19

Внутри было еще темнее, чем снаружи. Если наверху на болоте светила, хоть и с трудом пробиваясь холодными лучами, луна, то внизу вовсе не было никакого света. Винни замер в темноте. Но напрасно вглядывался, пытался приучить глаза. Тьма была непроницаемой.

Где-то вдалеке гулко шлепали шаги. Уходит!

Винни ощупью, насколько мог быстро, двинулся вперед. Ему казалось, что он точно определил направление и идет на звук. Только звук дробился, отдавался. С эхом смешалось эхо шагов самого Винни. И через какое-то время он понял, что не может определить источник звука. Юноша замер. Шаги слышались где-то впереди. Видно по-прежнему ничего не было. Он снова зашагал на звук.

Выставленная вперед рука уткнулась во что-то твердое. Винни вздрогнул. Суетливо завозил руками по стене и вокруг себя. Понял, что двигается по тоннелю, и попросту уткнулся в его стену. Шаги робко шлепали где-то впереди. Словно лысый тоже уперся в стену.

Винни двинулся вперед, придерживаясь рукой за стену, ловя пальцами очертания свода. Так хоть понятно, что идет прямо.

Глаза болели от бесполезных попыток разглядеть что-либо в темноте. Он споткнулся. Едва удержал равновесие. Замер, вслушиваясь. Шаги дробью неслись откуда-то из-за спины.

Не может быть. Не мог же он пройти мимо лысого. Или лабиринт значительно сложнее. В который раз пожалев, что у него с собой нет ни фонаря, ни спичек, юноша развернулся. Через какое-то время остановился и прислушался. Звук шагов теперь «бежал» где-то далеко в конце коридора. Если, конечно, у этого непроглядного тоннеля был хоть какой-то конец.

Винни не двигался с места, боясь неожиданной догадки. Звук шагов тихо растворился, сошел на «нет». Эхо умолкло, оставив его в темноте.

Глупец! Он же все это время шел за собственным эхом! И куда шел? Винни завертелся, пытаясь вспомнить, откуда пришел. Но память сбоила. Поворачивал несколько раз это точно. Поворачивал в противоположную сторону. Два раза? Три?

А сколько навертел до того?

Стараясь успокоиться, он тронул пальцами стену и заскользил вдоль нее. Темнота снова наполнилась шагами. Эхо неслось не смолкая. Бежало в разные стороны, сводя с ума.

По его прикидкам, он уже должен был вернуться к входу. Может быть, он перепутал направление.

Юноша остановился. Главное, не паниковать. Глаза болели все сильнее. Винни сомкнул веки. Какой толк всматриваться в черноту, если не видно даже собственного носа. Передохнув минуту, он схватился за стену другой рукой, и побрел обратно. Шаги переливчатой дробью разносились по темным переходам. Эхо будто издевалось. Зачем он вообще сюда полез без света? Один? Эмоции захлестнули? А мозги где были в это время…

Винни заспешил, заторопился, чуть не сбиваясь с ног. Рука все скользила и скользила по стене, покуда пальцы не провалились в зияющую пустоту.

Он замер. Рука судорожно искала опору. Когда нащупала, Винни понял, что стоит на развилке. Но откуда она взялась. Ведь не было же.

Куда теперь? Можно, конечно, повернуть или развернуться. Но сколько еще он будет бегать в темноте?

Где-то что-то скользнуло. Совсем рядом. Или это только послышалось?

Винни рванулся вперед, споткнулся и потерял равновесие. Больно ударился о землю. В глазах вспыхнуло и снова потухло. Темнота. Винни попытался встать. Рядом что-то шлепнулось. Так падает на землю тело. Эхо? Запоздалое эхо, подумал Винни.

Или он нагнал лысого? Лысый где-то рядом.

— Его здесь нет, — поведал из темноты голос.

От неожиданности Винни подпрыгнул и вытаращился до такой степени, что еще немного и глаза выкатились бы из орбит.

Не разу понял, что голос знакомый. И бояться его глупо.

— Он ушел другим коридором. Их здесь много, — тихо добавил мягкий женский голос.

Нана.

— Нана, — позвал он.

