Лицо Деррека начало набухать, словно ему шею перетянули веревкой. Было видно — еще чуть и вампир сорвется. Мессер поспешно встал и мягко оттеснил товарища.

— На этой бумажке упоминаются два существа, — твердо заговорил Мессер. Каждое слово лорд чеканил так, словно вгонял ими гвозди в крышку Петрова гроба. — Одного ты узнал. Второго узнали мы. Это именно он убил Винни.

— Этот усредненный? — оживился Петро. — Да мало ли таких.

— Допустим. Но как вы с этим или другим усредненным, оказались в розыске одновременно? Кто он?

— Понятия не имею, — фыркнул Петро.

— Врешь, гад! — взревел Деррек.

Прежде чем кто-то что-то успел сообразить, вампир одним рывком добрался до висящего связанного упыря и хорошенько поддал ногой, словно бил по мячу или валику, на каких тренируются поединщики.

Упырь всхлипнул. Винни вздрогнул. От Деррека он этого не ожидал. Нана и Мессер поспешно оттащили порывающегося добавить с другой ноги вампира. Деррек сейчас был жуток. Куда только девалась былая аристократичность. Теперь он выглядел безмозглым спортсменом, которому к тому же дали по морде, выбив остатки мозгов.

Петро прокашлялся. Мессер подошел ближе.

— Если ты не расскажешь сам, то…

— Что? — перебил Петро. — Сдадите меня властям? Да вы сами вне закона.

— Не заговоришь по-хорошему, и я тебя убью, — зло произнес Мессер.

Упырь расхохотался. Веревка заскрипела сильнее.

— Меня нельзя убить, костяшка. Я уже сдох.

— Сдохнешь еще раз, — пообещал Мессер. — Помнишь тех прохвостов с дороги?

Петро почувствовал неприятный холодок внутри, но вида не подал.

— Ты не посмеешь. Одно дело в глубине острова, а другое рядом с городом. Тебя вычислят, каким бы хитровывернутым магом ты ни был. Кроме того, если ты меня зажаришь, тебе это ничего не даст.

Мессер сосредоточенно разглядывал землю под висящим вверх тормашками упырем. Он был настолько увлечен этим, что, кажется, уже ничего не слышал. Но на последнюю фразу лишь усмехнулся.

— Ошибаешься, — с каким-то сладострастием протянул скелет. — Это те бедолаги на дороге сгорели мгновенно. С тобой будет по-другому. Поверь мне, есть масса сложных заклинаний, которые заставят меня попотеть, но доставят тебе массу незабываемых ощущений.

Он отпихнул ногой пару веток, расчищая пространство под повешенным, и снова критично осмотрел фрагмент земли. Так художник смотрит на чистый лист.

— Ты у меня вспомнишь, как был живым. Как было больно. И еще тысячу раз пожалеешь, что вспомнил об этом.

От голоса Мессера Винни стало страшно. Он посмотрел на упыря. Тому тоже было не по себе. Хотя он по-прежнему держал себя в руках.

— Не посмеешь, — крикнул Петро. — Тебя найдут. Найдут раньше, чем ты меня доконаешь.

— Обещаю, что еще раньше ты начнешь говорить.

Мессер взял прут, обломал кончик, сделав его острым, и принялся быстро что-то чертить на земле.

Петро висел вверх ногами и нецензурно бранился. Рисунок под ним сложился в круг, состоящий из сложных закорючек неведомого алфавита. Круг был не ровный. От него в стороны уходили корявые протуберанцы вязи.

Мессер встал, довольно оглядел плоды своего труда. Ненужный прутик полетел в сторону. Маг поглядел на обездвиженного упыря:

— Итак?

— Тебя поймают, — голос Петро дал петуха.

— Следует понимать, что мы не станем сотрудничать?

— Вас всех поймают! Сюда придет городская стража. Меня снимут, а вы все отправитесь в Склеп.

Петро орал. Дико. Упырю явно было страшно.

— Отправимся туда вместе, — миролюбиво сообщил Мессер.

— Ты блефуешь! Вы не посмеете!

Упырь задергался, раскачиваясь из стороны в сторону. Веревка скрипела, но держала крепко.

— Живчик, скажи ему! Что ты смотришь? Они же звери, не то, что мы с тобой.

