Таким образом, немцы к Москве на расстояние прямой видимости так и не вышли. Однако и последовавшего за этим грандиозного разгрома фашистов не последовало. Война перешла в позиционную фазу. Хорошо это или плохо? Да черт его знает. Главное, расклады поменялись не кардинально, однако же весьма серьезно. И говорить это могло лишь об одном: причина расхождения — появление группы Мартынова.

Точнее, не самого Мартынова. Без лишней скромности, Хромов признавал — его это заслуга, его. В конце концов, это он, учинив рельсовое безобразие, вывел из игры фон Бока и Гудериана. Очень похоже, это капитально спутало немцам карты, вдобавок нарушив систему управления войсками. Как следствие, возникла оперативная пауза, которой сумели воспользоваться советские военачальники. Подтянуть резервы, наладить снабжение… В общем, вряд ли ожесточенность битвы за Москву снизилась, но наблюдалась она совсем на других рубежах.

Ладно, мысли о высокой стратегии — это хорошо. Вот только жить им здесь и сейчас, а не стратегически планировать на три века вперед. А значит что? Значит, пока есть время, надо отсыпаться. Хромов честно попробовал уснуть — и, как ни странно, ему это удалось. А завтра опять в дорогу… И это была его последняя мысль — сон вновь накрыл его, подобно тяжелому мягкому одеялу.

Выехали рано утром, благо облачность по-прежнему стояла низкая, и случайных самолетов опасаться не приходилось. Неслучайных же тем более — линия фронта проходила далеко, и немецкая авиация буйствовала, похоже, исключительно там. На патрулирование тылов фрицам банально не хватало самолетов. Да и смысл? Большинство серьезных частей окруженцев или прорвались за эти месяцы к своим, или были уничтожены. Охота же за несерьезными с самолетов просто не входила в планы немцев. Группа Мартынова, несмотря на свою численность и боеспособность, пока что ухитрялась оставлять немцев с носом, постоянно маневрируя и хорошо маскируясь. Так что целенаправленного поиска, ни по логике, ни по данным радиоперехвата, пока не наблюдалось.

Разведчики выдвигались на трех санях. Четвертые, немного поотстав, шли с грузом. Пиликать на грузовике или, тем паче, бронетранспортере не имело смысла — моторесурс, равно как и топливо, отнюдь не бесконечен. Лошади в определенных условиях и надежней, и универсальнее, да и проходимость у них куда как выше. И потом, с гужевым транспортом у них проблем не было. Фрицы, как бы ни трендели доморощенные «знатоки» о том, какая была организованная и технически продвинутая немецкая армия, передвигались в основном или на своих двоих, или на лошадях. Ну а любителей четырех копыт сам бог велел раскулачивать, ибо хорошая скотина в хозяйстве всяко будет полезней, чем под немцем. Так что ныне те бойцы, кому не хватило мест в грузовиках, переквалифицировались в кавалерию. Кое-кто даже шашками обзавелся. Некоторое количество не столь полезных, сколь статусных железяк нашлось на одном из складов. Немецкими саблями, захваченными при разгроме небольшой кавалерийской группы, тоже не побрезговали. Жаль, толком владеть всем этим великолепием практически никто не умел, а Громова, способного с нуля обеспечить подготовку, под рукой не было.

И уж всяко лучше иметь своих коней, чем пытаться реквизировать транспорт у местных. Даже временно. Отдать-то отдадут, но крестьянину на данном этапе по большому счету ближе свое хозяйство, чем оборона страны. Это через годик, когда их массово будут жечь и вешать, ситуация изменится. И то не до конца. Сейчас же только тронь — живо озлобятся и, даже если не донесут немцам, то мелких пакостей сделают кучу. Оно надо?

Так что ехали на своем транспорте, и Хромов от этого пребывал в легкой меланхолии. Как-то в его время поездки такого рода ассоциировались с романтикой, а здесь он, поездив на таких развалюхах, успел к ним не только привыкнуть, но и приобрести к саням острую и стойкую неприязнь. Потому как медленно, холодно и скучно. Это тебе не в машине. Особенно когда ехать ну вот совершенно неохота.

Да, именно так. Хромов не заметил даже, как накопилась и тяжким грузом легла на плечи усталость. Не столько даже физическая, хотя и ее хватало. Но та лечилась баней и сном, а последнее он себе как раз этой ночью смог позволить. Нет, усталость была, скорее, психологическая. Все же несколько месяцев на войне, притом что совсем недавно он не мог даже представить себя в подобной ситуации. Но делать нечего, попала собака в колесо — пищи, но беги. Вот он и бежал, как олень, а то и быстрее.

