И, не слушая ни возражений, ни оправданий Шеученки, ушёл с палубы.
Глава 6
...Высокий Сын Неба. Пусть эта штука вознесет тебя еще немного выше!
Надпись на торпеде подводной лодки «Морской петух»
Подводник
— В целом рефлексы у вас в пределах нормы. — Доктор Харуми отложила в сторону фонарик и, взяв авторучку, принялась заполнять бланк осмотра длинными предложениями, по уровню нечитаемости оставляющими далеко позади шифровки командования флотом. — А вот зрачки чуть расширены. На что у вас такая реакция, фрегат-капитан?
— На вас, доктор, — соврал фон Хартманн и с удовольствием пронаблюдал, как стальное перо на миг зависло над бумагой, а на щеках доктора появился легкий румянец.
В принципе, он даже и не особо соврал. Харуми в свои двадцать два с хвостиком. — коротким, как её старательно убираемая под белую шапочку прическа — была на «имперце» одной из немногих особ противоположного пола, которых фрегат-капитану хотелось бы уложить в койку без всяких дополнительных оговорок. Потому что некоторых «матросов» Ярославу хотелось накрыть одеялом, положить на подушку любимого вязаного зайца — он успел заметить уже трех! — и рассказать сказку про рыбака, дочь морского царя и четыре заветных желания.
Правда, было и одно большое но. Сначала милейшую докторшу требовалось вытряхнуть из формы и драить до тех пор, пока не исчезнет даже намек на запахи лекарств. После трехмесячного хождения по медкомиссиям в процессе списания на берег у Хана Глубины выработалась очень стойкая идиосинкразия на врачей. Даже очень симпатичных и очаровательно краснеющих.
— В другой ситуации я оказалась бы… польщена. Однако в нынешних обстоятельствах версия о последствиях алкогольного отравления выглядит более вероятной, чем… естественная физиологическая реакция.
— Отравления? — недоверчиво переспросил Ярослав. — Стаканом спирта?! После бултыхания в забортной водичке?! Доктор, вы о чем вообще?! Там все последствия закончились раньше, чем я добрёл до каюты!
— Не думаю, что вы в тот момент могли сообр… адекватно оценивать свое состояние, — парировала Харуми. — Я вообще удивлена, как вы смогли спуститься по лестнице и благополучно дойти. Мариа… свидетельницы утверждают, что вас качало.
— Разумеется, меня качало. Все набились в рубке как стадо свин… а рулевой сказали «держать курс», так она и держала, притом что лодку развернуло лагом к волне и бортовая качка была градусов тридцать.
— И поэтому одеяло у вас, гм, вздымалось, как плащ у графа Гоэмона?
— Что?! Доктор, да вы же видели, я шел, закутавшись в три оборота!
— Не знаю, не знаю, — не отрываясь от тетради, отозвалась Харуми, — я же осталась в рубке, руководить реанимацией лейтенанта Неринг. Кстати, о вашем совместном купании среди экипажа тоже ходят разнообразные слухи.
Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что фрегат-капитан тоже всего лишь слегка покраснел. Разве что сжатые до белизны кулаки могли выдать, что фон Хартманн выбешен почти до предела. Любой из его прежнего экипажа, увидев Ярослава в подобном состоянии, побежал был прятаться как можно дальше и надежнее — например, в торпедный аппарат, хорошенько задраив за собой крышку.
— Слухи, — повторил фрегат-капитан. — Разнообразные. Что ж… согласен, это моя недоработка. Если у команды остается время обсуждать… купание, это значит, уровень боевой подготовки совершенно недостаточен. Придется исправлять.
— Только не говорите, — тут же встала на дыбы докторша, — что вы из мелочно-мстительных соображений решили загонять бедных девочек учебными тревогами. У них сейчас без того слишком большая нагрузка на организм и особенно психику. Это замкнутое пространство, отсутствие личного укромного места, качка, спертый воздух при погружениях… Предупреждаю, я вам не позволю еще и угробить их беспрерывными тренировками…
Фон Хартманн не на шутку задумался, может ли длительный недотрах вызывать у молодых женщин резкое снижение умственных способностей. О том, что подобный недуг способен молниеносно поразить матросов и даже младших офицеров, Ярослав убеждался неоднократно. Чаще всего это происходило в процессе чтения протоколов из военной полиции.
Кстати, о чтении… Не без усилия он оторвался от созерцания пуговичек верхней части халата и перевел взгляд на полку с тематической литературой. Часть названий, разумеется, была на латыни, но вот остальные…
— Доктор… — хотя Ярослав перебил Харуми на полуслове, голос его звучал спокойно, скорее даже вкрадчиво, — вы никогда не вырезали себе аппендицит? Самостоятельно, без наркоза и обезболивания?
