Глава 5
Среда, 4 дня до…Вечер
В принципе, можно было сказать, что рабочий день прошёл весьма и весьма неплохо. Всё же при патрулировании мне не проломили голову и не всадили в бок нож. А от всей этой потасовки днём остались лишь парочка синяков и боль в локте левой руки, видимо, после неудачного на неё падения. Да и бо́льшую часть дня я провёл, сидя в своём кабинете во вполне мягком офисном кресле, набивая одну строчку отчёта за другой. Никакого чёртового тяжёлого «скафандра», никакого разошедшегося после обеда дождя, после которого теперь остались многочисленные грязные лужи. Да и из «Офиса» я вышел, задержавшись всего лишь на полчаса, а не как обычно — минимум на час-полтора… И всё же настроение было каким-то поникшим, словно нечто тяготило меня, давило на сознание. Но я не мог понять, что же. Словно я предчувствовал что-то дурное… что-то страшное.
Прошлёпав по мокрому асфальту до ближайшей остановки (которая была в квартале от центральной площади — видимо, чтобы не портить вид последней преимущественно старыми, плюющимися чёрным дымом автобусами), теперь я стоял перед электронным табло с расписанием, сверяя время на своих также электронных часах, подаренных мне Лизой на день рождения два года назад. Рядом со мной толпились по большей части госслужащие — редких чужаков-гражданских было легко отличить по одежде свободной формы и расцветки. Разумеется, в большинстве случаев много более приятной глазу, чем вся эта «штатская».
На удивление опоздав лишь на две минуты, к остановке подъехал электробус — к моему теперь уже совсем крайнему ошеломлению. Тоже старенький, с потёртой краской и свистящими тормозами, но с гордой огромной надписью «Это электробус» и несколькими, почти нечитаемыми от налипшей грязи и опять же стёртости «как электромобиль, только автобус», «питается от батареи на крыше». Как и всегда в вечернее время, сиденья были заняты, да и в проходе было уже тесновато, но мне удалось прошмыгнуть к окну и теперь стоять, опёршись локтями о поручень, и смотреть в пыльное грязноватое окошко, «любуясь» чередой унылых новоградских высоток.
Ещё в детстве, как я помню, во всём мире собирались вот-вот избавиться от двигателей внутреннего сгорания и перейти на всё-всё-всё работающее от одного только лишь «экологичного» электричества. Как будто электроэнергия берётся из воздуха, да ещё и стоит учесть огромные потери при передаче её на расстояния. Тем не менее из года в год сообщалось об успешных разработках новых двигателей и улучшении аккумуляторов, прорабатывалась инфраструктура «заправок», анонсировались новые линейки и модели машин… Буквально армии зелёных совершали многочисленные митинги в поддержку отказа от нефти и газа в пользу экологически чистых источников энергии. В какой-то момент дошло до того, что поползли кличи бойкотировать марки машин, которые не имели в своём модельном ряду электрокары… А потом случилась страшная эпидемия, за ней война, чуть не ставшая Третьей мировой. Мировая экономика, которая еле сводила концы с концами и намеревалась воскреснуть после массовой вакцинации, ухнула уж совсем на глубокое дно. Ей стало не до экологичности, а мировой общественности — не до экоактивистов. Вроде как в развитых странах за границей вновь понемногу, со скрипом возвращаются к этим вопросам, но у нас — нет. Совсем не до них…
Я вынырнул из захвативших меня мыслей и теперь смотрел в окошко не пустым взглядом, а стараясь рассмотреть действительность вечера буднего дня Новоградска. Вообще Новоградск, по сути, молодой город. Что такое пятнадцать лет, когда той же Москве скоро 898 (если опираться на общепринятый 1147 год основания)? Потому интересных мест с точки зрения истории здесь не найти. Даже центральные улицы и площадь, на которой располагается «Офис», совершенно обыкновенны для современного провинциального города: асфальт, тротуары, выложенные абы как плиткой, ничем не примечательные здания-коробки. Про окраины города я просто молчу — в них можно находиться, только если ты там живёшь или же при патрулировании города. Хорошо, что мне как детдомовцу выдали квартиру довольно близкую по расположению к центру, да ещё и в более-менее «цивилизованном» районе. Быть может, потому что все живущие там люди, как и я, госслужащие, многие из которых к тому же наверняка и полицейские. Для прогулок и отдыха в Новоградске топорно организованы несколько парков и скверов, но все они уже давно сидели у меня глубоко в печёнках из-за своего однообразия. А также из-за количества людей по вечерам в будни и в выходные — единственные промежутки времени, когда и я сам мог туда прийти в силу своей загруженности на работе. Толкотня, беготня, вытоптанные клумбы и ободранные деревья, изрисованные и поломанные лавочки… А самое «прекрасное» происходило с этими местами отдыха в конце осени и тем более весной, когда дорожки и клумбы размывались в котлованы глиняной грязи из-за отсутствия с умом спроектированного дренажа. И всё же мы нередко ходили туда гулять с Наташкой: сначала везя её в колясочке, затем держа её за маленькую нежную ручку, пока она шлёпала своими крохотными ножками, обутыми в непромокаемые галоши или же розовенькие сандалики… Я улыбнулся краешком рта, осознав, что совсем скоро увижу своих любимых девочек, смогу обнять их и расцеловать.