— Да, — отозвалась темнота.

Винни вспомнил звук удара и догадался, что волчица перекинулась. Конечно, говорить-то она в хвостатом обличье не может. А в человеческом никому не дано видеть в такой темноте. Даже оборотню.

Он представил себе ее. Стоящую рядом, абсолютно обнаженную. От этой фантазии вспыхнули щеки.

— Мне… — промямлил он, пытаясь скрыть смущение, которого она не могла видеть. — Я должен извиниться. Мне просто очень…

Винни сбился, понимая, что запутался, за что хочет извиниться. За то, что увидел, а точнее, представил себе девушку обнаженной или за то, что, как обиженный мальчишка, побежал неведомо куда, непонятно зачем. Или за то, что брякнул, убегая.

Окончательно запутавшись, он замолчал.

— Митрик, — произнесла Нана. — Кто он?

Она была в темноте. С мягким, ласковым голосом. Ей не надо было смотреть в глаза, и думать, куда деться от ее взгляда тоже было лишним. И Винни ощутил неимоверный прилив благодарности за это. За то, что Нана говорит с ним именно в этой темноте. Именно сейчас. И, наверное, именно о том, о чем надо.

— Он был моим лучшим другом. Я его знаю с самого детства.

Винни почувствовал, что улыбается, представляя себе живое светлое лицо соседского мальчишки. Улыбается, хотя в горле комок.

— К старику Лорину вместе бегали. Все вместе, — повторил он. — Он ведь мне как брат был. Хотя я не знаю, у меня брата никогда не было, но если б был, то…

Он сбился.

— Я понимаю, — мягко отозвалась темнота. — И я знаю, как тебе сейчас больно.

Винни всхлипнул. Скорее потому, что надо было всхлипнуть. Или потому что хотелось. Слез не было. Да и откуда у мертвяка слезы?

— Я понимаю, — повторила Нана. — И я знаю, как бывает больно, когда ничего не болит. Только запомни вот что. Что бы ни случилось, жизнь продолжается. Всегда. Нравится она тебе или нет, но она идет дальше, а не застывает на месте. Даже если случилось что-то очень плохое — это не конец. И всегда может случиться что-то очень хорошее.

Винни кивнул, будто его могли увидеть.

— И вот еще, — добавила темнота. — Митрик был лучший, я не сомневаюсь в этом. Но ты, пожалуйста, знай, что у тебя есть и другие друзья. Те, кому ты не безразличен. А теперь идем, нас ждут.

— Спасибо, — искренне сказал он.

Темнота ответила глухим ударом человеческого тела о землю. Через секунду в ладонь ткнулся мокрый собачий нос. Или волчий?

Винни погладил оборотня по голове. Волчица переместилась неуловимым движением, и рука юноши оказалась на холке.

Он вцепился в жесткую клочковатую шерсть. Зверь затрусил вперед. Винни пошел рядом.

Метания в темноте закончились. Появилась ясность и уверенность, с которой он шагал следом за перекинувшейся в волка девушкой. У него есть друзья. И хотя он вроде как знал это, когда они шли в Лупа-нопа. И потом, когда поселились в гостинице. И позднее, когда он умер, а они вернули его к жизни и вместе с ним пошли в Витано, чтобы снова вернуть ему человеческий облик… Но ясное осознание того, что он не один, что ему есть, на кого опереться, появилось только теперь. Возможно, виной тому была темнота, а может, еще что-то. Какая-то неуловимая магия, которая безо всякого волшебства возникает между людьми, если они хорошо друг к другу относятся.

20

Вскоре впереди забрезжил свет. Винни напрягся. Под пальцами скользнула мохнатая спина. Коротко вильнул хвост, и Нана исчезла где-то в темноте. Шлепнулось со знакомым звуком. Как она себе только не отобьет ничего. Каждый день о землю так кидаться, да по несколько раз… Она должна бы вся в синяках ходить.

Винни напряг память, но ни одного синяка у девушки не припомнил.

— Чего стоишь? Иди, тебя ждут.

Повинуясь голосу и ругая себя за несообразительность, Винни пошлепал на свет. Мог бы и сам догадаться, что девушке надо одеться.

