— Что-то случилось? — поинтересовалась Серафима.

— С дворцом что-то стряслось. Маттеус просит прибыть.

— Я не понимать, зачем такой дворец строить, — покачала она головой.

— Какой такой?

— Необычный.

— Так ни у кого такого нет.

— И как жить? Столько ступенька.

— Как жить? Со всеми удобствами. Лифт будет. И по ступенькам бегать не придется.

Серафима едва заметно поджала губы, с трудом сдержавшись от изображения классической «куриной жопки». Очередной ее заход явно натолкнулся на «глухую стену», и она решила не нагнетать. В конце концов, это не лучшая стратегия. Вместо этого она произнесла:

— Хорошо. Тогда я ехать с тобой.

— Зачем?

— Я нельзя?

— Можно. Но зачем?

— Интересно.

Алексей пожал плечами.

Хочет и хочет. Почему нет? В конце концов, именно она будет заведовать по обычаю дворцовым хозяйством. И было бы неплохо, чтобы и она своим глазом поглядывала. Вдруг какую-то неочевидную вещь упустили?

Покушали.

Привели себя в порядок, проведя обязательную гигиену. С зубными тут было все ОЧЕНЬ плохо, поэтому Алексей относился к чистке и общему уходу за зубами максимально трепетно.

Оделись.

Выехали.

Было недалеко, но все равно идти пешком по ранней весне не хотелось. В первую очередь из-за жены. Она с непривычки мерзла.

На стройке творился хаос.

Кран-балку, с помощью которой поднимали грузы с земли, нормально не закрепили на новом ярусе. Она сорвалась. И, совершив довольно заковыристый кульбит, пробила кладку легкой стены первого яруса. Ничего особенного — просто «колодец» в полкирпича, заполненный туфом в качестве наполнителя, развалился.

Пробила и пробила.

В обычной ситуации Маттеус отработал бы все в обычном порядке. Дело-то житейское, на стройке и не такое бывает. Однако тут имелся нюанс — туф оказался покрыт плесенью…

— И как это понимать? — спросил Алексей строителя на немецком. Тот, несмотря на определенные усилия, все еще очень плохо говорил на русском языке.

— Не знаю, — развел он руками. — Видимо, сырой был, когда засыпали. Или еще что случилось.

— Плесень… — покачал головой царевич.

— Это есть очень плохо. Никак нельзя плесень. Надо вскрывать прочие колодцы и проверять.

— Разве это спасет ситуацию?

— Нет, — после долгой паузы ответил Пеппельман.

— Как сделать так, чтобы спасло?

— Выкладывать легкие стены целиком из кирпича. Фундамент и каркас это позволяют…

В принципе, задуманные им тройные стеклопакеты, разнесенные на пару ладоней каждый, вполне должны были защищать от холода. Да и оснащение здания паровым отоплением с теплоизоляцией подводящих труб сильно ситуацию облегчало. Но… делать толстые стенки из полнотелого кирпича он не хотел. Тонкие будут промерзать. А толстые окажутся слишком тяжелыми, что просто не вписывалось в философию здания.

Решили не спешить.

Первый ярус — ладно, строить с использованием полнотелого кирпича, а все, что выше, — ждать, пока запустят уже выпуск так называемой теплой керамики. Проще говоря, керамических блоков с множеством малых пустот. Маленький заводик для их выпуска уже строили.

Серафима слушала молча и лишних вопросов не задавала. Все равно немецкого не понимала. Просто имитировала молчаливый «хвостик» мужа. Только очень любопытный. И головой она крутила — дай боже, в чем-то даже нервируя Пеппельмана, который воспринимал это любопытство с опаской.

Вышли со стройки.

— Видимо, на год еще въезд наш во дворец откладывается.

— Сложный башня, — покачала головой Серафима.

— Зато все вокруг будут понимать, у кого самый большой.

— Большой? Что? — не поняла жена.

— Неважно, — отмахнулся, усмехнувшись, муж. Вдаваться в долгие объяснения ритуальных игрищ вокруг публичного статуса он не собирался. Видимо, в Иране они были другими. Ну или она просто не поняла.

Супруга уточнять не стала.

И они поехали туда, куда Алексей и планировал отправиться после завтрака. А именно к брату. Он его уже пару недель не навещал. Что было и опасно, и халатно. Слишком уж Кирилл увлекался…

— Где наш деятель молотка и отвертки? — поинтересовался царевич у охраны, когда они добрались.

— Так в амбаре.

— И давно там?

— Почитай, неделю. Только в нужник выбегает. Еду туда носят ему. Миледи намедни приходила, хотела его в баню отправить. Да все без толку. Он словно одержимый…

— Софья там?

— Жена-то его? Да. А куда она денется? Он как чем-то увлечется, совершенно теряется. Если бы не Софья… — махнул рукой охранник.

