Михаил Сухоросов
Проходная пешка
Генерал! Я вам должен сказать, что вы -
Вроде крылатого льва при входе
В некий подъезд, ибо вас, увы,
Не существует совсем в природе.
Нет, не то что бы вы мертвы
Или же биты — вас нет в колоде.
И. Бродский. Письмо генералу Z
ГЛАВА 1
И вот мы — Учитель с Тораном, Малыш, Рафаэль и я — уже больше часа летим над горами, подставив лица несущимся навстречу редким холодным каплям дождя. Дождь стекает по очкам, приклеивает пряди волос ко лбу, тонкими струйками ползет за воротник… И я всю дорогу жалею, что внял рекомендации Грентвига, — все же куртка с водоотталкивающей пропиткой куда лучше защищает, чем то барахло, которое мне на себя напялить пришлось. Очень слабым утешением служит то, что я все же попытался выглядеть стильно и соответствовать своему положению большой-пребольшой шишки на ровном месте. На мне глухой темно-серый камзол, штаны, в которые еще трое таких, как я, спокойно влезут, серый плащ, застегнутый на плече эмблемой Лиги… Завершают облик великой шишки берет, лихо заломленный на правую бровь, — без пера, естественно, здесь перо на шапке признак кастовой гордости «дна» — и тяжелые десантные ботинки. В местной обуви в горах делать нечего. Косых взглядов Грентвига на эту выпадающую из образа деталь я принципиально не замечал… Ну и, понятно, Хельмберт в ножнах за спиной, длинный кинжал, пара метательных ножей. Кольчугу я напяливать не стал — в случае серьезной сшибки все равно не спасет.
Малыш, конечно, долго ворчал, что я «расфуфырился, как провинциальный тенор», но я его утихомирил заявлением, что любому полудурку должно быть ясно, кто тут босс, кто телохранитель. Сам-то он куда попроще оделся: неизменная кожаная куртка, плащ, круглый шлем. Кроме пары коротких мечей он еще и автомат на шею повесил, наверняка и гранату-другую заначил… Что до меня, то не стал я лишнего железа брать — прихватил на всякий пожарный знакомую модель «универсал 9 мм спец.», да и то скорее для очистки совести.
И мандраж, конечно, присутствует — так и ждешь, что вот-вот окатит тошнотворным холодком и вынырнет из-за скал бронированная туша с длинной шеей и кожистыми крыльями… И вообще, чем дальше от пещер улетаем, тем меньше доверия и интереса остается во мне к Грентвиговской задумке. По сути дела, сводится все к тому же «пойди туда — не знаю куда, найди то — не знаю что», а что с этим «не знаю чем» потом делать и на фига оно, собственно, нужно — это еще вопрос… И вообще, сдается мне, я порядком запутался.
Взять хоть этого немого ведуна: Грентвиг всполошился именно из-за него, коню понятно. Но что именно его всполошило? Есть у меня такое странное чувство, что этот ведун каким-то образом связан с лакуной в моей памяти, и это порядком на нервы действует. И ко всему к этому имеет какое-то отношение пресловутая «информационная атака», а к ней, в свою очередь, привязываются слова Волка об идеях, носящихся в воздухе… Прямо «Обитаемый остров» какой-то… тридцать три раза массаракш! Клубочек, одним словом. И за какую ниточку ни потянешь, только сильнее запутываешься.
Но как бы там ни было, ульваровский личный «стрекозел» бодро квохчет всеми загадочными трубочками и мужественно оставляет позади километр за километром. К Прокаженным лететь — идея моя, но как-то она мне с каждой минутой все меньше и меньше нравится. Этелред, козел старый, никогда мне особо помогать не рвался, а вот случай избавиться от лишних претендентов на Ущелье может и не упустить. И Ильмира не поможет — не питает предводитель мутантов родственных чувств к непрошеному зятю, хоть ты тресни… Так что на данный момент лучше всего плюнуть на результаты и ценить сам процесс.
В остальном все оказалось практически как в прошлый раз — покружили над поселением, я мысленно связался с Ильмирой, и не пришлось даже доказывать, что я это я. Наших, конечно, я перед вылетом тщательно проинструктировал на предмет высадки — и Мастера, по-моему, предстоящими акробатическими номерами не очень довольны…
Я указал Рафаэлю на знакомый уже холм с плоской вершиной и принялся отстегивать ремни, стараясь не смотреть вниз. На физиономии Торана застыло недоуменно-испуганное выражение. Глядя на проносящуюся под нами землю, он заметно серел. Грентвиг держался так, словно каждое утро раз по двадцать с дельтаплана скачет, причем с высоты не менее километра, а что до Малыша — так его такими прыжками вряд ли удивишь.