Светил факел, который сжимал в руках Деррек. Еще несколько факелов болтались на стене возле входа. Вот у Мессера и вампира хватило ума зажечь свет, а он ломанулся в темноту не глядя, очертя голову. О чем только думал?

— Где ты ходишь? — поинтересовался Мессер. — Мы тебя уже заждались.

Оба вели себя так, будто бы ничего не произошло.

— Извините, — попросил прощения Винни. Не за то, что где-то ходил и заставил себя ждать, а за устроенный на болоте разворот.

Мессер сделал вид, что ничего не услышал. Только проворчал что-то, мол, где Нана ходит, и почему всех надо ждать. Деррек мягко улыбнулся и благосклонно кинул. Вампир прекрасно понял, за что извиняется Лупо. А Винни понял, что на него не таят обиды.

Появилась Нана, на ходу поправляя одежду.

— Куда теперь? — поинтересовался Деррек.

Нана кивнула в сторону, противоположную той, с которой пришли они с Винни.

— Он пошел туда.

Винни огляделся. Ступеньки от входа вели через короткий коридор в огромную залу. От этого подземного вестибюля веером расходилось четыре туннеля.

— Откуда знаешь, что туда? — не понял Винни.

Нана спустилась позже него, значит, видеть, куда ушел советник, не могла. Впрочем, она и его видеть не могла, но нашла же.

— Волчий нос надежнее, чем любая карта, — улыбнулась Нана. — Пошли.

Деррек не стал ждать приглашения и первым двинулся в указанном направлении. Спина вампира исчезла в нешироком проходе. Отсветы от факела заплясали по стенам. Следом двинулась Нана. Мессер подтолкнул Винни. Тот посмотрел на мага.

— Давай топай, — подбодрил лорд. — Если б я мог, я б тебе подмигнул. Но, знаешь ли, физиология не позволяет. Так что считай, я приободрил тебя мимикой и жестом. Шевели ножками.

В голосе Мессера чувствовалась улыбка. Не издевательская, а мягкая. Винни улыбнулся скелету и пошел в тоннель.

Коридор тянулся, как ровная бесконечная труба. Наверное, крыса в водостоке чувствует себя примерно так же. Тоннель тянулся монотонный и однообразный. Скучными уродцами выплясывали на стенах корявые тени. Несмотря на подбадривания и ощущение дружеского плеча, ему все равно было паршиво. Мертвый Митрик не шел из головы. Винни чувствовал себя виноватым. Словно бы друга убили из-за него. За тоскливыми мыслями вдруг вспомнил, что чего-то не хватает. Когда вспомнил, чего именно, содрогнулся.

— А где Жози? — спросил он, боясь предположить, что с ним могло случиться.

Бить связанного — паршивое дело. Не по-человечески он поступил. Вот друзья у него куда гуманнее. Они связанного бить не станут. Они…

Винни вспомнил подвешенного за ноги упыря и судорожно сглотнул.

— Отпустила она его, — кинул Мессер в сторону Наны.

— Как отпустила? — глупо спросил Винни.

— На все четыре стороны. Ты как бежать бросился, она веревки полоснула. Свободен, говорит. И за тобой следом. Ну, и мы с ним возиться не стали. Да и зачем он нам теперь? Пусть идет.

Девушка была смертельно красива. Он понял это, когда увидел нож в ее руке. Жози даже успел подумать, что у него будет красивая смерть. Не глупо-героическая, а в прямом смысле слова красивая. Впрочем, страх, который бросился вниз живота и с силой надавил на мочевой пузырь, меньше от этой мысли не стал.

Но смерть в этот день оказалась не просто красивой. Она была настолько благосклонна к бывшему следопыту, что прошла стороной. Лезвие мелькнуло раз, другой — и Жози почувствовал, что руки наконец свободны. Кровь устремилась в затекшие кисти. От чего конечности закололо тысячами иголок.

— Свободен, — бросила женщина таким тоном, что захотелось побыстрее сбежать куда подальше.

