* * *

С друзьями детства отношения тоже не складывались.

Не успел Кирилл вернуться в комнату, которую с младенчества делил с Олегом, и расположиться за столом, как друг решил над ним «пошутить». Раньше такое частенько практиковал — подбегал к занятому чем-нибудь увлекательным Кириллу, откатывал от стола любимое кресло на колесиках и принимался крутить, с отвратительным хохотом слушая, как истязаемый пискляво просит «отстать». Соскочить с кресла и справиться с толстяком в прежней жизни Кириллу не удавалось, Олег был намного тяжелее и, казалось, гораздо сильнее.

В этот раз Олег попытался проделать прежний фокус — Кирилл почувствовал, как кресло откатывается от стола. Стало смешно.

Он спрыгнул с сиденья. Посмотрел в удивленные глаза Олега и, решив закрепить воспитательный эффект, аккуратно, чтобы не сильно ударился, уронил приятеля подсечкой на пол.

Глаза у Олега расширились еще больше. Зашедшая в комнату вместе с ним Даша испуганно взвизгнула:

— Что ты делаешь?! Не смей! Я сейчас Любовь Леонидовну позову!

Кирилл с трудом удержался от смеха — в прежней жизни Даша пищала ровно то же самое, только обращалась к Олегу. Ну и такой напуганной, пожалуй, не выглядела.

— Всё, — пообещал он, — больше не буду. Вставай, что ли? — протянул руку распластавшемуся на полу Олег.

— Ты… меня ударил?! — Олег не пытался встать. Смотрел на Кирилла выпученными от изумления глазами. — Эти… твои адапты… Научили тебя бить людей?

Кирилл вдруг понял, что должен был испытывать Рэд, отвечая в начале похода на его собственные несуразные вопросы.

— Научили. Только я тебя не бил.

Рассказывая Кириллу — кажется, что бесконечно давно — об основах рукопашного боя, Олеся сразу посоветовала забыть все, что видел на экране. В кино, объяснила она, бои постановочные. Главная их задача — зрелищность, чтобы наблюдателям было интересно следить за дракой. В реальном бою все происходит гораздо быстрее. В реальном бою, как ни странно это звучит, не нужно драться. А нужно убивать — если, конечно, не планируешь захватить соперника живым. И бить так, чтобы после твоего удара противник не поднялся. Потому что самого тебя тоже щадить не будут.

* * *

… «Вот, смотри — черта. — Олеся чиркнула по песку каблуком. — Пока ты ее не перешагнул, ты человек. А перешагнёшь — станешь зверем. Там, за чертой, словами не говорят! Там только страх и злость. Там тебя никто не защитит! Никто не поймёт и даже слушать не будет. Здесь ты еще можешь говорить, а там сможешь только убегать или драться… Давай».

«Что?» — опешил Кирилл.

«Перешагивай! — Олеся не шутила. Смотрела сосредоточенно, без тени улыбки. — Это рассказать нельзя, надо почувствовать. — Она шагнула через черту. Замерла. — Смотри на меня».

Кирилл смотрел во все глаза. На то, как подогнулись в коленях Олесины ноги.

«Видишь? Теперь я себя легко защищу, от головы до колен. А пока стояла прямо, как человек, так низко не дотягивалась. Руки. — Олеся согнула их в локтях. — Прямые — сломают, а вот так — хрен получится. Голова. — Наклонила шею. — Я лоб подставляю, видишь? Самое твердое место. Кто ударит, себе же костяшки переломает. А горло, самое уязвимое место, подбородком прикрыто… Что стоишь? Шагай!»

Кирилл шагнул через черту.

Ты — не человек.

Ты — зверь.

Ноги. Руки. Наклонить голову…

Он старался лишь копировать то, что показывала Олеся, когда вдруг почувствовал, что тело всё знает само. Без разума.

Кисти нужно стиснуть в кулаки, надежнее спрятать пальцы — так их не сломают. Зубы — сжать, тогда челюсть не свернут. Руки сами выдвинулись вперед, прикрывая грудь и живот. Теперь его так просто не обойдешь — чтобы нанести удар, нужно сначала обмануть, отвести внимание…

Тело будто бы давным-давно это знало. И сейчас просто вспомнило, как нужно действовать в минуту опасности.

«Молодец, — услышал Кирилл. — Всё. Шагай назад».

Он не сразу вспомнил, куда это — назад. Вспомнив, шагнул за черту.

«Всё, — повторила Олеся. — Здесь ты — опять человек. Отдыхай».

«Что это было?!»

«А ты не понял?..»

До Владимира уроки Олеси оставались для Кирилла теорией. Ему еще не приходилось биться врукопашную, сражения с Дикими ограничивались перестрелками. И возле Владимира, кстати, поначалу тоже все шло неплохо.