А еще его бесили расстояния. Точнее, время их преодоления. Что Россия — страна большая, он с первого класса помнил. Но жителю двадцать первого века, привыкшему, что сто километров — это час ненапряжной езды, передвигаться со здешними скоростями тяжело. То, что вроде бы рядом, внезапно оказывается очень далеким и труднодоступным. Вот и сейчас жалкие тридцать километров они добирались больше трех часов. В общем, тяжко.

Остальным, кстати, тоже было не сахар. Сколько бы ни рассказывали о том, что предки, дескать, были выносливее, на практике от войны устали все. Психологическая нагрузка все ж запредельная. Тут и оторванность от дома, и невнятные перспективы, и ежедневная готовность умереть… В общем, пусть эти люди были патриотами, накачанными пропагандой по самые уши, да вдобавок с детства привыкшие к тяжелому труду, но усталость давила на всех. Потому ехали они без шума и песен, апатично и спокойно, и лишь двое верховых, изображавших боевое охранение, кружили вокруг.

Но всему приходит конец, и дорога не исключение. Как раз к обеду они добрались до места назначения, и Хромов в очередной раз удивился тому, насколько деревни здесь похожи одна на другую. Точнее, малые деревни — одна-единственная улица вдоль берега реки и ряд домов. Все! Смешно, но такие же он видел и в своем времени, однако там в глаза бросалась паутина проводов, какой-то намек на инфраструктуру. Здесь же… Как говорил тот ослик из мультфильма, душераздирающее зрелище.

Впрочем, несмотря на войну, люди особо подавленными и напуганными не выглядели. Ничего удивительного — бои прошли рядом, но деревню не задели. Немцы заскакивали пару раз, обозвали председателя колхоза старостой, да и уехали. Даже семейку местных евреев не расстреляли. Обложили, правда, немалым налогом, но они, цинично подумал Хромов, глядя на болтающих о чем-то у высокой изгороди бойких кумушек, почувствуют его на себе чуть позже. В общем, жизнь продолжается, и никто зря не парится.

Сельсовет отличался от других домов лишь тем, что стоял чуть на отшибе да имел более чем приличные габариты. Это и неудивительно — одно крыло занимала начальная школа-четырехлетка. Силами учеников, к слову, возле нее был разбит отличный сад. Здесь же и учительница проживала — для нее было выделено нечто вроде квартиры. Все это объяснил им председатель колхоза, немолодой уже, но крепкий мужик с редкими прядями седины в коротко подстриженной черной бороде.

Он встретил гостей на пороге сельсовета. Коротко, но твердо сжал руку Хромова, спросил негромко:

— От полковника?

— Да. Четвертые сани — для вас.

— Хорошо. Сашка, подь сюды!

Подскочил мальчишка лет двенадцати, шустрый, с отмеченным печатью интеллекта лицом. Все же за период советской власти народилось поколение именно таких, грамотных и, как бы сказали в будущем, продвинутых ребят. Не все, но многие разительно отличались от отцов и, тем более, дедов. Пацан выслушал приказ, кивнул и умчался. Еще через несколько минут, не успели разведчики даже толком разместиться в огромном по сельским меркам зале, предназначенном для совещаний, сани уже разгрузили, а их содержимое прибрали.

Между прочим, правильно сделали. Интересный был груз — три десятка немецких винтовок и немецкий же пулемет. Мартынов не жадничал, тем более трофейного оружия у него было завались. С патронами хуже, их никогда много не бывает, но и их выдал не скупясь. Скоро здесь будет партизанский край, и стволы лишними не окажутся.

Персонально старосте Мартынов велел передать вальтер с патронами. Что Хромов и сделал, не обращая внимания на то, каким взглядом мужик буквально облизывает его маузер. Ибо — нефиг! Ни маузер, ни СВТ он дарить не собирался. Надо — в бою добывай.

Мужик повздыхал еще малость, но, поняв, что намеков тут не понимают, перешел к делу. Предварительно, кстати сказать, проставившись. От обеда никто не отказался (хотя могли и не предложить, с местных станется), да и от рюмки для сугреву тоже. А потом началась работа.

Выделенный им проводник, тот самый Сашка, привел группу к болоту, где влипли в грязь танкисты, по наикратчайшему маршруту. Интересно за ним было наблюдать — этакая помесь истинно мальчишеского любопытства, гордости от осознания важности порученного дела и попыток вести себя степенно, как подобает истинному мужику. К слову, трофейный шоколад под чай из трофейного же термоса он трескал так, будто в жизни ничего вкуснее не ел. А может, так оно и было — спрашивать Хромов не стал, постеснялся. Бойцы же его подшучивали над мелким, но к концу чаепития у того организовалось еще три плитки шоколада, которые он хозяйственно прибрал. Как солидно пояснил, сестрам.