— И хорошо, что сейчас не лето, — подытожила Настя. — Хотя и сейчас там людей хватает.

— Догадываешься, что за собака? — спросил Ред Олю. — Нездешний зверь. Наш клиент.

— Ред, погоди, а разве это возможно? То есть, эта собака провалилась в наш мир… — девушка продемонстрировала хладнокровие, поедая пирог во время рассказа Насти. — И как все выяснилось?


— Эйно выяснил. Знакомый опер ему позвонил — на свое счастье. Иначе и его бы погрызла. А насчет провалившейся собачки — очень даже возможно, что она не провалилась, — ответила за Редрика Настя. — Ее кто-то сюда «провалил», а потом подкинул хозяину. За неплохие деньги, наверное.

— И я даже догадываюсь, кто этот «кто-то». Поймаем в этот раз — шкуру спущу точно! — зло проговорил подошедший к столу Эйно. — Значит, так, кушаем — и по машинам.

Что такое Мир Запределья, Оля едва не испытала на себе в тот день, когда ее привычная жизнь была нарушена. Началось все со звонка подруги — приезжай на день рождения. Потом началась безумная цепочка событий… которая так до сих пор и не закончилась. О том, что Запределье очень даже влияет на здешний мир, она узнала уже в О.С.Б.

Предел. Притягательный и ужасающий одновременно, зависимый от разумных существ на планете. Запределье появилось, вероятно, в тот самый момент, когда первобытный человек сделал ручное рубило или решил, что охотиться с дубиной будет как-то сподручнее.

То было отражение мыслей и ощущений людей, — по крайней мере, в начале. Теперь же мир, существующий рядом с нами, был во многом самостоятелен, мало того, сам порой влиял на текущую реальность.

Но одно дело — влияние, и совсем иное — тварь из-за Предела, каким-то образом перебравшаяся в этот мир. В Петербург.

Вообще-то, «латать» прорывы в наш мир — задача О.С.Б. Но одно дело, если это угрожающий прорыв, и совсем иное — если это слабый прокол. Вполне достаточный, чтобы в нашем мире оказалась большая черная собака. Или же — человек с собакой, которой ничего не стоит сожрать хозяина.

Кстати, для неподготовленного жителя Запределья провалиться в текущую реальность — такая же большая беда, как для обыкновенного петербуржца — оказаться закинутым в незнакомую реальность, в которой со вполне разумными существами живут и чудовища — механические и не только. Оля едва не оказалась там по случайности. Ее вовремя спасли Настя и Эд.

— Если это сотворил Кари… — сказал Редрик, и голос миролюбивого «хиппи» не предвещал ничего хорошего.

— Нисколько не сомневаюсь, что так и есть. — Эйно кивнул. — Думаю, дело было так: он продал псинку за бешеные деньги этому южанину. А потом еще получил деньги побольше — кто-то заплатил за «чистое» устранение конкурента. Я уже попросил наших друзей — пускай узнают, кому этот несчастный мог помешать. Наверняка выйдем на Кари.

— Который давно успел скрыться, — пожал плечами Эд. — Такое уже бывало — года три назад.

— Помню, как же. Только трупов тогда не было. Девушка вдруг с тревогой посмотрела на Эйно.

Тот (хотя и был начальником Темного подразделения «Умбра») не стал говорить ничего вроде «кажется, у нашей юной коллеги есть особое мнение» — он просто кивнул.

— Послушайте, а почему мы не поехали прямо сейчас? Оно ведь там, в поселке… — она запнулась.

— А ты вспомни, — голос Эйно не был насмешливым, — когда в Запределье наибольшая активность почти всех существ? Правильно, днем.

— Значит, собака днем куда-нибудь спряталась. Значит, она — ночное существо? — Оля была несколько сконфужена. Разумеется, она давным-давно знала, почему считается, что всяческая «нечистая сила» может привидеться, как правило, ночью. Если это — проявления Запределья, то все понятно: там самые неприятные явления случаются днем. Такой вот обратный порядок.