Винни вздрогнул. Зрелище давно уже угнетало его, но встать и уйти он почему-то не мог. Потому сидел и думал только о том, что б его это не коснулось. Не вышло.

— Ну что ты смотришь? — надрывался Петро. — Ты же теперь такой же, как я!

— Неправда, — выдавил Винни.

Слово прозвучало едва слышно. Горло сдавило от навалившихся вдруг чувств и мыслей. Его захлестнуло с головой и он, словно поваленный этой волной эмоций, сел обратно на землю.

— Неправда, — прошептал он одними губами.

Его никто не мог услышать. Но Мессер услышал. Или увидел. А может, почувствовал. На мгновение он замер, глядя на мальчишку. Уже в следующий момент движения его стали твердыми и четкими. Словно на поляне заработала машина.

Если бы на черепе могли отражаться эмоции, можно было бы точно сказать, что старик вне себя от ярости.

— Я дал тебе шанс.

Мессер опустился на колени, коснулся рисунка на земле и начал бормотать что-то.

— Стой! — взревел Петро, словно резаная свинья. — Я скажу… Я все расскажу… Только перестань. Остановись. Не надо!

Лорд поднялся на ноги и посмотрел на упыря.

— Я все… только не надо… я все расскажу… — лепетал Петро, побледневший кажется сверх своей обычной бледности.

Винни отвернулся, уронил голову на колени и зажал уши руками. Только бы не видеть и не слышать всего этого.

12

Упырь говорил быстро. Сбивался. Умолял снять его, дескать, ему не удобно говорить, но никто и пальцем не шевельнул, чтобы выполнить его просьбу. И он снова говорил, и снова сбивался.

То ли страх развязал язык, то ли Петро понял, что с ним не шутят и самое время продавать ставшую ненужной уже информацию за собственную шкуру, но разговорился он не на шутку.

Винни, не желавший этого видеть и слышать, очень скоро стал прислушиваться. А после определенных подробностей решил, что старый лорд был не так уж и жесток в отношении упыря. Гнилым Петро оказался во всех смыслах. Это подтверждали рассказанные им истории. А начав говорить, болтал он уже без умолку. Обо всем подряд.

Для начала упырь поведал историю махинаций с Винни и его порученцами. Впрочем, об этом и так все уже знали. По ходу всплыл несчастный рогоносец, чуть не открывший по ним стрельбу по дороге в Лупа-нопа. Петро клялся и божился, что не брал его кошелька, но не единожды успел взять его жену. Причем в разных позах, о каждой из которых упырь поведал зачем-то отдельно.

Слезливая история про его собственную жену и ее любовника оказалась чистой воды выдумкой. Петро придумал ее там же, только чтоб попутчики от него отвязались.

Впрочем, все это было сущей ерундой в сравнении с тем, что всплыло дальше.

— Этот человек, — тараторил Петро, словно опаздывая, — ну тот, что разыскивается. Лысый. Он нашел меня в тот день, когда мы пришли в город. Сам. Я его не знал. Не видел никогда. А он меня выследил и того… пытал… Ну, короче говоря, денег мне предложил. Много.

— За что? — уточнил Деррек. Он снова олицетворял само спокойствие и слушал упыревы истории с непроницаемым видом.

— За то самое, — огрызнулся Петро. — Ну, чтоб я, значит, показал ему, где вы остановились. Ему мальчишка нужен был. Он так и сказал: мальчишка, говорит, мой друг. Любые деньги плачу, только скажи, где его найти.

— За то, чтоб мальчишку убить, он тебе денег не предлагал? — ядовито осведомился вампир.

— Я не убийца, — вскинулся Петро.

— Ты прохвост, — согласился Мессер. — Дальше.

— Что дальше? Дальше… Ну, снимите же вы меня! Невозможно говорить головой вниз. Я простой дохлый парень…

— Слышали, — перебил Мессер. — Дальше.

Петро шумно вздохнул и продолжил:

— Дальше он мне денег дал, я ему показал, где мальчишка живет, и все. В расчете. Потом несколько дней прошло, он опять меня нашел. Посулил денег, дом и спокойную жизнь за небольшую услугу.

Упырь замолчал. В наступившей тишине слышно было, как поскрипывает веревка.

