Наша история начинается 6 февраля 1962 года, когда у прелестной 17-летней матери-одиночки по имени Шэрон Линтнер, заканчивающей школу, и хулигана из Лафайета, которого тоже звали Уильям Роуз и которому даже школьное образование не давалось, появился на свет Уильям Брюс Роуз. Уильям и Шэрон то ли были женаты, то ли нет, но в 1964 году, когда Биллу не было еще и двух лет и он не осознавал, что происходит, родители разошлись. Биологический отец, возможно, похитил малыша и совершил в его отношении сексуальное насилие, хотя это, конечно, не точно. Когда много лет спустя Аксель занялся «регрессионной терапией», он утверждал: «Мне не нравилось, как он обращался со мной, еще до рождения, так что, когда я появился на свет, то уже желал этому ублюдку смерти…» — и продолжал: «Уильям Роуз трахал меня в задницу… Я помню иглу. Помню, что меня укололи. Помню, что меня насиловал этот человек и что-то ужасное случилось с матерью, когда она пришла за мной».

Что было на самом деле, знает только Аксель. Если это и правда произошло, маленький Билл не вспоминал об этом. Год спустя Шэрон познакомилась со Стивеном Бэйли, вышла за него замуж, и Билл рос в уверенности, что Стивен и есть его настоящий отец.

Стивен Бэйли тоже был непростым папашей — Билл попал из огня прямо в полымя… Некоторые друзья в церкви называли Стива Жуком, на самом же деле его звали Преподобный Л. Стивен Бэйли, и его вера была подобна жупелу. Он проповедовал в Пятидесятнической церкви, которая стояла у проселочной дороги среди ферм, где ад и рай казались весьма реальными пунктами назначения, трансцендентность и грех были осязаемы, а люди корчились на полу и произносили слово Божье, которое нужно было поведать миру, где все стремились к пуританству, а рок-н-ролл, алкоголь, секс до свадьбы и другие удовольствия, естественно, были под запретом. Маленький Уильям и его названые брат и сестра, Стюарт и Эми, которые родились вскоре после свадьбы, ходили в церковь за 13 километров каждое воскресенье утром и вечером и каждую среду вечером, а иногда и чаще.

Когда в начальной школе у Уильяма начались очень реалистичные ночные кошмары о том, как они с мамой живут в одном доме со странным мужчиной, который совершает плохие поступки, ему сказали, что эти сны — проделки дьявола. О бесконечных походах в церковь он вспоминал: «Мы собирались в шатре и наблюдали исцеления. Мы видели, как слепые люди начинают читать, а другие — разговаривать на разных языках. Еще там были омовения ног и все такое». Дома Стивен Бэйли правил благочестивыми речами и железной рукой. Уильяма ударили по лицу за то, что он взглянул на женщину в бикини в рекламе по телевизору, а сам телевизор вскоре после этого выбросили. Дети Бэйли слушали радио один раз в неделю днем по воскресеньям, когда у Стивена и Шэрон было «особенное время» в спальне. Когда много лет спустя Акселя спросили, сохранились ли у него счастливые воспоминания из детства, он ответил: «Было ли мне весело? Ого! Пожалуй, я помню, как в детстве мы играли втроем с братом и сестрой, когда отчим был в хорошем настроении, и мы возились друг с другом, словно убегая от реальности, и по-настоящему веселились».

Это все, больше никаких хороших воспоминаний. Обстановка в семье привела к внутренней социализации. Дети начали делать друг другу замечания, если кто-то из них видел или говорил что-то, связанное с сексом. Стивен дисциплинировал и муштровал их, а Шэрон, похоже, всегда была на его стороне. Он включал им записи христианского певца Джимми Сваггерта на катушечном магнитофоне и снова и снова заставлял слушать этого заезженного старого пройдоху. К десяти годам Уильям достаточно хорошо выучил Библию и выиграл церковный конкурс для детей, после чего его пригласили проповедовать. Он научился выступать перед аудиторией, а потом играть на пианино и петь и в этом нашел себя. Билл понял, что ему нравится музыка, и с удовольствием раз за разом репетировал церковные концерты.

Однажды в машине он услышал песню Барри Манилоу «Mandy», и припев был такой заводной, что Уильям начал подпевать. За что тут же получил удар по губам от Стивена, потому что песня эта «от лукавого». Эй, если за песню «Mandy» получаешь в челюсть, то какой же силой должна обладать эта музыка? Шэрон подарила Уильяму небольшой радиоприемник — вероятно, из чувства вины перед ним за отчима. Билл слушал его по ночам под одеялом, и перед ним открылся мир за пределами Лафайета, школы и церкви: Элтон Джон, Queen, Led Zeppelin, Билли Джоэл… Вслушиваясь в слова, Уильям понял, что мелодии могут вызывать очень мощные чувства, и осознал, что музыка имеет огромную силу. Что его пение в церкви помогает прихожанам поднять к небесам старую деревянную крышу, под которой Стивен доводит их до беспамятства своими проповедями, а Фредди Меркьюри или Роберт Плант, стоя перед многотысячной толпой, заставляют ее прыгать, кричать и терять сознание…