— Простите… — отложив ручку, доктор удивленно посмотрела на фон Хартманна. — Вы это… серьезно спрашиваете?
— Я могу и по-другому сформулировать. Скажите, какой у вас опыт работы военно-морским медиком?
— Не менее странный вопрос, фрегат-капитан! — доктор попыталась возмутиться, но… как-то не очень уверенно и убедительно. — Вы же должны были читать мое личное дело. Как выпускница Императорского университета, я еще во время учебы прошла полный курс военно-полевой медицины у самого профессора Булочкина, после магистратуры была направлена в госпиталь Святой Заступницы…
А ведь в самом деле, подумал фон Хартманн, я же, идиот эдакий, действительно читал её дело. И звоночек, нет, ревун боевой тревоги должен был завопить уже тогда. Все же на поверхности, надо было лишь немного включить голову…
— Я действительно читал ваше дело, — произнес он вслух. — Отличный послужной список, прекрасные отзывы коллег… да и университет вы окончили «с бантом», подозреваю, для женщины это еще более непросто. Но я не увидел там главного: хоть какой-то практики работы судовым врачом, хотя бы на торговом судне, не говоря уж о корабле. Вы в своем госпитале хоть раз имели дело с теми, кого только что вытащили на борт? После торпедирования, обгорелых, как головешка, или наглотавшихся мазута? Знаете, чем различаются снаряды «тип 7» и «тип 9» стандартной корабельной пятидюймовки Конфедерации?
Харуми медленно качнула головой,
— Да, вижу, что не знаете. «Тип 7» — это фугасный «военного времени», с начинкой из тринитрофенола, при взрыве дает уйму ядовитых газов и вихрь осколков. Однажды на моих глазах из матроса вынули три десятка этой мелкой дряни, причем врач выискивал только самые крупные. По сравнению с «семеркой», «тип 9» сама гуманность. Полубронебойный, снаряжен тринитротолуолом, осколки сравнительно крупные, так что и раненых практически не бывает… Когда в человека на большой скорости прилетает кусок зазубренной стали, он после этого если живет, то плохо и недолго, пока кровь не вытечет.
Фраза получилась длинная, и за это время доктор Харуми успела немного собраться с мыслями.
— Я по-прежнему не понимаю, к чему вы все это рассказываете, фрегат-капитан, — холодно сообщила она. — Может… предположим, я не имею такого богатого опыта, как вам бы хотелось. Но я врач, и, поверьте, видом крови меня не напугаешь.
— Что вы врач, я верю. Меня интересует, какой вы врач?
— Я все еще не пони…
— Лейтенант медицинской службы флота! — повысил голос фон Хартманн. — По какому профилю вы заканчивали университет? Что стояло у вас в дипломе?
— Я… — Харуми судорожно сглотнула, — не желаю отвечать на этот исключительно хамский вопрос.
— Как пожелаете, доктор, — улыбнулся фрегат-капитан. — В таком случае я просто запрошу нужную информацию по радио.
— Вы не посмеете…
— Посмею, посмею. Вы же тоже наверняка читали мое дело, медицинскую его часть. У меня там в анамнезе много всякого разного, но вот в отсутствии решительности еще не один служитель Гиппократа не заподозрил. Так что будет играть в оскорбленную невинность или… Кто вы, доктор Харуми?
— Громче, пожалуйста.
— Гинеколог…
То, как Харуми произнесла это слово, должно было заставить змей с её петличек сдохнуть в корчах, весело подумал Ярослав. Не от яда, так от зависти. Что ж, одна мина в заграждении обнаружена. Осталось еще полсотни.
— Учитывая состав нашего экипажа, в чем-то даже логично, не так ли? Хотя обычно логика и кадровый отдел Адмиралтейства существуют в разных измерениях. И, доктор… не надо на меня смотреть, словно вы собираетесь мне в горло вцепиться. Во-первых, я невкусный, во-вторых, повода нет. У меня на третьей лодке доктор вообще изначально был урологом… Причем его-то знания оказались как нельзя кстати, со всей бригады к нему страдальцы бегали. А на первой лодке врача не было вообще, только электрик с фельдшерскими курсами. Так что расслабьтесь, ничего страшного не слу…
Договорить фразу Ярославу не позволил глухой рёв из носовой части подводной лодки. Следом раздался металлический грохот, чей-то отчаянный визг… и запоздалый вой сирены!
К этому моменту Ярослав был уже в коридоре, пробегая, точнее, прорываясь через мешанину тел и приборов к центральному отсеку. Сирена продолжала выть, вдобавок воздух стремительно насыщался какой-то мутной взвесью… с характерным запахом!
— Срочное погружение! — расслышал он сквозь вой срывающийся от волнения голосок Анны-Марии. — Задраить люки, кормовые рули…