— Что он хотел?

— Он сказал, что мальчишка мертв. Что вы его убили. Он брал меня на поруки, но я должен был доложить, что вы убили моего бывшего поручителя. Я согласился. Чего бы не согласиться?

— Сволочь, — фыркнула Нана.

— Знаешь, цыпа, я простой дохлый парень. У меня простые желания. Я жить хочу. Причем хорошо. Вот тебе твой театр свербит. Сел бы перед тобой главный театрал и сказал бы, что я убийца, укокошил мальчика, а тебе надо всего-то это подтвердить и тогда всем будет хорошо, а тебе, в виде признательности, место в театре устроят. Что бы ты тогда сказала? Если подумать, мы все…

— Заткнись, — с угрозой процедил Деррек.

Упырь послушно прикусил язык. Вампир был зол и сосредоточен.

— Рассказывай дальше, — потребовал Мессер.

— Снимите, — снова заканючил Петро, но наткнулся на взгляд Деррека и поспешно затарабанил: — Короче говоря, вас объявили в розыск, а я получил дом и деньги. Но на другой день почему-то в розыске оказался я сам… и этот лысый.

Петро умолк.

Винни задумчиво сопоставлял события. Теперь все вставало на места. Вот только непонятно, зачем этому лысому понадобилось его убивать.

— Понимаешь, да? — толкнул скелет Деррека. — Они наткнулись на нас с Винни. Приняли его за живого и вытурили нас из города. Если мальчик жив, так выходит, мы не виноваты. А этих двоих за лжесвидетельство в розыск.

Петро попытался вывернуться. Получилось плохо.

— Эй! Теперь развяжите!

Деррек покачал головой.

— У меня еще кое-что есть, — похвалился Петро. — Снимите?

— Говори, — с угрозой произнес вампир.

— Этот лысый, он из того же места, что и Винни.

Винни подскочил, словно ему в седалище воткнули шило.

— Как? Из Витано?

— А, живчик, я знал, что тебе станет интересно. Он в городе встретился с одним таким господином, называл его Мором.

Мессер быстро повернулся к Винни:

— Тебе это что-то говорит?

— Господин Мора один из членов Совета Витано, но я не понимаю…

Лорд поднял руку, и Винни замолчал. Если маг просит, то вопросы лучше задавать потом.

— Почему ты решил, что лысый из Витано? О чем они говорили?

— Этот Мора говорил с ним как со старым знакомым. Еще за Мора парнишка ходит. Так как у них с лысым разговор серьезный пошел, Мора парнишку от себя отослал. Бережет он его. Может, сын. Но тоже явно из вашего Витано. У них говор одинаковый. Да и темы такие… как у живчика. Так могут только пришельцы разговаривать. Или психи. Снимите меня.

Винни поднялся. В голове все спуталось окончательно.

— Лысый обещал его до болота проводить и обратно. На днях они туда отправятся. Не сегодня — завтра. Снимите. Я все сказал.

Деррек присвистнул. Мессер пристально поглядел на упыря пустыми глазницами.

— Когда и где пойдут?

— Не знаю, — задергался упырь. — На днях. Когда я подслушал, они точно не договорились. А пойдут через центральные ворота.

— Это они сказали?

— Они не сказали. Но у них караван на полтора десятка телег. Так через какие ворота им еще идти?

Мессер отошел от дерева. Окинул пустыми глазницами поляну. Повинуясь этому призывному взгляду, Нана, Деррек и Винни подошли ближе.

— Надо перебраться ближе к главным воротам. Встанем у дороги и будем ждать.

— Согласен, — кивнул Деррек. — Перехватим лысого, вытрясем из него про яд. А заодно и про Витано этот.

— Не торопись, — одернула Нана. — Там караван. Может, там народу с ним столько, что тебя самого в бараний рог свернут.

— Посмотрим по обстоятельствам, — решил Мессер. — Берите вещи. Идем.

Сборы были недолгими. Лорду на все про все хватило минуты. Благо мешок был уложен. А закинуть его на плечо и накинуть плащ — дело не хитрое. Остальные тоже не долго возились.

Петро наблюдал за бывшими товарищами со странным чувством.

— Эй! — не выдержал наконец. — Снимите меня.

