Михаил Михеев

Корсары Николая Первого

Споемте, друзья, ведь завтра в поход

Уйдем в предрассветный туман.

Споем веселей, пусть нам подпоет

Седой боевой капитан.

Прощай, любимый город!

Уходим завтра в море.

И ранней порой мелькнет за кормой

Знакомый платок голубой.

А. Д. Чуркин. «Вечер на рейде»

— Николай Павлович! Николай Павлович! Да проснись же ты, увалень!

Человек открыл глаза. Голос был отвратительно знакомым. Отвратительно потому, что с похмелья любой звук кажется чем-то средним между расстроенным роялем и ржавой пилой, слегка дополненным ударами кувалды в темечко. А знакомым… Уж денщика-то сложно не узнать. Да и кому еще, как не «дядьке», ходившему за тобой с малолетства, придет в голову обращаться к нему на «ты»?

Осторожно сползя с кровати, он встал и подошел к окну. Раскрыл створки, негромко скрипнувшие. Со стороны и не слышно, однако в нынешнем состоянии чувства у него были обострены.

— Чего тебе?

— Николай Павлович, курьер. Вас срочно в Петербург вызывают.

— Что случилось?

— Не знаю, не говорят. Но что-то важное. Капитан, преображенец [То есть служит в Преображенском полку, старейшем в России подразделении лейб-гвардии.], важный такой, что аж слова через губу цедит.

Последние слова прозвучали с отчетливо слышимым неодобрением. Все же денщик хоть и происходил из крестьян и в «няньки» был выбран из-за богатырской стати и преданности, а не за ум и образование, таскался за своим подопечным всюду. Много где бывал, многое видел. В том числе и разных людей, и на балу, и на войне. При этом очень часто потомственные аристократы, ведущие свой род чуть ли не от Рюрика, запросто ели в походе солдатскую кашу и рукоприкладством не увлекались. Все по заветам Суворова, с которым «дядька» хаживал в Италию.

Но были и другие. Чаще всего из тех, кто древностью рода похвастаться не мог, зато гонору хватило бы на десяток. Таких изрядно добавилось за последнюю сотню лет, и если основатели родов, получившие офицерские звания из рук Петра за подвиги в боях, по большому счету оставались все теми же солдатами, то их дети, а особенно внуки изо всех сил пытались забыть свои корни. С простыми солдатами такие не церемонились. Правда, здесь и сейчас вряд ли кто-то решился бы на рукоприкладство, понимая, какие могут случиться последствия, но «поставить на место» холопа — это они завсегда готовы.

— Ясно, — подопечный задумался. Потом обернулся на миг, посмотрел на кровать, на спящую женщину, прекрасную в своей юности. — А хотя бы насколько срочно — сказал?

— Говорит, только вам, лично в руки.

— Ну и пусть подождет. Что там могло случиться такого, что среди ночи будят. Скажи, через час… — тут он вновь скосил глаза на кровать и поправился: — Нет, через два буду. Все, иди уж, не стой укором совести.

Он задержался на два часа и больше никогда не возвращался в эти места. Никогда не видел эту женщину, мимолетную подругу в длинной череде таких же. Но, сам того не зная, задержкой этой он перевел историю империи на новый путь. Впрочем, ничуть не менее кровавый.

Май 1854 года. Балтика

«Князь Варшавский», тридцатипушечный корвет, лениво покачивался на темных волнах. Капитан первого ранга Евгений Андреевич Беренс, стоя на мостике корабля, мрачно разглядывал открывающийся перед ним пейзаж. На сердце было неспокойно. Да и вообще, ему все здесь не нравилось.

Начать с того, что он командует далеко не самым мощным кораблем Балтийского флота. Вдобавок еще и не счастливым в плане командования — за чуть более двадцати лет службы на нем сменилось чересчур много командиров. Беренс был уже десятым, точнее, одиннадцатым, поскольку Шлеину пришлось командовать «Князем» дважды. Многовато…

Нет, сам по себе корабль был неплох. Построенный на верфях Филадельфии, он был достаточно быстр, прочен, мореходен. Что ни говори, янки умеют строить корабли. Сказывается кровь предков — еще недавно они были британской колонией, а жители коварного Альбиона кто угодно, только не трусы и не плохие мореходы. В кораблестроении они тоже знают толк. Конечно, там хватает выходцев из Франции, Испании… Но кораблестроители хороши и у них, поэтому неудивительно, что дела у американцев идут вполне неплохо. Нет, сам по себе корабль достойный, если бы не одно «но».

