Пусть случилось худшее и контракт, высосавший моё немалое средоточие, стал контрактом Мастера третьей звезды. Я во Втором поясе. Сколько времени у меня займёт путь к третьей звезде? Год? Я потерплю год.

— Вставай, слуга. Или мне отдать приказ?

Руки дрожали, заставляя меня кривиться от злости. Слабак. Всего одно наказание и тело уже подвело? Где же идеальная закалка? Ему не хватает закалки болью и унижением? Забыл пески?

Но на птицеголового я взглянул с лёгкой заискивающей улыбкой.

— Господин?

— Уже лучше, — Домар махнул рукой. — Видишь вон у того стражника контракты? Подай их мне.

Я заставлял себя шагать, заставлял поднимать руки. Я сам подавал Домару контракты, которые делали из моих родных слуг его семьи. Домар думал, что я так спокоен из-за страха перед болью? Он ошибался. Я сгорал от ненависти к себе. Я так спокоен внешне, потому что знал, как Домар умрёт.

Глава 2

— Так.

В широкой открытой беседке сидел скрюченный и бородатый старикашка. Позади него поднималась из зелени сада красная крыша здания. Я предполагал, что того самого, где жили Саул. Не зря же нас провели через ворота во вторую часть поместья, где обычно жили хозяева. И слуги. Стражники выстроили нас перед этим старикашкой. А он внимательно оглядел и вслух посетовал:

— Так вот, что считает прибытком мой сын Домар: мальчишка, у которого есть только пустые звёзды.

— Отец.

Стражники расступились с пути Домара. Он в несколько шагов оказался внутри беседки рядом со старикашкой, бросил на столик перед ним наши кисеты, склонился к уху. Я сделал себя бесполезным в сражении, но Возвышение полностью со мной. Жаль, что всё равно слышал лишь обрывки фраз:

— Даже если… пустые, то звёздами они… не перестали… взгляни… талант…

— Ты же сказал, он, — жест старикашки не оставлял сомнений, про кого он говорит, — сжёг себе все меридианы.

— Какая им разница?

— Уверен?

— Даже если… то сколько лет… б… растить самим? Я увидел шанс, я… Считаешь, неправ?

Старикашка перевёл взгляд на меня:

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать… господин.

— Четырнадцать. Не могу поверить. Гарой должен был вцепиться в него зубами, уж их-то лекари хороши.

— Да он даже не сумел увидеть его силы. Сожжённый росток. Он даже не нагнулся за ним.

— Зачем… им он?

Домар ухмыльнулся и снова по-птичьи кивнул:

— Пригодится.

Старикашка покачал головой:

— Ты… неправ… когда связался…

— Мне надоело… прозябать…

— Мальчишка!

Я едва удержался от ухмылки. Вроде и не до веселья, минуло полсотни вдохов, как все мы стали слугами. Остальные, правда, всего на два года, в отличие от меня. И всё же мы потеряли свободу. А я уже веселюсь. Но слышать, как Домара с его сединой называют мальчишкой, равняя со мной? Впрочем, если старикашка — отец Домара, то неудивительно. Сколько же лет самому старикашке? Он выглядит даже старше моих стариков, что до сих пор не пришли в себя. Кроме того, у него две трети волос тёмно-красные, густо смешанные с сединой. И вокруг нас Второй пояс. Ему что? Больше сотни лет? Если так, то удивительно, что я для него не младенец.

Старикашка отмахнулся от Домара:

— Твои планы… — вздохнув, ещё раз оглядел нас. — В прибытке у нас две крепких Закалки и два Воина. Но ты впустую выкинул контракты на соплячку, девицу, калеку и двух стариков. Они скопом стоят дешевле, чем один контракт.

Домар едва слышно для меня огрызнулся:

— Ты поставил меня главой, а сам вечно недоволен. На стариках нет контракта.

— Да как бы ты заключил контракты с дохлыми?

Я поспешил вмешаться:

— Господин, со стариками всё в порядке. Я использовал технику, чтобы погрузить их в сон.

Взгляд старикашки придавил меня к земле. Какое у него Возвышение?

— Для чего?

— Они не хотели ехать сюда, а я не хотел оставлять их одних… — стоявший позади стражник ударил меня, и я поспешил добавить, — господин.

— Хороший поступок, кому как не мне, старику, его оценить. Даже жаль, что ты не приживёшься у нас.

— Господин?

— Это Домар радуется, заполучив тебя, но не я, — Сирк покосился на Домара. — Ладно, нам старикам нужно чаще молчать в делах молодых. Что ты ещё умеешь, кроме как усыплять?

— Я служил лекарем у прошлого господина и знаю ещё две лечебных техники. Прикосновение Весны первой звезды. Шесть Лепестков Лотоса первой звезды.

Старикашка понял, что я не собираюсь продолжать, огладил бороду и спросил:

— Это всё?

— Да, господин.

— Отец…

Старикашка вскинул руку, обрывая Домара, приказал мне:

— Я, Сирк Саул, приказываю тебе, слуга, отвечать правду. Какие техники ты знаешь?