Двое других — вампир и костлявый в дорожном плаще — не вмешивались. Словно бы их это дело не касалось. Жози посмотрел на них с опаской, перевел взгляд на женщину. Та довольно бесцеремонно дернула кляп. Забыв обо всем остальном, Жози закашлялся.

— Свободен, — повторила женщина, поспешно развернулась и исчезла за кустами.

Вампир и скелет еще чуть помедлили. А Жози медлить не стал. Оглядываясь, словно ожидая подвоха, он бросился прочь. Сначала медленно, неуверенно, потом быстрее. Подальше от этого проклятого болота. Прочь от этого грязного города, скрытого ото всех.

Вот только убежать далеко он не смог. Силы оставили его буквально через полсотни шагов и он повалился в ближайшие кусты.

Ему было плохо и страшно. Один в темноте посреди этого мерзкого, вонючего болота, где кто-то снова торгует человечиной. А ведь он сам должен был стать товаром. Если бы не Мора. Старик ведь спас его тогда. Конечно, сначала — стечение обстоятельств, а потом Мора, который берег его, держал подальше от всего мерзкого и низкого. Так трогательно, так наивно. А он считал, что его приемный отец — старый дурак, наивный, одинокий старик.

И кто в результате оказался наивным?

Просидев в кустах с полчаса, Жози поднялся и выглянул. Никого. Те, что держали его в плену, ушли. Кажется, совсем. От этой мысли он испытал невероятное облегчение. Люди, а вернее нелюди, от которых неизвестно чего ждать, пугали. Сколько бы он не бравировал, а ему было страшно. И сейчас, наедине с собой, посреди болота он мог себе в этом признаться. Ныла челюсть, болели отбитые ребра. Тянуло что-то внизу живота. Этот молодой мертвяк налетел с такой силой, какой Жози не ждал, пожалуй, и от взрослого мужчины. Он шмыгнул носом и поморщился. Нос тоже оказался разбит.

Впереди замелькали огни. Там стояли черные силуэты повозок, бочки. Мельтешили фигуры возниц.

Жози прибавил шагу. Его шатало. Трясло от холода и страха. А еще очень хотелось оказаться отсюда подальше. Он не успел дойти до каравана. Старик заметил его раньше. Лицо Мора исказилось. Удивление, волнение, испуг, злость. И снова испуг.

— Малыш Жози, что ты здесь делаешь?

— Пожалуйста, — Жози бросился навстречу.

— Как ты здесь оказался?

Он бросился на колени, обхватил ноги старика и прижался. Его трясло. По лицу бежали слезы. Рука старика легла на макушку, тронула волосы. От этого нехитрого жеста слезы брызнули сильнее.

— Что случилось? — голос старика дрогнул. — Что происходит, малыш?

— Пожалуйста, — бормотал Жози, давясь рыданиями. — Пожалуйста, пожалуйста…

— Да что случилось?! — почти вскрикнул Мора. Непонимание и страх злили невероятно.

Жози посмотрел на него взглядом загнанного зверя. Испуганный, избитый, промокший и озябший. Грязный, как тысяча чертей. С глазами, полными слез.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Давай уедем отсюда прямо сейчас. Пожалуйста, папа.

Мора вздрогнул. Жесткие губы советника мелко задрожали. Он готов был спорить, вытряхивать правду и подробности, яриться, что вопреки его требованию ждать в городе, юноша оказался невесть где, да еще в таком виде. Но одно слово, которого юноша не произносил никогда, заставило советника приять совсем другое решение.

— Лошадей! Я буду ждать вас в Лупа-нопа, — приказал он замершему рядом вознице.

Тот смотрел на сцену между Жози и советником, словно оказался в цирке или театре.

Через четверть часа Мора и Жози скакали прочь от болота. Советник жаждал подробностей, хотел понять, что же все-таки произошло. Но преемник рыдал, и Мора смирился с неведением. Смирился советник и с потерей каравана, о которой узнал много позже. Как и о том, что это дрожащее испуганное «пожалуйста, папа» спасло ему жизнь.

21

Тоннель уперся в развилку. Деррек, шедший впереди, остановился и сосредоточенно уставился на два одинаково черных провала.

— И куда теперь?

Нана молча вышла вперед, потянула носом. Совсем как собака. Покачала головой.