— Именно. Думаю, она из поселка и не собиралась уходить. Да на месте разберемся…

Стоянка находилась рядом со зданием, принадлежавшим О.С.Б. Здесь, в здании на Петроградской, было всё — и офис, и библиотека, и столовая, и «общежитие» — уютные комнаты для тех, кто не желал куда-то уезжать после рабочего дня.

Любопытно, что машины на стоянке, обнесенной символическим забором, никто не охранял. А случаев угона не было. Даже если бы и нашелся какой-то отчаянный, решивший завладеть «плохо стоящей» машиной — все равно ничего бы не получилось. Внешне автомобили выглядели совершенно заурядными, но вот их «начинка», пожалуй, довела бы горе-угонщика до сумасшедшего дома.

— Усаживайтесь, — кивнул Эйно, залезая на водительское сиденье.

Настя и Оля оказались позади, там же примостился и Эд.

А Редрик сел впереди. На руках у него была кошка — та самая Кассандра, которая встретилась Оле в коридоре. И не так уж важно, что милицейские собаки поджали хвосты при встрече с неведомым. Кошки — высшие существа, и Кассандра лишний раз это подтверждала.

«Надеюсь, это дело не подвиснет, как история с письмом самоубийцы полтора месяца назад, — неожиданно подумал Редрик. — Хотя, к чему бы здесь это письмо? Оно ведь никак не связано…»

Но всю дорогу он выглядел напряженным, как будто внимательно прислушивался к самому себе. Эйно обернулся в его сторону, но промолчал. Вот точно таким же Ред выглядел лет двадцать назад, когда ему предложили неожиданное задание. Но тогда-то оно было куда более серьезным и опасным, и все это понимали сразу — Ред в том числе.

Так в чем же дело?..

— А вот здесь прежде находился офис «Умбры». Светлые — те на Васильевском жили. Неудобно было — жуть! — Настя указала Оле на группу совершенно типовых домов, мимо которых пролетела по проспекту их машина.

— Так все равно сейчас дома не видно, уплотнительная застройка, — откликнулся Эйно со своего сиденья, даже не обернувшись на прежнее место жительства.

На лицо Редрика как будто набежала секундная тень, но этого все равно никто не мог заметить. Разве что кошка, сидевшая у него на коленях.

Автомобили миновали границу северных районов города и уверенно двинулись к пригороду, который лет пятнадцать назад был облюбован под коттеджи не для бедных.

Глава 3

Пропавшие в Запределье

Ленинград,

ноябрь 1989 г.

— А в чем дело? Почему именно сейчас? — недоуменно спросил Редрик, когда Эйно сказал, что предстоит заграничная поездка, причем — едва ли не завтра.

— У нас, по-моему, и так наступили те еще деньки. Ты за окно посмотри — митинги, «красные», «белые» — что ни день! — продолжал Редрик. — Знаешь, как в Запределье все это отражается? Я там едва-едва могу ходить! Эйно, да когда ты последний раз там был?!

— Успокойся, Ред, был — и недавно, — отрезал шеф «Умбры». — И прекрасно знаю, как там все бурлит. И еще прекрасней ведаю, что ты у нас политизировался за считанные дни — небось, вместе со своей хипповской компанией. Вот и не хочешь никуда уезжать. Так вот, Ред, решение принял не я. Точнее, не только я. И именно потому, что ты политизирован, я и предлагаю…

Эйно мог бы сказать — «я приказываю» — однако же именно предложил. Но Редрик вспомнил об этом уже много позже.

— Светлые решили? — спросил он.

— Да, и они — тоже. И не только. Ты не один в Констанцу отправишься. Просто пойми — гадость, которая там, судя по всему, прижилась, может грозить и нам. Хорошо хотя бы понять, что это такое.

— Думаешь, в Констанце СВА поработал? — осторожно спросил Редрик. — И то, что они молчали столько лет…

— Знаешь, у врагов — по нашим данным — озабочены не меньше, чем у нас. Кажется, им все это тоже не по нутру. И потом — в Констанце исчезли несколько прибалтов и киевлян. Это стало последней каплей. Послали их в разведку, — официально это была турпоездка, — а они к сроку не вернулись. Помнишь такого — Юриса Семецкиса из литовских Темных?