В Кронштадте Евгения Андреевича ждал линейный корабль «Константин», проходящий спешное переоборудование. Сейчас он готовился к выходу из дока, где на него только-только закончили устанавливать паровую машину. От командира линкора всего один шаг до адмиральских эполет, но для этого надо хорошо себя показать на новом месте службы [В реальной истории так и произошло.]. По сути, Беренсу необходимо было сейчас находиться в Кронштадте, готовясь к приему корабля, но у какого-то штабного умника родилась идея, выглядевшая довольно перспективно. Если конкретно, уничтожить навигационные знаки, в изобилии раскиданные на берегах и островах Балтийского моря.

Вообще, так не воюют, но Беренс признавал, что здравое зерно в этой мысли имелось. Балтийское море негостеприимно. Погода меняется резко, навигационная обстановка сложная. Мели и скалы, изрезанные фиордами берега. В шхерах можно спрятать что угодно. В общем, если еще и навигационные знаки демонтировать, то это изрядно осложнит жизнь британцам, эскадра которых полтора месяца назад прошла Датские проливы и теперь угрожала русскому побережью вообще и Санкт-Петербургу в частности.

Вот и отправили их корвет, до того прикрывавший столицу, занять позицию на северном фарватере. Благо чем заменить его было. На взгляд Беренса, корабль для такого задания не слишком подходил, все же корветы предназначены для выполнения несколько иных задач. Тут больше подошли бы канонерские лодки, мелкосидящие и способные уйти от любой угрозы, просто спрятавшись у берега, пройдя впритирку к скалам. Увы, с канонерками дело обстояло не слишком хорошо.

Все же состояние Балтийского флота перед началом войны описывалось всего одним словом: «бардак!» Если с кораблями первого ранга, зримым символом имперской мощи, дело обстояло еще более или менее приемлемо, то в каком состоянии более легкие корабли и сколько средств необходимо для поддержания их боеспособности, не смог бы сказать ни один чиновник от Адмиралтейства. Вот и получилось… что получилось. И пришлось посылать для проведения диверсии совершенно не предназначенные для этого корветы. У каждого свой курс, своя зона ответственности. И свои риски, чего уж там.

Конечно, приятнее было бы идти в составе эскадры, пускай даже легких сил. Однако логика в решении командования тоже имелась. Со слабым противником и один корвет справится, а от сильного придется улепетывать и эскадре. Не говоря уже о том, что резко ограничиваются возможности охвата побережья. Корветов у русских тоже оказалось маловато, увы, и закрыть все направления эскадрами ну никак не получалось. Вот и приходилось лихим капитанам действовать на свой страх и риск, спать вполглаза и надеяться на лучшее.

Пока «Князю Варшавскому» исключительно везло. Все же русская смекалка, помноженная на русскую же храбрость, творит чудеса. Как ни странно, главной проблемой было то, что людей приходилось высаживать на шлюпке, оставаясь на приличном удалении от берега. В результате каждый этап операции оказывался длинным и рискованным, однако приказы не обсуждают. И приходилось Евгению Андреевичу каждый раз, сжав зубы и изо всех сил не показывая своей обеспокоенности, отдавать приказ, а потом смотреть вслед шлюпке, гадая, вернутся его люди на корабль или нет.

Тяжела доля командира. Каждый день решать, кто из твоих подчиненных умрет сейчас, а кто завтра — такого и врагу не пожелаешь. Лучше уж самому в бой, там хотя бы ты в этом плане ничем не отличаешься от своих людей, смерть для всех одна. Вот только как раз боя ему требовалось избежать любой ценой — как ни крути, а новейшие британские корабли превосходили корвет и в скорости, и в мощи огня. И они — не турки, против которых русские выходили в меньшинстве и почти всегда побеждали. С британцами ситуация, когда один бриг справляется с двумя линкорами, не пройдет в принципе.

Однако пока что судьба щадила храбрецов. Британских кораблей им так и не встретилось, да и вообще море было на редкость пустынным. Разве что пару раз мелькнули на горизонте паруса рыбачьих лодок. Война, этим все сказано.

— Все готово, Евгений Андреевич! Разрешите отправляться?

Беренс обернулся, посмотрел на говорившего. Мальчишка, не прошло и года, как примерил погоны мичмана. По молодости не боится ни бога, ни черта, в глазах огонь! Немногим более двадцати лет тому назад Беренс и сам был таким же. Увы, годы добавили цинизма и притушили огонь, и потому капитан первого ранга иногда чуточку завидовал таким мальчишкам, у которых все еще впереди. Если, конечно, их не подстрелят на взлете.

Конкретно этого представителя славного племени вчерашних гардемаринов Беренс не очень жаловал. Умный — и по молодости не скрывает этого. Но ум… несколько странный. Чересчур увлечен техническими новинками, а паруса над головой его, похоже, не слишком прельщают. Вдобавок совершенно не обращает внимания на авторитеты. Тоже по молодости, конечно. И не умеет следить за языком. Но — храбр, этого не отнимешь. И высаживался в этом походе больше всех. Пожалуй, больше двоих любых младших офицеров корвета, вместе взятых.