— Отчего хуже?

— Сырье не то… Мы все еще пытаемся закупить тонкорунных овец — мериносов. Но это непросто. Сейчас контрабандой нам привезли три десятка голов. Этого совершенно недостаточно. Я в довесок пытаюсь купить ангорских коз и альпак. Козы тоже идут контрабандой. Тоненьким ручейком. Но через Иран летом должны пригнать большое стадо. А альпак возить нужно через океан. Что не сильно лучше мериносов.

— Зачем нам эти альпаки?

— Шерсть хорошая. И жить могут в суровых условиях. Так что мал-мало работа ведется. Думаю, что через несколько лет мы сможем закрыть свои потребности в мундирном сукне. Разве что красители придется все также покупать. Но тут пока ничего поделать нельзя. Если только заняться созданием какой-то искусственной краски. Химической. Было бы недурно, но сейчас нам не до нее.

С ним все согласились.

Коснулись и выделки полукирас со шлемами. И обуви. И прочих вопросов. У царевича в папке были выкладки по организационным и хозяйственным вопросам. Так что отвечал он довольно бойко. Вырисовывая относительно неплохую картину.

— Особняком стоят наши союзные отряды. Казаки, татары и калмыки. С ними что-то нужно делать.

— А что ты с ними сделаешь? — усмехнулся царь.

— Навести порядок в их службе.

— Это лучше отложить на потом. Не время.

— Да там ничего хитрого. Они же выезжают на дальнюю службу? Выезжают. Вот и упорядочить ее. Чтобы человек на пять лет выезжал, поступая на довольствие. Потом замена на новых, по желанию. И из них сформировать еще десяток конных степных полков. Можно и на плохоньких лошадях. Выдадим им пики, клинки и пистолеты с карабинами. Этого добра у нас хватает. Хуже не будет. А пользы от них таких выйдет много больше, чем сейчас.

— А гренадеры и егеря?

— А у нас будут для них силы и время? Я думаю, что по итогам года, если все обойдется, ими заняться. Сейчас нам важнее решить другой вопрос. Лекари. Битва при Нарве показала — в них нужда великая. Мыслю — надо в каждом полку по роте небольшой учредить.

— И где же ты их столько возьмешь? — усмехнулся Ромодановский. — Да и в какую нам это копеечку выльется?

— В роте полагаю одного лекаря и два десятка медбратьев. Этих обучать только самым основам — как раны перевязывать, как раненых носить и так далее. Лекарей учить лучше, но их выходит не так много. Сорок на пехотные полки, десять на артиллерийские и еще тридцать три на кавалерийские.

— Итого почти сто человек. Это немало, — произнес царь. — Ежели в Европе выписывать, то разоримся.

— А и не надо, — улыбнулся царевич. — Помнишь Дору? Ту знахарку. Ты ее еще ведьмой кличешь.

— Такую забудешь, — криво усмехнулся отец.

— Я с ней несколько раз по этому поводу разговаривал. Она считает, что если кинуть клич, то сотня знахарей сельских обязательно придет. Или даже две. Вот их собрать. С каждым пообщаться, чтобы какого дивного не затесалось. А потом — на курсы краткие поместить.

— А они у нас есть? Эти курсы.

— Создать. Вот для них несколько лекарей толковых в Европе и выписать. Чтобы основы медицины дали им. Как лечить стертые ноги, или ранение штыком али шпагой, или простуду, или хворь живота. Ну и прочие подобные вещи. А также медбратьев там погонять. Покрутить это все. Повертеть. А как уляжется — преобразить курсы в Медицинское училище. И готовить там охочих. Тех же сельских знахарей. Чтобы в случае нужды нам было где их взять. Самых толковых оставлять в этом училище наставниками и учителями. А коли наберется их добре — еще одно утвердить где-нибудь.

— Зачем нам их так много? — поинтересовался Брюс.

— Чтобы наводнить села и малые города. Дабы народ реже умирал. И на местах принимать грамотные меры против всяких эпидемий и прочих напастей.

— Мы сейчас разве это обсуждаем? — нахмурился царь. — Войну! А ты опять за свое…

— Никак нет, — покачал головой царевич. — Мы сейчас обсуждаем противодействие нашему сдерживанию.

— Тут, как ни мудри, суть не меняется!

— Война — это что?

— Леша! — ударив себя по лицу, воскликнул Петр Алексеевич.

— Война — это военно-технические средства решения хозяйственных задач, — невозмутимо продолжил Алексей. — Иными словами, продолжение экономики. Войну с турками мы вели ради чего? Ради выхода к торговому пути через Черное море. Крым мы зачем хотели подчинить? Чтобы прекратить набеги и обеспечить спокойное развитие наших южных земель. Со шведом из-за чего дрались? Чтобы выйти к торговому пути через Балтийское море. Видишь? Каждый раз война — это решение того или иного хозяйственного вопроса.

— Так уж и каждый раз?