Редрик поднял брови.

Семецкиса он знал — не столько по работе в О.С.Б., сколько по общему хобби: они оба обожали фантастику, а хороших книг еще совсем недавно было не достать. А Юрис доставать книги умел — вероятно, магическими способами, ничего другого на ум не приходило. Полное издание «Властелина Колец» — распечатку, разумеется. Или вещи запрещенные и властями весьма не приветствуемые — Оруэлла Редрик прочел именно с подачи Юриса. Сейчас, правда, все это раздобыть можно, но еще года три тому назад… А теперь, оказывается, Юрис Семецкис не вернулся из разведки. А ведь считался одним из лучших сотрудников О.С.Б. Балтии.

— Когда?

— Завтра, Ред. Сегодня можешь быть свободен. Поездка неофициальная, но документами кое-какими тебя обеспечим. Между прочим, на тамошнем наречии у нас говорят всего двое, кроме тебя. Я и Ольховский.

— Я не говорю. Латынь — другое дело.

— Велика ли разница? Твое «чуть-чуть» вполне потянет. Я там тоже буду, а Ольховский останется руководить…

Редрик промолчал, но по его лицу можно было прочесть очень четко — ну, конечно, чуть что, разбираться будут Темные, «Умбра», а пресветлое подразделение вроде и ни при чем.

— Я его сам отговорил, — вздохнул Эйно. — С трудом. И этот вздох означал только одно: понимаешь, пока эти

Светлые будут взвешивать все отдаленные последствия, пока решат, что ничем никому не навредят… В общем, без них будет проще.

…Констанца. В последнее время о ней не слишком много поминалось даже в новостях. Бурлила вся Восточная Европа — сперва Польша с Венгрией, потом Восточная Германия, Чехословакия, Болгария. Всюду на людей словно бы снизошло какое-то откровение — им очень захотелось стать свободными. А вот в Констанце все было иначе. Люди жили тихо и мирно под зорким присмотром любимого и великого президента Леона Андруцэ, а если и случались демонстрации, то лишь во славу вождя, отстоявшего нейтралитет и особый путь…

Гораздо интереснее то, что творилось в этой небольшой стране в магическом плане. Вот этого-то никто наверняка и не знал. Примерно в середине семидесятых из страны выдворили — под самыми разными предлогами — наиболее известных сотрудников местного О.С.Б. Сделано это было одномоментно, никто и опомниться не успел. А потом новое руководство О.С.Б. уведомило все заинтересованные стороны: дальнейшие контакты с магами Европы нежелательны и противоречат идее особого пути Республики Констанца. В общем, до свиданья, приятно было познакомиться…

Шла «холодная война», но О.С.Б. и на Востоке, и на Западе сотрудничали всегда — политика может влиять на Запределье, как любое дело рук человеческих, но Предел не признает государственных границ. И заявление магов из Констанцы, признаться, многих поставило в тупик. Но в тот момент было не до них. Шла борьба с отколовшейся когда-то частью магов — Союзом Воинов Армагеддона — очень неприятной организацией, почти столь же древней, как О.С.Б. Вот только цель у магов СВА была принципиально другой — вернуть старые добрые времена, прекратив всякое развитие человечества.

Недаром Редрик говорил, что и сейчас не до проблем Констанцы: стоило людям захотеть свободы в Союзе и в городе, давно уже ставшим для него родным, как «Воины Армагеддона» вполне легально раскинули свои сети. Некоторые маги, а по большей части — контролируемые СВА шарлатаны, горе-астрологи, гадатели на кофейной гуще — проникли даже на телеэкран. В ход шли самые дикие вещи, и люди, истосковавшиеся по правде настолько, что не могли сразу отличить ее от лжи, верили всему.

Не далее как вчера Редрик притащил брошюрку, где со слов какого-то «контактера с Высшим инопланетным разумом» говорилось о том, что межзвездные полеты невозможны для людей в принципе, а раз так, то человечеству не надо летать в космос вообще. Гораздо важнее совершенствовать духовность, и тогда наступит золотой век — как в глубокой древности.