— Все готовы? — спросил Мессер. — Тогда идем.

— А с этим что? — Деррек кивнул на упыря, висящего в позе летучей мыши.

— Пусть висит. Второй раз не сдохнет. Рано или поздно его кто-нибудь снимет.

Мессер развернулся на каблуках и зашагал прочь. Следом пошла Нана. Винни недоверчиво смотрел на болтающегося вверх ногами Петро. Подошел Деррек, пихнул в бок. Юноша вздернулся. Вампир подмигнул и кивнул, топай, мол.

— Эй! Я вам все рассказал, — заголосил Петро.

Винни двинулся прочь. Правильно ли они поступили? Он ведь сам никого не убивал. Хотя пособничал и делал множество других гадких вещей.

— Эй! — надрывался упырь. — Так не честно. Снимите!

С другой стороны его тоже никто не убивает, решил Винни. Ну, лишили свободы и удобств на какое-то время. Не смертельно. И юноша зашагал быстрее. Следом легкими шагами скользил вампир. Деррек умудрялся двигаться так, что даже в лесу ни один листок не шелохнулся под его ногами, ни одна веточка не хрустнула.

— Э-э-эй!!! Снимите! — надрывно звучал голос упыря.

Он звучал еще долго. Винни слышал его даже тогда, когда его уже невозможно было услышать. Они вышли на дорогу, свернули к городу, а крик упыря все стоял в ушах.

Стоянку устроили в стороне от дороги. В том месте, где дорога истончалась и делилась на несколько узких неприметных тропок, словно вилка. Место выбрали так, чтобы идущие из города и в город были видны, а стоянка путникам в глаза не бросалась.

Костерок развели небольшой. Уже ночью.

Винни лежал у костра и смотрел на небо. Чистое, усыпанное звездами. О вчерашнем буйстве стихии не напоминало ничего. Вот только на душе у юноши было пасмурно. В стороне сидел Мессер. Лорд повернулся спиной к огню и смотрел на дорогу.

Интересно, пришло в голову, как там Петро? Его уже кто-то снял? Или он до сих пор висит вверх тормашками и голосит во всю глотку?

Упыря почему-то было жалко. Хотя тот наверняка не думал о Винни, когда продавал его лысому убийце.

Убийца. Мысли перепрыгивали с одного на другое, словно в чехарду играли. За что его убили? Кому он мог помешать? Он ведь просто мальчишка. Пусть юноша, хотя теперь Винни почему-то не ощущал себя таким уж взрослым. Более того, пришло понимание того, каким сопляком он выглядит в глазах тех, кто постарше.

— Мессер, — позвал Винни. — Можно спросить?

Лорд не повернулся. То ли не хотел смотреть на огонь, то ли не очень-то рвался смотреть на Винни.

— Спрашивай.

— Я ведь никому ничего не сделал, — осторожно начал Винни. — Зачем меня убивать?

Маг вздохнул. В костре весело треснул сучок. Кверху подлетел сноп искр.

— Я не знаю, как там все устроено в вашем Витано, но полагаю, что люди везде одинаковые, — неторопливо заговорил лорд. — А если так… Вот смотри: один юноша попадает туда, куда попасть не мог. И выясняет, что там совсем не то, что говорят власти. Власти и приближенные к ним лица запросто гуляют в том месте, которого, по их словам, не существует. Приближенный к власти человек убивает попавшего туда юношу…

Мессер замолчал ненадолго. Потом добавил:

— Знаешь, я думаю, что твоим согражданам, тем, которые создали Витано, просто не нужно, чтобы кто-то знал о том мире, в котором ты сейчас находишься. Ты узнал, и тебя убили. От греха подальше. Чтоб не вернулся и не разболтал чего не надо. Понимаешь?

— Нет, — честно ответил Винни и отвернулся.

Мессер, конечно, мудрый и многое понимает, но здесь явно перемудрил. Может быть, один советник еще и затеял какую-то жуткую махинацию. Тогда его надо поймать и судить. Но весь Совет… Нет, не может быть. Да и зачем? И потом ведь над Советом стоит Гильдия. А там маги посильнее Мессера. Наверняка уж от них-то такое не скроется.