Отцепляюсь, почти сразу — сильный удар по ногам, по инерции пробегаю несколько шагов, оскальзываюсь, лечу через голову, захватив полные пригоршни чахлой травы и раскисшей под дождем глины. Вскакиваю на ноги, Малыш уже ждет — он-то нормально приземлился…
Следующий круг — очередь Грентвига с Тораном. Вот повисли на поручнях, по моему знаку отцепились… Торан просто и без затей пропахал носом пару метров, а Учитель все же пробежал шага четыре, потом остановился, словно не понимая, для чего ноги переставлять, и рухнул с изяществом Пизанской башни. Мы с Малышом кинулись было поднимать, но он воззрился на нас с таким негодованием, что мы тут же отступились и пустились на выручку Торану. Тот, правда, уже сидел, и на физиономии его сквозь толстый слой грязи проступало явственное удивление. Не успели мы кое-как утвердить его на ногах, Грентвиг тронул меня за плечо и кивком указал на восточный склон. Мы с Малышом так же молча пожали плечами и двинулись к краю «посадочной площадки». А там, метрах в десяти ниже по склону, стояли, уставившись на нас, пятеро Прокаженных.
На человека свежего они всегда впечатление производят: Малыш гулко сглотнул и выкатил глаза. А я вот себя несколько неуютно почувствовал: явной опасностью покуда не пахнет, но все «встречающие» при оружии — короткие копья, луки, дротики.
Малыш наконец тоже соизволил на это внимание обратить и, не поворачивая головы, углом рта тихо спросил:
— Как думаешь, не прикончат нас тут?
Я ответил тем же манером:
— Не должны… Если бы хотели, уже сделали бы. Мы же нездешние, горы эти совсем не знаем…
Малыш только покосился на меня, как на дикого. Ничего, будет у него еще случай с сентенциями Перла познакомиться…
А мутанты тоже подниматься не торопятся, они во все глаза на Малыша уставились — таких больших и рыжих им явно видеть не приходилось… Насколько я в их мимике разбираюсь, они застыли в немом восхищении чудесным явлением с неба Огненного Воина, или как они там Малыша в своих будущих легендах окрестят?
— Слушай, — прошептал я, также не поворачивая головы, — похоже, они тебе поклоняться собрались. Жертвами завалят…
Малыш невольно приосанился, одной рукой закинул на плечо автомат, ствол уставился в низкие свинцовые тучи.
Мутанты вроде оправились от удивления и потрусили к нам. К моему великому облегчению, Перла не обнаружилось. Вот и ладненько, нам тут никого чужих не надо, своих хватает… Наконец один, наверно главный — во всяком случае, самый здоровенный, — коротко отсалютовал копьем и прогудел:
— Предводитель ждет вас.
Грентвиг уставился на него, как на музейную диковинку, чуть склонив голову набок, а Торан непроизвольно уронил ладонь на рукоять меча. Надо за ним приглядывать: все ж сколько лет в Ордене оттрубил, привык к Прокаженным относиться, как к врагам, или, того хуже, как к дичи…
Но покуда обошлось, жест Торана заметить не пожелали, мутанты повернулись и, не говоря более ни слова, потопали вниз по едва заметной тропе, мы потянулись за ними. И, словно приветствуя это, с новой силой хлынул дождь.
Шли молча. Я спросил было, куда это Перл подевался, но ответа не получил. Когда наши башмаки зачавкали по раскисшей глине площади, дождь более-менее успокоился. Этелред нас встречать не вышел. Оно и понятно — какое ему удовольствие лишний раз мокнуть…
У дверей мутанты остановились, пропуская нас. Я набрал в грудь воздуха и мысленно сплюнул через левое плечо, потом решительно шагнул внутрь. Теперь понятно, почему Этелред не вышел — принаряжался, похоже. Во всяком случае, он при полном параде, даже с мечом на боку. А в остальном — все как раньше: горит та же масляная лампа, тлеют и воняют угли, Ильмира сидит в той же позе, в которой я ее в первый раз увидел, руки сложены на коленях. Только лицо к дверям повернула, и на нем — какое-то напряженное ожидание, чуть ли не испуг.
Этелред, завидев меня, приосанился, обнажил клыки в ухмылке и прогремел с уже хорошо мне знакомой тяжеловесной иронией:
— Да это, никак, Меченосец? Опять пришел помощи просить — на этот раз с другой компанией?
Вот ведь падла одноглазая… Ну нет, так ты со мной разговаривать не будешь. Я придал физиономии выражение каменно-официальное, в духе Грентвига, и отчеканил:
— Здравствуй, Предводитель Прокаженных. Итак, я вернулся живым и кое-что узнал. Хочешь — верь, хочешь — нет, но помощь тебе не меньше нашего понадобится. А пока прошу любить и жаловать: Глава Лиги Мастеров Грентвиг! — Я отодвинулся и театральным жестом указал на возникшего за моей спиной Учителя. Два старикана, горбатый и одноглазый, сделали по шагу навстречу друг другу и остановились, как борцы перед схваткой, оценивающе друг друга разглядывая. Ничего, авось не подерутся….