Как только Уильям это понял, его жизнь начала меняться. Странный застенчивый парень, который в средней школе Саннисайд ходил, сутулясь и не поднимая глаз, в белой накрахмаленной рубашке и черных брюках со стрелками, в старших классах школы Джефферсон превратился в бунтаря, полупреступника, вспыльчивого драчуна с безумным взглядом, который настораживал даже самых крутых парней. Но интерес к музыке у парня не пропал. Как-то он сыграл на пианино «D’Yer Maker» Led Zeppelin, за что Стивен ударил его так, что свалил с табурета. Билл раздобыл сборник нот к песням Элтона Джона и дивился тому, как сложно устроены мелодии («он играет десятью пальцами самые странные аккорды в мире»). В магазине по пути на урок фортепиано подросток рассматривал рок-журналы типа «Creem», заодно обнаружив и другие — вроде «Oui» — с изображениями красивых женщин, как раз в ту пору, когда мысли об одноклассницах начали его возбуждать. А потом он познакомился с Джеффом Избеллом. Если Билл только начал узнавать, что значит быть крутым, и искал способ когда-нибудь самому стать таким, то Джефф, похоже, крутым родился. Он был на три месяца младше Билла, у него был большой нос и скуластое лицо, как у Ронни Вуда или Джонни Сандерса, и он был худой, как настоящая рок-звезда, особенно как его собственный кумир Джо Перри, гитарист Aerosmith. Джеффу нравилась меланхоличная музыка Rolling Stones и Aerosmith, их непринужденный и небрежный стиль, как у наемных убийц, которые только что избежали виселицы. Именно этот стиль станет его собственным, когда он возьмется за гитару.

Когда они только познакомились с Биллом, то обнаружили, что у них много общих интересов в музыке: например, ELO, Дэвид Боуи и другие британские группы, чью музыку нечасто крутят по радио в Штатах, — Nazareth и Thin Lizzy. И еще АС/DC. А, нет, они же из Австралии? Круто… Джефф родился во Флориде, но перед тем, как он пошел в школу, его отец, в чьих жилах текла кровь коренных американцев, решил переехать с семьей в пригород Лафайета, а в семидесятых это означало, что на 15 километров вокруг не было ни одного соседа, и всюду только проселочные дороги, — словом, как позже выразился Иззи, они жили «у черта на куличках». Вскоре мать с отцом разошлись, и Джефф с матерью и братом Джо переехали в город, где была хоть какая-то социальная жизнь. Бабушка поощряла музыкальные устремления внука и на тринадцатый день рождения подарила ему барабанную установку. Джефф был барабанщиком от Бога, и у него были музыкальные корни. У его лучшего друга был старший брат, который тусовался с шайкой хулиганов. Они устраивали вечеринки на старой ферме, и, когда напивались, то просили тощего носатого парнишку сыграть им на барабанах. «Для меня это был настоящий адреналин, — вспоминал Иззи. — Вся остальная моя жизнь была абсолютно скучна».

Подросток боролся со скукой, убегая в мир музыки и разучивая финты на скейтборде. А еще начал отращивать волосы. Джефф чувствовал, что ему уготованы судьба музыканта и жизнь далеко-далеко от Лафайета. Как-то в девятом классе он шел по школьному коридору, когда «услышал, как книги падают на пол, затем крики, а потом этот парень пронесся мимо. И за ним гналась толпа сраных учителей…».

В следующий раз он увидел Билла Бэйли, когда они оказались за одной партой на уроках вождения, и между ними завязалась дружба. Джефф играл то в одной, то в другой школьной группе, у которых даже не было названия, и ему показалось, что из его нового безбашенного друга выйдет неплохой фронтмен. «Я подумал, что, раз этот парень абсолютно чокнутый, то из него получится офигенный вокалист, — признался он много лет спустя. — Нам пришлось его немного поуламывать, [и] сначала дела шли не очень хорошо. Иногда он просто приходил и стоял как вкопанный, как будто ему стыдно. Или начинал петь, а потом уходил. Просто уходил, а потом я не видел его, например, три дня! Некоторые вещи не меняются, да?»

Джефф все понимал. Он, возможно, не был таким же одаренным, как Билл, зато очень хорошо разбирался в людях и с раннего возраста мог поставить себя на место другого человека. Когда мы беседовали с ним спустя десять лет после ухода из Guns N’ Roses, его школьные воспоминания помогли мне лучше понять личность взрослого Акселя: «У него были длинные рыжие волосы, он был маленьким, и в нем было полно дерьма. Я думаю, что в школе он даже ни разу не трахался. Мне не нравится поднимать эту тему, потому что становится противно. Но в школе у Акселя не было телки. А теперь этот парень — чертова рок-звезда, девочки выстраиваются перед ним в очередь, у него есть деньги, и люди любят его… и к нему пришла власть. Но раньше он был просто не от мира сего! Чокнутый! Сумасшедший!»