СВА даже не пытался хоть как-то прикрыть свои цели.

А тут, видите ли, Констанца…

Но нужно было хотя бы установить судьбу исчезнувших разведчиков, которые должны были там оказаться, — слишком необычна эта страна в магическом плане, чтобы взять и просто так о ней забыть.

— За десять лет там исчезло пятнадцать человек — не только наших, — сказал Эйно. — Были чехи, немцы, один скандинав. Понимаешь, Ред, такого просто не должно быть.

— Понимаю. Ладно, на сегодня отпустишь?

— Какой разговор. Главное, завтра — на инструктаж. — Шеф «Умбры» слегка кивнул.

— Не опоздаю.

Уже стемнело, стоял обычный ноябрьский вечер. Редрик, слегка поежившись, вышел из дверей конторы, располагавшейся на первом этаже ничем не примечательного дома в новостройках. Можно было пойти к совсем недавно построенной станции метро, но Ред предпочитал дождаться трамвая.

— Ну, куда прешь, волосатый! — послышалось сзади. Кстати, Ред и не думал куда-то «переть» — стоял себе и стоял. Напирал как раз мужичонка позади него — судя по всему, трезвый, поэтому не терпящий весь белый свет.

— Расплодилось вас, как Горбатый свободу дал! — мужичишка выругался. Ну, точно, раз генсека кроет — значит, злой и трезвый, а оттого — еще злобнее. Унизили его достоинство, видите ли, водочной очередью.

— Помолчали бы! Тут дети, между прочим, — обернулась к нему одна из женщин, стоявших неподалеку.

— Ну, а я-то ничё… — стушевался мужичишка.

Ред немного презрительно поглядел на него. Пожалуй, можно бы сейчас накастовать ему какую-нибудь мелкую гадость — ну, к примеру, несварение желудка. Хотя тип и без того уже обижен. Природой, например.

Ни Редрик, ни матерщинник не предполагали, как дело обернется: пока что вякающий тип был одинок. Но пройдет немного времени, грянет один кризис, потом — второй, и эта дрянь сплотится, разрастется, как на дрожжах, будет кричать, что она-то и есть народ, просим любить да жаловать! И больше всего на свете захочется дряни, чтобы жизнь была беспросветно серой — словно ленинградский ноябрь, только случившийся навсегда.

Правда, их желания все равно не исполнятся, хотя стараться дрянь станет…

До этого было еще очень далеко. И Редрик сейчас не рассуждал о том. Его мысли были заняты совершенно иным.

О том, что он может разделить судьбу пропавших разведчиков, Редрик тоже не думал. Конечно, нет, он выполнит задание — и вернется, непременно вернется. Главное, чтобы не задержаться там слишком надолго и успеть к Новому году. Эйно бы, конечно, рассмеялся — и с каких это пор Ред стал соблюдать всяческие условности, Новый год ему подавай, и чтобы вовремя! Но дело было совсем не в самом празднике…

Трамвай мягко двигался вперед, мимо пролетали высотные дома, в окнах зажглись огни — люди пришли домой после рабочего дня и стояния в очередях: увы, не только водку, но и самые нужные продукты теперь было не купить без выстаивания длинных «хвостов».

Огоньки в окнах, огни встречных машин — все это сейчас сливалось для Редрика во что-то монотонное и успокаивающее. Рядом кто-то ругался, кто-то говорил о политике, поминая громкие фамилии; он не слушал, занятый своими мыслями — и приятными, и тревожными.

Седьмая остановка. Значит, на следующей.

Он стал протискиваться к выходу. Ну, да, вот оно — здание, точь-в-точь напоминавшее дом, где размещалась его самая необычная контора в городе.

Глава 4

Серьезный разговор

Санкт-Петербург,

наши дни

Утро, казалось, занимается очень неохотно. Солнце уже слегка осветило край невидимого за домами горизонта, но все равно на проспекте было тихо и сумрачно. Над землей стелился туман, машины ехали только с зажженными фарами, а прохожих на улице было очень немного. И каждый старался потеплее закутаться, и пробежать расстояние до остановки транспорта как можно скорей. При этом некоторые еще и умудрялись спать на ходу.

