что делать — кризис, мать его, работы толком не найти) катаемся по городу и области, забираясь подчас в такие дали, куда и дорог-то толком нет.
Вот и сейчас, под вечер, укатили за сто двадцать кэмэ от родного дома.
Почему вспомнил известную присказку? Да вот пришлось.
Вчера в магазин явилась парочка — мужчина и женщина, оба лет за тридцать, и заказали мебель, а девчонки-менеджеры заверили их, что мальчики привезут заказ не сегодня, так завтра. Мальчики — это я и мой напарник, Павел. Все бы хорошо, но эти девочки (Паша сердито рядом под нос бормочет: дуры, млин, блондинки, акушером головой о кафель уроненные) перепутали города — две буквы в середине, а на карте сто километров. Мы не проверили, созвонились с заказчиками, узнали время, и когда те ответили, мол, до десяти вечера в любой момент приезжайте, мы дома, заверили, что сегодня и прибудем.
Выяснилось все, когда мы в пять вечера привезли мебель совершенно чужим людям. Все как в старом советском кино, только у нас не Новый год. Магазин, а не баня. И я с напарником, оба трезвые до безобразия. По навигатору что в первом городе такая же улица и дом имеются, что во втором. Пашок на дур из магазина наорал по телефону.
Ситуацию мы прояснили, заказчикам сообщили, и те нормально отнеслись, что сегодня мебель не привезем. И надо мне было предложить напарнику довезти мебель до места. Сыграло свою роль и общение с заказчиком — обычно таких понимающих людей редко встретишь, чуть что, и сразу вопли, оскорбления, угрозы вроде: «Да ты уже завтра там работать не будешь, ясно?»
— Ну что у тебя, Паш?
Напарник возился с навигатором, который внезапно стал показывать невесть что, словно туман, окутавший нас, напрочь заглушил сигнал со спутника.
— Да непонятно… хреновая китайская дешевка! — Он со злости закинул бесполезный прибор в узкий бардачок между сиденьями. — Не врежемся?
— Не должны, если только придурок какой не понесется навстречу.
Я врубил все фары, какие были: дальний свет, противотуманки, «аварийку», диоды в «морде» (за них, правда, влететь может от гайцов) и пару фароискателей на крыше. Плюс скорость сбросил до минимума.
— Голова что-то разболелась, — вздохнул напарник и сильно потер лоб, — еще и пить охота. Не осталось воды?
— Если только в будке посмотреть, там дистиллят валялся. Будешь?
— Не траванешь?
— Хе, ты чего? Это такая же вода, только без солей и прочего. Пар сгущенный, если тебе так проще.
— Ты еще скажи, сгущенка, — хмуро произнес Пашка и вдруг сделал стойку, вытянувшись вперед и чуть ли не вжавшись лицом в лобовое стекло. — Опаньки, а там что-то есть. Свет мелькнул, яркий такой.
Лично я не заметил ничего, хотя на мгновение повернулся к нему, предлагая дистиллированную воду. Приятель оказался прав, и через пять минут наш грузовичок въехал на окраину города. Свет, который Пашка увидел, оказался прожектором на крыше автозаправки, да еще работающим с перебоями: на секунду начинает слепить, а потом еще минуту еле светит.
— Электричество, что ли, вырубили? — нахмурился Пашка. — Ни одного фонаря, и этот заправочный едва коптит. И воняет чем-то… ну и гадость.
— Может, из-за пожара и свет отрубили? — ответил я. Запашок и в самом деле был тот еще, какой-то химический, с кисловатым привкусом, от которого першило в горле и начало ломить в висках.
— Я звоню мужику, заодно узнаю, что тут произошло. Может, тут их всех давно эвакуировали, а мы прем прямо в центр ядовитого облака.
— Тогда бы на выезде пост стоял, пожарники или менты. Но позвони, вдруг он на машине подкатит сюда и проводит до дома, а то мы без навигатора провозимся тут долго — городок-то немаленький.
Сначала Пашка несколько раз набирал номер и прикладывал к уху телефон и только после этого с досадой воскликнул, обратив внимание на значки на экране:
— Черт, сети нет!
Запах химии был все сильнее и сильнее, от него уже мутило так сильно, что я все меньше обращал внимание на дорогу. И это повлекло трагические последствия для меня и напарника… особенно для него, как показало будущее.
Перед капотом мелькнули какие-то сухие ветки, вроде бы на них болталось что-то яркое: красные лоскутки или обрывки оградительной ленты. Хоть и ехал медленно, но из-за тумана увидел палки в самый последний момент, да и голова тяжелая от вони. Плюс мелькнула мысль, что пара тростинок никак не повредит машине… а потом меня бросило вперед, на руль. Рядом вскрикнул Пашка, впечатываясь лицом в стекло. «Газель» встала на дыбки, чуть ли не вертикально задрав задний бампер, тяжелая мебель в «будке» с грохотом ударила в заднюю стенку, и этот толчок сильно отозвался в спинке моего сиденья.