— А ты, я смотрю, ее уже нормально воспринимаешь, — с улыбкой произнес Алексей, припоминая, как именно этот охранник в свое время морщился от негритянок. Раздражали они его своим видом. И таких в Москве хватало. Теперь же вон — сменил пластинку.

— Так… — развел он руками, — дурного-то за ней никто не видел.

— А как же «чертовка» и «нечисть угольная»? — спросил царевич, припоминая отпускаемые этим человеком весьма грязные оценки.

Тот смутился.

Промолчал.

Царевич же похлопал его по плечу и только было уже собрался идти в амбар, как оттуда донесся какой-то грохот. Явно что-то то ли сносили, то ли выворачивали. И несколько секунд спустя «вылетели» ворота. Лопнул засов от напора чего-то, и они резко распахнулись. Одна створка даже слетела с петель и завалилась куда-то вбок. Вторая же, хлопнув о стенку, там и осталась, застряв в мешках да корзинках, которые кто-то совсем недавно там сложил.

Еще несколько мгновений, и Алексей Петрович понял, что послужило причиной этого «надрыва» данной преграждающей конструкции. Это был экскаватор.

Паровой.

Гусеничный.

Построенный с широким использованием базы от разработанного гусеничного парового трактора…

После того успешного испытания трактора запустили в производство. Громко сказано, конечно. Людей-то на такие дела не хватало катастрофически. Все квалифицированные специалисты иной раз едва ли не вручную распределялись. Так что все это «производство» было, по сути, «гаражным» вариантом. Проще говоря, мастерской с горсткой людей.

Да, не лучший вариант.

Да, не добиться разумных темпов и эффективности их выпуска.

Однако и такой убогий вариант открывал возможность их производить. А даже пять таких тракторов, примененных с умом, могли наделать дел. Да и людей для эксплуатации и ремонта нужно как-то готовить. Не на кошках же тренироваться?

И приставить к каждому ученика.

Этот прием вообще был к началу 1711 года весьма ходовым. Потому как, уткнувшись в кризис привлечения специалистов, ученичество подобное стало носить массовый характер. Стихийно. Из-за чего еще по прошлому году было трудно найти более-менее толкового мастера или рабочего без хотя бы одного ученика.

Подобное наставничество являлось статусным. Нет ученика — босяк безрукий. К тому же за него платили. Как за сам процесс, так и за результат, чтобы не было особого мотива затягивать.

Если бы не это ученичество, не удалось бы найти людей.

Вообще…

Что представлял собой этот экскаватор [На картинке к главе изображен другой тип экскаватора. Паровой, но с другой кинематической схемой. Описание же дано кинематической схемы, похожей на экскаватор Э-255, который Алексей в свое время видел и считал архаичным, кондовым.]?

Поворотная платформа.

В кормовой ее части находились котел, запас топлива и противовес. Спереди же располагалась кабина и крепилась двухсегментная стрела, которую в движение приводили канатами, намотанными на тяговые барабаны.

Надо загребать? Тянулся рычаг, и в цилиндры машины действия подавался пар. Надо опускать ковш? Переключался порядок работы золотников, и вновь тянулся рычаг.

Подъем и опускание нижнего сегмента стрелы осуществляли с помощью соседнего тягового барабана с канатами. Поворот платформы — ходовой шестеренкой, бегущей по зубчикам «погона башни».

Паровая же машина была одна. А ведь еще и экскаватор нужно сам как-то перемещать. И ставить на каждую задачу дополнительный блок цилиндров не хотелось. Пошли на создание раздаточной коробки. Широкая такая чугунная коробка, через центр которой проходила полная ось, на которую и передавался крутящий момент от паровой машины. По ней бегала шестеренка по пазам и распределяла его между четырьмя полуосями: две выходили вперед, две назад, параллельно вводу.

Открытие ковша на сброс решали без паровой тяги. Просто дергали за толстую веревку, проложенную вдоль стрелы. Та поворачивала защелку, обратно которая становилась сама, когда ковш опускался и происходило захлопывание под действием гравитации.

Механизм получился для своего времени сложный.

Да.

Но весьма и весьма продвинутый. Потому что в эти годы все решали бы иначе. Сказывалось то, что и Кирилл оказался одарен, и Алексей кое-что помнил из того, что видел. Да и ученые Академии наук подключались для консультации. Те же Лейбниц с Ньютоном, которые воспринимали сына Миледи своим учеником.

И вот этот экскаватор и выломал ворота амбара, выезжая. Задом наперед. А в кабине развивал какую-то бурную деятельность Кирилл. И на удивление, его «шоколадная» Софья.

Крики.

Нечленораздельные.

Экскаватор продолжал медленно ползти по прямой. И открыто угрожать соседнему амбару.

Наконец, что-то для себя решив, Кирилл схватил кувалду, которая у него почему-то в кабине под ногами валялась. И пару раз куда-то ей всадил.