Ника тоже почувствовала сырость и утренний дубак. Да и Эрик, хотя и выглядел так, будто ему все нипочем, проворчал:

— Что-то тут погода меняется…

Оно и верно. Ночью, когда он и Ника шли на кладбище, было довольно тепло. Холодать стало только в тот момент… а, кстати, когда именно? А когда они вышли к станции «Парк Победы» — тогда и стало. Интересно, теперь погода зависит от района города?

Прежде Ника никогда не задалась бы таким вопросом. Но теперь она высказала его вслух. Эрик промолчал, глядя куда-то в сторону.

Может, надо было подождать открытия метро? Правда, народу было бы немного, и, соответственно, пробираться под барьером, без жетона, оказалось бы очень затруднительно. Но Ника и не в таких переделках бывала. В конце концов, ну возьмут их менты — а дальше что? Ментам нужны алкаши при деньгах, а с Ники взять все равно совершенно нечего. Подержат — и отпустят, катись на все четыре стороны.

А вот теперь приходилось идти через белесую от тумана огромную площадь, где в центре смутно угадывались очертания памятника: человек простер руку, указуя на проспект имени самого себя.

— Нам не так далеко, — сказала Ника, чтобы подбодрить сотоварища. — Вон там, справа от второго памятника. — И она, подражая жесту Ильича, показала куда-то в туманную даль. — Пошли в переход.

Они стали спускаться по ступенькам под землю. Почему-то к Нике вернулись прежние тревожные ощущения — переход уходил куда-то вдаль, и ей вдруг показалось, что среди этих стен из серо-фиолетового камня ей придется блуждать вечность. Переходы, галереи, колонны — все было каким-то перекошенным, ненатуральным.

Она испуганно обернулась — Эрик следовал за ней, все так же неторопливо и размеренно, как всегда.

— Слушай, пойдем отсюда, — почти просительно сказала она.

— Ну, так тебе виднее, куда идти, — пробормотал он. — Я же не знаю, в какой стороне дом, где живет Алиен.

— Помню, — произнесла Ника. — Я помню. Сейчас по переходу — направо, а потом — через дома.

Но, даже когда они прошли через переход и оставили проспект слева, неприятные ощущения не исчезли. Все те же серо-фиолетовые перекошенные стены, только теперь они были видны сквозь туман — вот и вся разница. Она готова была признать, что заблудилась и не помнит, где живет Алиен, но это было бы неправильно! Сколько раз она там бывала — и ничего.

Ей неожиданно показалось, что в этом тумане придется идти всегда — выхода уже не будет.

Конечно, Ника не помнила номера дома и квартиры — достаточно было знать код, а все остальное она, как и многие подобные безалаберные натуры, помнила визуально.

Может, глюк у нее такой?

Стоило им выйти к оконечности еще одной площади, и Ника поняла — это и в самом деле глюк. Памятник героям войны находился там, где и должен был — слева. А дома на этой улице были вполне обычными, даже туман начал потихоньку отступать, хотя сырость и холод никуда не делись.

— Это — там, — торжественно сказала Ника. — Около гостиницы…

Они миновали несколько точечных домов, пока не вышли к району панельных пятиэтажек. В одной из них и жил очень даже великий, но совершенно непризнанный лидер рок-группы «Стальные еретики».

Ника уже успела поведать Эрику о том, сколь хороша «еретическая» музыка, как прекрасны их тексты (там постоянно поминались всего лишь несколько образов — вампиры, кладбища, летучие мыши, скелеты, рогатый князь мира сего). Она даже попыталась напеть кое-что — вышло просто отвратительно, но Эрик молча слушал — и, кажется (Ника на это надеялась), с некоторым интересом.

С кодовым замком Ника справилась без особого труда, даже без труда нашла на ощупь нужную квартиру. Но тут пришлось ждать, и довольно долго: им упорно не хотели открывать дверь. Девушка уже было подумала, что у Алиена никого нет — и ошиблась. В коридоре раздались шаги, и на пороге появился сам великий музыкант.