Тем временем за окном электробуса начинало темнеть, но фонари ещё не зажигались, как когда-то в детстве. Наверное, в целях экономии электричества. Тем не менее центр города был наполнен всеми цветами радуги: от вывесок магазинов и кафе; огромных рекламных щитов и экранов на зданиях, на которых также проигрывалась реклама товаров и услуг. Всё это искрило, мигало, резало глаз и… раздражало. Не только фактом своего существования, но и тем разрывом с реальностью, которую нельзя было не заметить на этом пёстром фоне. По тротуарам вдоль дороги брели потоки людей, перемешиваясь, сбиваясь, сходясь и расходясь. Уставшие после работы, в большинстве своём они спешили домой. Редко на каком лице можно было отыскать эмоцию хоть какой-то радости, тем более улыбку. И уж точно не на лицах тех, кто был одет в схожие своей серостью и унылостью официальные костюмы. Одинаковые меж собой как на мужчинах, так и на женщинах. Внезапно мой взгляд выцепил в толпе молодого парня, одетого в светло-бежевую кожаную куртку и синие джинсы, казавшиеся столь яркими на фоне толпы. Он привстал на основание фонарного столба и явно старался высмотреть кого-то, вытягивая шею и часто-часто вертя головой. Его лицо было одновременно напряжено и наполнено каким-то притягивающим счастьем. Счастьем от ожидания. Интересно, кого он ждёт? На светофоре загорелся предупреждающий жёлтый свет, и электробус начал снижать скорость. И тут я заметил, что в правой руке парень сжимал небольшой букетик полевых цветов. Узнаю ли я развязку? Таймер на светофоре показывал ещё двадцать три секунды. Ну же, скорее… Я, словно вампир, жаждущий крови, хотел увидеть хоть что-то радостное в этом проклятом унылом городишке. Энергетический вампир… На стекло электробуса вновь упали первые капли возобновляющегося дождя и теперь стекали вниз, смывая пыль и оставляя за собой чистые дорожки. Десять секунд. И тут на лице парня расплылась широкая искренняя улыбка, он спрыгнул на землю и, виляя меж спешащих серых фигур, устремился к кому-то. Буквально прильнув к стеклу, я пытался рассмотреть, к кому же он направился… Но в этот момент электробус начал движение, а парень двигался от него в обратную сторону. И теперь я вновь видел лишь спешащих безликих людей и грязный асфальт, покрывавшийся точками от капель. Начали раскрываться зонтики: один, второй, третий… Почти все чёрные или тёмно-синие, реже грязно-серые. Про́клятый город живых мертвецов… Моё и без того весь день паршивое настроение ухудшилось ещё сильнее, я достал из кармана наушники и, листнув плейлист, включил что-то с весёлой картинкой альбома — но музыка едва доходила до моего поникшего сознания. И тут разом включились тусклые городские фонари, в свете которых отчётливо были видны полосы неистово разразившегося ливня.
И вот наконец я стоял перед столь знакомой мне коричневой металлической дверью с выкрашенной в золотой цвет ручкой и старым механическим замком. Мы давно планировали с Лизой установить электронный, но цены на них росли, а семейный бюджет каждый месяц находил новые причины для своего уменьшения. Быть может, на эту цель пойдёт часть денег, отложенная на отдых за границей, — вздохнув, подумал я. В любом случае, только теперь я почувствовал себя уютно и комфортно, особенно после прохождения обшарпанного подъезда дома и казавшегося бесконечным подъёма на скрежещущем лифте с оплёванными стенками и разбитым зеркалом. Которое на удивление продержалось довольно долгое время и даже, похоже, способствовало сохранению чистоты в кабине в тот период времени. И мне нравилось в него смотреться по утрам, хоть из зеркала на меня и смотрел не самый приглядный я: заспанный, осунувшийся, с синяками под глазами. Но зато время поездки в лифте пролетало почти не заметно, не то что теперь.
Постаравшись выкинуть из головы все негативные мысли, я выдохнул и, представив своих любимых, вновь наполнил освобождённое в сердце пространство счастьем. Провернул в замке ключ ещё раз… нажал на ручку… И лишь только приоткрыл дверь, как на меня, громко топоча по ламинату маленькими ножками, напрыгнула, обнимая за ноги, Наташка, весело крича во весь голос: «Мама! Папа пришёл, папа дома!» Я присел на колено и крепко обнял дочь, зарывшись лицом в её макушку и смешно трепыхающиеся две косички с розовыми резинками. Вслед за дочерью с кухни вышла меня встречать и Лиза. Одета она была в простое серое, по колено, платье — когда-то выходное, теперь же, выцветшее и потёртое, использовалось в роли домашнего наряда, — с накинутым поверх фартуком. Отпустив дочь, я подошёл к жене и легонько чмокнул её в губы, в лоб и обе щёки, затем спустился к шее…
— Артём! — засмеялась Лиза, игриво отстраняясь, и, подмигнув, добавила: — Ужин почти готов. А остальное потом. И да, ты не забыл разуться?
— Прости, искренне каюсь, — ответил я, стягивая туфли и ставя их на невысокую банкетку для обуви.
— А ты почитаешь мне сегодня сказку? Ту самую… — смотря на меня своими широко распахнутыми, точь-в-точь как у матери серо-зелёными глазами, спросила Наташа.
Как же она была похожа на Лизу — как две капли воды. И глаза, и вьющиеся мягкие русые волосы, и острые черты лица. От меня ей достался лишь слегка большеватый, с горбинкой, нос, тем не менее очень идущий Наташе, в отличие от меня самого.
— Ту самую? Эту какую? — изобразил я недоумение, пока снимал и вешал пиджак в старый деревянный шкаф с зеркалами в створках, встроенный прямо в стену и располагающийся напротив входной двери.
Конец ознакомительного фрагмента