— Лезвие, Опора, Покров, Прикосновение Весны, Шесть Лепестков, Сошествие Ночи, — помолчав, я добавил. — Умножение техник.

Если уж я могу лгать, то даже всех моих лечебных техник Саул не получит. Длань Возрождения останется тайной. Если хотят, чтобы я приносил им пользу, пусть дают мне техники.

Старикашка Сирк на этот раз бороду дёрнул:

— Что за безумие? Воин десятой звезды, что знает всего три стоящие техники и при этом обладает Умножением? Всё верно?

— Да, господин.

Я поклонился, но не для того, чтобы показать уважение, а чтобы скрыть нахлынувший страх. Дарсов придурок! Лгать могу только я. Что если Сирк повторит свой вопрос маме или Лейле? Что если Зотар, которому я обещал переход через границу Поясов и свободу, решит выслужиться перед нежданными хозяевами? Достаточно одного его слова, и всё рухнет. Уж он-то точно знает, что я владел многими боевыми техниками и, кажется, даже сам видел, как я использовал Шаги на рынке.

Но Зотар молчал, и я выпрямился, снова встречаясь глазами со старикашкой Сирком. К нему как раз склонился Домар:

— Отец, скорее всего, его только приняли в слуги. Обычный набор, с которого и начинают учить Воинов. А Умножение небось купил, когда решил сбежать во Второй. Так, слуга?

— Так, господин.

— Хорошо, — старикашка Сирк кивнул в подтверждение своих слов. — Пусть ты ничего не знаешь, но Саул щедры. Научим. Выдадим те же техники, что и всем нанятым стражникам. Срок три месяца. Через три месяца отправишься в леса с нашим отрядом.

— Отец, нет!

— Это ещё почему?

— Мне не нужен риск, не с… не с этими.

— Нечего было обещать.

— Отец.

Сирк и Домар уставились друг на друга. Мне в леса хотелось. Родные, привычные, обещающие свободу. Но я не мог. И поэтому опять влез в разговор, хотя явно нужно было молчать:

— Уважаемый господин, я не могу.

Старикашка даже не повернул ко мне головы:

— Вздор.

— Прошлый господин заставил меня заключить контракт. Я не могу использовать боевые техники и оружие.

— Он же умер.

— Это контракт на меня, господин.

— Что?

Теперь на меня глядел и Сирк, и Домар. Домар даже хохотнул:

— Кажется, ты чем-то разгневал Небо, слуга. Или же теперь оно глядит на меня.

Старикашка Сирк зашипел:

— Небу нет до нас дела. Оно смотрит только на Барериса.

— Отец, всё изменится, поверь.

Но старикашка Сирк отмахнулся от его слов, ткнул в меня рукой:

— Твой контракт особый, ты можешь солгать сейчас, но стоит мне спросить прямо…

— Господин, я не лгу. Я не могу сражаться.

— Нахлебник. И сам, и его семейка, — Сирк повернулся к Домару. — А ты решил, что наша семья должна год их кормить и давать кров?

Всё что я позволил себе — на миг сжать зубы. До хруста. Благодетели. Но срок, который отличался от срока контракта, я запомнил, и голос мой звучал спокойно:

— У прошлого господина я занимался тем, что заживлял раны стражников.

— И он дал тебе всего три техники?

— Это лекарь… Господин, я только начал учёбу. Но… моя мама и старшая сестра понимают в травах. Дядя и брат…

Я снова сбился. Говорить о том, что они охотники — безумство. За стенами города Второй пояс, а они Закалки. В голове заметались мысли. Никто не занимается разделкой в лесу. Никто из ватажников. Вряд ли здесь всё сильно отличается.

— Они умеют разделывать мясо, снимать шкуры и ухаживать за животными, — я услышал хеканье дяди Ди, торопливо продолжил. — А дядя Варо знаком со множеством дел, но лучше всего у него выходит печь хлеб.

— Старики?

Они всё так же лежали у наших ног. Ни один из стражников не знал техники, способной отменить действие Сошествия Ночи. К счастью. Острый язык что Марвита, что Леги легко мог раскрыть мою ложь, ведь старики единственные, кто не знал, что я буду говорить во Вратах. Я не думал, что они так уж захотят своими руками убить меня и маму. Но хватит и простой оговорки, тем более что старики очнутся, ничего не понимая. Убрать бы их вообще с чужих глаз подальше.

— Господин, они достаточно потрудились за свою жизнь. Мы позаботимся о них и возьмём на себя всю работу, что вы им назначите.

— Слышал, Домар? — старикашка Сирк ухмылялся. — Жалкий слуга заботится о деде больше, чем ты об отце.

Домар скривился, но ничего не ответил, а вот кто-то из стражников за моей спиной едва слышно кхекнул, словно подавился смешком. И услышал это не только я. Лицо Домара исказилось, взгляд метнулся поверх моей головы, затем опустился на меня:

— Кормить нахлебников? Ты прав. За воротами пусть…