Пашку стошнило.
— Паша, ты как? Живой? Что-то сломал или отбил? — не на шутку встревожился я. Ремни помогли частично, однако напарник все равно «поцеловался» с лобовым стеклом. А я до острой рези в груди приложился ребрами о руль.
— Норм…ально, жить буду. Что это было?
— Мы в канаву свалились, — зло произнес я и несколько раз ударил по «баранке», сбрасывая пар. — Сейчас помогу выбраться.
Дверь открыть не сумел, пришлось крутить ручку стеклоподъемника в неудобной позе, а потом призвать на помощь все свои гимнастические способности, чтобы выбраться из машины.
Как я и подозревал (картинка после падения, которое изрядно встряхнуло мозги, одуревшие от вони, сложилась целиком из пазлов: сухие ветки, яркие лоскутья, глубокая яма), мы оказались в ловушке, вырытой чертовыми работниками ЖКХ. Которые вечно сначала прячут свои «клады», а потом засаживают сухими палками, словно в надежде, что те скоро зазеленеют. Или пытаются вырастить дерево желаний, вешая дары — тряпочки, пакетики и ленточки, моля об одном: только бы больше не пришлось копать и все ржавые трубы одномоментно превратились в новенькие, прямо только что с конвейера.
Язычники поганые! Все беды от их племени, а еще от дураков и дорог.
Это так шучу, взбадриваю сам себя, потому как ситуация — хуже не придумаешь, повезло, что не разбились с Павликом.
— Суки! — выругался я, когда по колено утоп в жидком глиняном месиве, которое тут было вместо дна. — Суки, суки, да чтоб вас!..
Добрался до пассажирской двери, постучал в окошко, привлекая внимание напарника. Когда он приспустил стекло, я поинтересовался:
— Как ты?
— Хреново… тошнит, голова болит… состояние мутное, словно засыпаю. Пока не постучал, я и не заметил, что ты вышел.
Плохо, все очень плохо.
— Паш, тебя, такого бугая, я не вытащу из ямы. Сиди и никуда не уходи, а я за помощью рвану.
Напарник был ростом «всего» сто восемьдесят сантиметров и рядом с моими ста девяноста пятью казался карапузом, но зато мой вес в сто десять килограммов перекрывал на червонец. И не жирный был, просто комплекция такая, про ему подобных говорят, что кость широкая, плюс любит он тягать железо в гараже. В нем жира меньше, чем во мне, хотя я и сам, с момента как пришел из армии, стараюсь уделить два-три дня в неделю для штанги. В общем, из тесной машины, упавшей в яму, да с заклиненной дверью, выволочить мне его просто нереально без посторонней помощи.
— Да куда мне тут идти… — Его вновь затошнило, через минуту снова заговорил: — Тарас, поспеши, что ли, а то загнусь тут.
— Извини, это я ерунду из-за нервов сморозил, сам не подумал… ага, я быстро.
Быстро не получилось.
Сначала долго не мог выбраться из ямы, постоянно соскальзывал с крутых стенок, из-под рук сыпались куски земли и глины, наконец додумался воспользоваться машиной. Оказавшись на асфальте, я крикнул напарнику, что помощь вот-вот придет, и пошел вперед.
Слева от меня тянулось поле, сплошь утыканное столбами линии электропередачи. Справа едва угадывались в тумане дома частников — одно- и двухэтажные коттеджи. Вот к ним и свернул. Но когда добрался до построек, оказалось, что все они недостроенные, только коробки — без крыш, дверей и окон. На мои крики никто не откликнулся, даже собаки не затявкали, когда я подобрал несколько камней и бросил их в металлические листы, ограждающие некоторые участки (совсем без ограды строек не было: либо профлисты, либо рабица или серые деревянные штакетины).
Строительная площадка тянулась долго, наверное, от начала застраиваемого поля и до первого заселенного городского дома было больше километра.
Вот только не дошел я до него.
Внезапно накатила такая волна дурноты, что не удержался на ногах и рухнул на колени. А затем повалился на бок и скрючился в позе эмбриона. Перед глазами все плыло и двоилось. Ближайший забор из оцинкованного профлиста превратился в два, «двойник» стал мерцать, то превращаясь в полупрозрачную картинку, то набирая объем. Туман стал стремительно редеть, неприятный запах исчез практически полностью, или я, в своем состоянии, его не ощущал. Наконец, все спецэффекты пропали — забор вновь остался один, воздух очистился, химическая вонь пропала, как будто и не было ее.
