Что там снаружи и где мы, оставалось только догадываться. Но уже минут через десять по резкому ускорению и отсутствию остановок я понял, что мы выбрались из города и теперь едем по трассе. Это меня ещё больше опечалило:

«А подонки-то не шутят! Хорошо если просто в лес завезут да по шее накостыляют. Но вдруг они какие-нибудь мафиози местные? И для них человека убить, что два пальца вверх поднять? И ведь даже поговорить с этими уродами толком не получится… И не откупиться… И даже собравшись да сконцентрировавшись, я с ними тремя… ну ладно, пусть двумя, никак не справлюсь…»

Не скажу, что мне часто в жизни драться приходилось, но случалось. Потому что ещё будучи на службе я не просто стал отличником боевой подготовки и выделялся даже среди своих братьев-десантников. Имелись основательные поводы для хвастовства. Так что в последующие годы жизни мог чётко, одним ударом свалить любого буяна или гопника. Да порой и в нашей среде работников искусства на вечеринке или на корпоративе лучше меня никто не мог какого-нибудь драчуна успокоить. Меня так и называли порой: лучший вышибала среди гениев по компьютерным эффектам и лучший гений по компьютерным эффектам среди вышибал. Бесспорная истина.

Только сейчас я оказался не готов к жестокой схватке по двум причинам. Первая — давно толком не тренировался, да и новое, пусть омоложённое тело ещё толком не освоил. Ну и вторая — не чувствовал заломленной правой руки, которую продолжали удерживать, и у меня стали неметь прижатые ноги. Вдобавок головой упирался настолько неудобно, что она только чудом ещё не лопнула. Левый глаз оказался жёстко прижат к коврику и уже ощутимо наливался гематомой. Конечно, злость нарастала, и я сейчас мог бы загрызть врагов зубами, попадись те в мою пасть хотя бы кусочком плоти. Только вряд ли это мне поможет при скоропалительных разборках. Да и будут ли эти разборки вообще? Троица моих похитителей примолкла и никакой информацией меня больше не снабжала.

Ещё минут пятнадцать мчались по автостраде. После чего пять минут чуть мне шею не сломали на плохой грунтовой дороге. И только когда остановились в каком-то месте, один из громил обратился к прыщу. Причём в его тоне прозвучало явное сомнение:

— Вожарин! — именно так на слух звучало обращение в точности, хотя моё сознание пыталось перекрутить это слово сразу в пять понятий одновременно: шеф, барин, начальник, вождь, господин. — Неужели вот так просто и бросим его вниз?

— Конечно, нет! — заверил с ядовитой радостью фикси, выходя из машины. — Вначале я ему объясню доступно, куда он попал и что с ним сейчас будет. Затем поломаем ему рёбра и вышибем зубы. И только потом отправим его на встречу с братьями нашими меньшими… Доставайте его!

Меня брутально выдернули наружу, ударив при этом и по второму глазу. Так что вначале я ничего не видел. Да и не чувствовал, что со мной делают. Вроде как пытались поставить на ноги. Зато всё хорошо слышал и обонял какие-то жуткие миазмы.

— Хм! Отдавили ножки-то! — вынес вердикт один из телохранителей вожарина. — И глаза закрыты, слезятся.

— А слышит хоть?

— Несомненно! Ведь мы его по ушам каблуками не били, перепонки целые… Гы-гы-гы!

Во мне ещё теплилась какая-то надежда, что всё обойдётся. Ведь не настолько мы с прыщом стали врагами, чтобы дошло до смертоубийства. Но последующие фразы этого ублюдка, прозвучавшие под возобновившееся кваканье лягушек, развеяли мои упования на здравый смысл:

— Видишь ли, чмо крестьянское! Таким, как ты, не место в мирозданье. Тебе не стоит переводить воздух, раз ты не знаешь, как надо обращаться к магистрам высокого ранга, фиксирующим иллюзии. И самый твой большой грех, что ты посмел мне вообще перейти дорогу. Конечно, наилучшее наказание для таких, как ты, растянуть твои предсмертные мучения на недельку-вторую. Но ты слишком ничтожен даже для таких трат времени с моей стороны. Поэтому просто принесёшь мизерную пользу для мира, пойдёшь на корм животным. Кстати, посмотри на них и порадуйся!

Правый глаз к тому моменту проморгался, и я смог его открыть. Сразу, уже сам по себе, приоткрылся и левый глаз, ужасно заплывший отёком. Потому что картинка того стоила. Меня крепко, в четыре руки, придерживали на краю дощатого настила. Внизу, на глубине метров шести, виднелась болотистая мутная вода, покрытая тиной и плавающими кувшинками. И вообще всё пространство этого рукотворного водоёма простиралось огромным квадратом метров на сто пятьдесят по каждой из сторон.