— Человеческие возможности тут бессильны. Подождите.

Винни не успел и рта раскрыть, как девушка устремилась в левый тоннель. Послышался знакомый шлепок. Винни поморщился. Мессер покачал головой. Из черноты трусцой выбежала все та же ободранная волчица. Что-то рыкнула, развернулась к одному из проемов.

— А говорила, человеческие возможности бессильны, — фыркнул Мессер. — С первого раза ведь угадала.

Деррек поднял разбросанную одежду, и зашагал. Нана примкнула к вампиру и терлась о его ногу. Винни показалось, что волчица делает это с нежностью. Или только показалось?

Тоннель снова зазмеился, как хитро вывернутая водосточная труба. Интересно, какой сумасшедший копал эти лабиринты? И зачем?

Следующая развилка образовалась шагов через триста. Нана чуть задержалась, принюхиваясь и, безошибочно угадав направление, устремилась в средний проход.

— Как она это делает? — спросил Винни.

— Помолчи, — посоветовал Деррек. — Не стоит шуметь. Кто знает, может, мы не одни тут ходим.

Слова Деррека подтвердились еще через две развилки. Нана, безошибочно находившая нужную дорогу, остановилась. Вампир поглядел на подругу с подозрением.

— Что?

Нана не ответила. Только села рядом, еще больше став похожей на собаку. Винни прислушался. Где-то очень далеко звучали голоса.

Юноша хотел поделиться своим открытием, но как оказалось, до него дошел не только он. Деррек поднес палец к губам, давая понять, что беседы излишни, и принялся тушить факел.

Фонарь погасить было бы легче, чем возиться с этой старомодной конструкцией. Но вампир справился и с живым огнем. Вскоре тоннель снова погрузился в непроницаемую тьму. Винни попытался вглядываться и понял, что ничего не видит. На плечо легла рука Мессера, подтолкнула. Интересно, как ориентируется в темноте старик. Нана по запаху, вампир — потому что вампир, а Мессер?

Спрашивать Винни не решился. Голоса приближались. Впереди забрезжило какое-то неясное свечение. Возникла новая развилка. Причем один тоннель ее уходил ниже, другой брал уклон вверх.

Отсветы мелькали в конце первого, Нана уверенно свернула во второй.

Через несколько десятков шагов коридор извернулся и тоже засветился всполохами искусственного освещения. Правая стена тоннеля оборвалась, и он превратился в балку, находящуюся где-то под потолком огромной пещеры. В двух десятках шагов впереди балка снова превращалась в коридор, выбуравливающийся в толщу земли. Но эти десятки шагов надо было пройти, а внизу…

Пещера была огромна. В противоположной ее стене расположились широченные ворота. Только створки были заперты. И это явно не нравилось людям с ящиками, что устроились в ожидании возле ворот. Свет шел от их факелов. И разговоры доносились оттуда же. И хотя они были далеко внизу, а значит, не могли увидеть ни Винни, ни его друзей, идти над их головами было боязно. А за воротами, Винни был в этом уверен, находился Витано. Вернее, нижние ярусы города.

В плечо ткнули. Винни завертел головой, возвращаясь к реальности. Оказалось, что Нана и Деррек уже перешли открытое пространство и ждут на том конце балки. Мессер всем видом, как мог, показывал недовольство. Винни выдохнул и осторожно, стараясь не издать ни единого лишнего звука, пошел вперед. Это оказалось проще, чем он думал. Людям, что сидели снизу, было не до балки. Их куда больше занимал вопрос, куда девалось начальство и сколько им сидеть еще здесь на ящиках.

Мессер просвистал через балку с невероятной для себя скоростью. Оглянулся назад. Кивнул. Деррек и Нана двинулись дальше. Винни послушно побрел за ними. Идти молча было свыше его сил, но он держался, как мог. Хотя вопросы и наблюдения распирали и лезли наружу.

Например, его интересовало, куда делся лысый? Среди людей, сидящих на ящиках, странного человека не было. А ворота были заперты. Значит ли это, что их открыли для него одного? Или он вышел другим путем? Или он до сих пор ходит где-то здесь под землей?