Нет, лорд просто привык, что все вокруг упыри, вот и видит их там, где надо и не надо. При мысли об упырях снова возник болтающийся вверх тормашками Петро. Винни представил его себе так ясно, что даже услышал, кажется, скрип веревки.

— Мессер, скажи, — прошептал Винни еле слышно, — я такой же, как и он?

Вопрос был непонятным, но маг понял. Лорд хмыкнул, пошевелился в темноте. Винни ждал.

— Знаешь, — отозвался старик наконец. — Это тебе решать.

13

Караван господина Мора выдвинулся из Лупа-нопа утром третьего дня. И вышел он вопреки ожиданиям не через центральные ворота города, а через восточные.

Нет, ни лысый господин, ни советник Мора не ждали, что их кто-то станет подкарауливать возле центральных ворот. Все объяснялось куда как проще. На восточном выезде у господина советника был прикормленный пост.

И пока Винни вместе с товарищами ждал появления каравана неподалеку от центральных ворот, обозы советника удалялись и удалялись от города. Караван был невелик и довольно консервативен. Полтора десятка груженых телег, возницы. Сам господин Мора и лысый господин, которого Мора называл как угодно, только не по имени.

Лысый вызывал неприятные ощущения. Он вроде бы и улыбался, но делал это так, что хотелось сбежать. Бывают притягательные улыбки, завораживающие. У лысого господина улыбка была будто вырезана из бумаги и посажена на клей.

Повозки тащили лошади. И сам Мора вместе с лысым провожатым ехал верхом. Советник был достаточно состоятельным человеком, чтобы позволить себе более совершенный способ передвижения, но отчего-то этого не делал. Может, не хотел привлекать к себе внимание всяческой шантрапы, которая разгуливала по лесам и дорогам острова, а может, просто из жадности.

Вот возницы подбирались точно с расчетом на то, чтобы сэкономить. Потому дюжина из пятнадцати была мертвяками, а оставшиеся трое настолько опустились, что мало чем отличались от упырей. Такие, и живые, и мертвые, были готовы на любую работу за сущие копейки. Потому что стоящей работы им никто бы не предложил. А сидеть без средств к существованию трудно, даже если ты давно помер.

Странные мысли крутились в юношеской голове. Жози ехал замыкающим. Это вполне устраивало юношу. Он знал, что господин Мора не захочет тащить его с собой, и потому наслаждался тем, что находится в хвосте и про него забыли. Может быть, покровитель опомнится слишком поздно, чтобы отослать его обратно. Поездка до болота, в котором прятался родной Витано, и обратно была для Жози развлечением. Все лучше и интереснее, чем безвылазно сидеть в портовом городе.

По Витано он не скучал. Но топтать бесконечно улицы Лупа-нопа было столь же скучным занятием. Хотя на жизнь Жози не жаловался. Он вообще не имел такой привычки. Его вполне устраивала судьба следопыта, которым он покинул Витано. И он с благодарностью принял дар судьбы, которая решила, что ему не стоит делить ее с другими следопытами.

Это была ошибка. Жози отстал, заблудился, сунулся не туда. В результате следопыты покинули стены Витано без него. Узнав подробности, Жози был не просто шокирован. Вернуться назад, получив такое знание, он не мог. И оставалось ему лишь ожидать следующей партии следопытов взаперти и в ужасе от свалившихся на голову откровений, но судьба поступила гуманнее. Судьба столкнула его с господином Мора.

Советнику на тот момент было около пятидесяти. Старик, как окрестил его для себя Жози, был бездетен и сентиментален. На избежавшего своей доли Жози он посмотрел, как на сына. И принял его, как сына. И Жози не стал противиться судьбе. Почему бы ни стать сыном советника. Кроме того, вне Витано все одно жизнь интереснее, чем в городских стенах. Каким бы знанием не пришлось за это платить.

Так Жози попал в Лупа-нопа, поселился в доме советника и стал малышом Жози. С дурацким словом «малыш» пришлось смириться. Как и с манерой советника отсылать его, если у того заходил разговор о вещах, мягко говоря, нечистоплотных. Так советник берег Жози от грязи, в которую тот уже и без того вляпался по уши. Но забота была хоть и наивной, но столь искренней, что с ней тоже пришлось смириться.