— Бывает война ради какой-нибудь глупости. Люди вообще довольно глупы, и часто это видно по их поступкам. Однако здравая война — это всегда война ради дела. Она должна приносить пользу.

— А сейчас она какую пользу принесет? — поинтересовался Брюс.

— Отражение нападения. Понесем поражение — нас ограбят. На землю как минимум. Победим — предотвратим ограбление. В принципе, отражение атаки — уже победа. Но если сверху что-то получим — будет неплохо. Главное — не затягивать войну. Потому что нам нужно и дальше расти. А война — это дорого.

— Рост — это не только люди. А мануфактуры у нас вон как грибы после дождя появляются. Одна другой краше, — заметил царь.

— В России сейчас проживают около десяти миллионов человек. Это много. Но это численность не самого большого европейского государства. И согласись, превратить эти десять миллионов в сто — дорогого стоит.

— Этого и ты не застанешь, — покачал головой Петр Алексеевич.

— Картофель, маис и дешевое мясо в сочетании с налоговой реформой и региональными складами решат проблему с голодом. Вот наш настоящий враг — голод. Он нас сдерживает в развитии. Лекари и повитухи снизят смертность. Это второй наш непримиримый враг — смертность простого люда, особенно детская. Кстати, повитух тоже нужно готовить, как и лекарей, массово. Насыщать им города и села. В сочетании эти меры дадут нам взрывной рост населения. Лет пятнадцать-двадцать — и оно удвоится. И будет с такими темпами расти, пока земли для них хватит.

— Налоговая реформа… — Царь покачал головой. — Мы это уже много раз обсуждали. И даже проверяли. Крестьяне будут уклоняться от переписи. Ты и сам это знаешь.

— У меня есть идея… — улыбнулся Алексей.

Достал подшивку снизу папки. И перешел к очередной попытке убедить отца в правильности своих фискальных задумок…

Глава 2

1705 год, февраль, 5. Тула — Ферден

— Наше великолепие, Демидыч! — степенно произнес упитанный такой, дородный купец, подняв рюмку.

— И здоровья прибавления, Василич! — ответил Никита Демидов. И, чокнувшись со своим собеседником, выпил. А потом они начали смачно закусывать, благо что стол их натурально ломился…

Старая традиция демонстрации благополучия в оболочке гостеприимства — выставлять перед гостями самое лучшее. Вот у Демидова на столе и находилось все, что только можно было достать. С его-то деньгами. Сам он, по обыкновению, с еще старых, скудных времен закусил хлебное вино хрустящим соленым огурчиком. Гость же смело зачерпнул ложечкой черной икры, а потом еще разок, и еще. Да с горкой. Чего теряться-то в гостях?

— Да… хорошо… — огладил себя по животу купец.

— Добро пошла, — согласился Никита, вернувшись к горячему, густому супу.

— Ты у нас голова, Демидыч. Может, подскажешь?

— А в чем? — насторожился заводчик.

— Вот скажи мне — на кой бес Петр Алексеевич всю эту возню с провинциями и уездами затеял? Чего ему по-старому не жилось?

— Алексей Петрович то затеял.

— Сынок его?

— Он самый.

— Вот уж беда… ох и намаемся мы с ним. Вон молодой да ранний. Весь в отца пошел. От горшка два вершка, а уже балует с размахом.

— Да и ростом он в батю — повыше меня уже вымахал, — усмехнулся Демидов.

— Да? Не знал.

— Ото же. Я с ним по несколько раз в году встречаюсь. Дела веду.

— Оттого и спрашиваю. Зачем?

— А ты как хотел?

— Как? Знамо как. По-старому. А они все думают… думают. А! — махнул купец рукой. — Скорее бы повзрослели и стали соображать.

— А скажешь, не кумекает? — добродушно усмехнулся заводчик.

— Иной раз мнится — что не кумекает. Вот я и спрашиваю — может, я чего не разумею? На кой бес эта вся катавасия? Какой с нее прок?

— Так ради нас с тобой он старается. Разве не углядел того?

— Как так? Не углядел. Вот те крест, — широко и размашисто перекрестился купец…

Алексей на том самом январском совещании предложил ряд административных мер, чтобы организовать перепись населения максимально простым способом. Во всяком случае, ему удалось убедить в этом отца и его окружение.

Вся страна была разделена по границам военных округов на дюжину губерний, чтобы упростить решение административных и хозяйственных вопросы в предстоящем округам деле, да и потом. Гражданской властью заведовал назначаемый царем губернатор. Военными делами — генерал. Опять-таки поставляемый царем.

Каждая губерния делилась на уезды во главе с префектом. При этом часть крупных городов, таких как Москва, были выделены в самостоятельные уезды. Всего же их по всей России получилось 168. И уже они, в свою очередь, делились на районы во главе с избираемыми старостами. Из числа местных жителей. Что в реалиях России начала XVIII века выглядело странно и крайне непривычно.