Ну и в центре этого болота находился глинистый остров метров пятнадцати в диаметре. И вот на нём красовалось около десяти жутких крокодилов. Или крупных кайманов? В наступающих сумерках было не разобрать. Но понимание пришло, что мы находимся на ферме, где искусственно разводят этих теплолюбивых образин. И меня, похоже, хотят пустить на корм животным, поставляющим шикарную кожу на чемоданы, сумочки и кошельки.

Опять мелькнуло сомнение:

«Может, этот фокусник шутит? И хочет меня просто попугать проекцией живых крокодилов? Сейчас поиздевается, посмеётся да и…»

Но громко вопящая интуиция доказывала обратное:

«Всё здесь — натуральное! Сейчас тебя сожрут! Делай что-нибудь!»

И вот стоило попадать в иной мир, чтобы уже вечером попасть на ужин зубастым чудовищам? Но что самое печальное, выхода никакого из этой смертельной ситуации не просматривалось. Обидно!..

Глава 7

Лживые бредни

Сумерки прямо на глазах переходили в ночную темень. Точно так же быстро подступает ночь вблизи от экватора. Но именно этот фактор во мне пробудил жажду к жизни и заставил в десять раз интенсивнее искать хоть какой-то выход. Вплоть до того, что лучше самому аккуратно прыгнуть в болото, чем быть туда брошенным вниз головой. А для этого как-то следовало восстановиться физически. А для того, в свою очередь, следовало потянуть время.

А как? Притвориться недоумком, который не понимает опасности, и тем самым нивелировать весь пафос выступления этого недоделанного фикси? Ничего иного в голову не приходило, и я включил весь свой жизненный опыт, помноженный на художественный артистизм:

— Ух ты! Какие большие рыбки! Или это не рыбки? — ещё и засмеялся радостно: — Хи-хи! Какие смешные!

Зато в тоне стоящего осторонь вожарина послышалась озадаченность:

— Чего-то он слишком радуется… Вы его не слишком головой об пол били? — меня несколько раз встряхнули крепкие руки, но тело моё всё ещё висело как тряпка. — Вдруг он ничего не соображает?

Один из громил держал меня за пояс и за левую руку. Второй — за шиворот и за правую руку. Вот этот меня и развернул чуток к себе, разглядывая лицо и грозно вопрошая:

— Эй, ты! Чему радуешься? Рыбкам?!

— Не-е-е, — протянул я капризным голосом и подбородком указал на середину болотной фермы. — А вот остров такой же, как у нас на лесном озере. Только у нас он маленький. Поэтому у нас и камешки шегге маленькие… Зато красивые… А здесь остров большой — значит, и камешки тут будут огромные…

Ну а чего мне оставалось? Только врать как сивый мерин и стараться хоть как-то увязывать слова в логичное кружево возможной правды. К тому же время играло на меня, по крайней мере, ноги я уже начинал чувствовать.

Да и глаза видели всё лучше и лучше, сумев рассмотреть, как с острова в болотную жижу скользнуло несколько теней, нырнуло в глубину и вроде как беззвучно заскользило в нашу сторону. Этот факт заставил извилины в моей голове шевелиться словно змеи в муравейнике.

И я стал хвастаться:

— У меня этих камешков много! Только я теперь их и не подумаю никому дарить. Только за денежки буду отдавать.

Мои похитители многозначительно переглядывались между собой. Скорей всего, и очередную команду от своего начальника получили жестом. Потому что отпустили мои руки, но всё так же жёстко держа за пояс брюк и за шиворот, стали тщательно обыскивать. А я чуть не закричал от страшной боли, пронзившей мою правую руку, когда та упала вниз и, как измочаленная верёвка, ударилась о тело.

Тогда как прыщ заговорил ласковым голосом:

— Глупости ты говоришь, парень. За шегге никто денег давать тебе не станет…

— Ещё как станет! — заверил я, чувствуя, что вот-вот отыщут мои неправомочно заработанные сокровища. — Мне один дядька с мечом сразу четыре бумажки отдал всего за два камешка с ноготь величиной! Эй!.. Не трогай мои деньги! — это я так показательно возмущался начавшемуся ограблению. — Немедленно положи их обратно в карман!

Телохранитель и не подумал реагировать на мои призывы, протянув четыре банкноты в руки фикси. Тот достал нечто в виде небольшого фонарика и осветил трофей. Всё-таки темнота наступала стремительно. Что он там рассмотрел, стало понятно после его озадаченного хмыканья:

— Хм! А ведь как раз сегодня всем статистам выдали по сорок долей. Кто же это из них такой шустрый оказался?… Наверное, он и привёз этого лопуха в город?…

Меня резко встряхнули за шиворот, уточняя:

— Как зовут этого дядьку с мечом?

— Не знаю точно… Но он утверждал, что все его зовут Добряк. И обещал мне свой меч подарить, если я ему ещё два шегге продам за сорок долей.