Отряд бесшумно пробирался по лесу, обходя засаду стороной и стараясь издавать как можно меньше звуков. Они прошли уже едва ли не половину пути, и Кирилл начал верить в то, что миновать Толяновых бойцов удастся. Но тут вдруг из-под куста выпорхнули две крупные, потревоженные шагами птицы — то ли куропатки, то ли рябчики, Кирилл так и не научился различать. Лошадь, которую вел в поводу Гарри — птицы вспорхнули прямо перед ней, — взбрыкнула и заржала. До того громко, что стало ясно: план номер один провалился.

— Валим! — скомандовал Рэд. — План два!

«План два» означал: таиться дальше бессмысленно. Главное теперь — не тишина, а скорость.

Едва услышав команду, Кирилл, как и остальные, бросился бежать. Они очень старались двигаться быстро. Но вокруг был мокрый лес, под ногами — палая листва и скользкие ветки. Бежать приходилось с оглядкой. А у тех, кто кинулся наперерез с дороги, очевидно, было указание взять бункерного живым. Потому что человек, метнувшийся к Кириллу, не стрелял.

Кириллу мешал рюкзак на спине, но, тем не менее, сбить противника с ног он сумел. Сумел, согласно Олесиной логике, плохо — враг, извернувшись, поднялся. Выхватил нож. Кирилл действовал машинально, как на тренировке, такое они с Олесей отрабатывали не раз — выбил нож ногой, а кулаком ударил врага в челюсть. И на сей раз ударил правильно, больше парень не встал. Но тут набросились сзади — хорошо, что, падая, Кирилл успеть выхватить пистолет. Нового противника застрелил, почти в упор. Вскочив, бросился бежать на помощь Олесе, та отстреливалась сразу от двух бойцов.

В одного Кирилл выстрелил на бегу. Парень упал, но, похоже, был ранен, а второй нападающий, едва обернувшись на нового врага, получил пулю из снайперки.

Олеся побежала, увлекая за собой лошадь, Кирилл старался не отставать. Скоро их догнала Лара. Олеся передала ей поводья и метнулась к ближайшему дереву, поудобнее прилаживая винтовку.

Попрощаться с Олесей Кирилл не успел. Джека и Гарри он тоже больше не увидел — только слышал вдали уверенные выстрелы и перепрыгнул на бегу через тело, пробитое знакомой стрелой.

* * *

Рассказать эту историю, как и большинство других, Олегу с Дашей Кирилл не сумел. Даже пытаться не стал. Слишком многое — для того, чтобы понять — нужно было испытать на собственной шкуре.

Ни Олег, ни Даша не видели связанного Рэда на полу в туалете. Их не дергали за вывернутые руки подручные Толяна. Они не прятались в темноте разрушенного коттеджа, ожидая нападения, не отстреливались от озверевшей, догоняющей дрезину толпы. В них не швыряли гранаты и смертоносные звездочки, не приставляли к виску пистолет. Им не приходилось голодать, кричать от боли, произносить ритуальные слова над убитыми друзьями, брести по раскисшей от дождей дороге…

— Ты очень изменился, — с укором сказала Кириллу Даша. — Вставай, Олежка.

За ее руку Олег взялся. С натужным пыхтением принялся подниматься. Кирилл, пожав плечами — не хочешь как хочешь, была бы честь предложена, — отошел и вернулся за стол.

Надо сказать, что шутки Олега на этом прекратились. И Кирилл был бы доволен преподанным уроком, если бы не поселившийся с тех пор в глазах Олега и Даши затаенный страх.

Поначалу Кирилла это страшно огорчало. Потом, поняв, что поделать ничего не может, он смирился. Подумывал, не перебраться ли от раздражающего бездельем Олега в другую комнату, но в итоге махнул рукой. Пыхтящий за планшетом сосед ему не так уж и мешал. А объяснять, зачем вдруг понадобилось переселение, пришлось бы долго.

Кирилл на многое махнул рукой. Разговаривая, помимо Олега и Даши, с Вадимом, Сергеем Евгеньевичем, Любовью Леонидовной, он не раз пытался объяснить, какие замечательные люди — его новые друзья. Как он сблизился с ними и как гордится этим. Но натыкался лишь на недоуменные взгляды.

«Кирюша, мальчик мой… Я понимаю, вы многое пережили вместе. Но ведь они — адапты!» И этим словом все было сказано. Когда Кирилл понял, что никого в Бункере не интересует судьба Джека, Олеси и Гарри, оставшихся прикрывать бегство, стало очень горько. Объяснить людям, защищенным от любой мыслимой опасности двухметровым бетонным потолком и пятьюдесятью метрами земной поверхности, каково это — остаться втроем против двух десятков бойцов, Кирилл не мог. И что чувствуешь, понимая, что сделано это было ради тебя, ради того, чтобы ты уцелел и доставил по назначению реактивы, тоже не мог.

Он пытался утешиться тем, что вспоминал расстановку сил — ту, в которой остались Джек, Олеся и Гарри. И уверял себя, что шансы отбиться у друзей были. Вооружение у Толяновых головорезов паршивое, основные силы, видимо, на главной дороге сосредоточились. Автоматных очередей Кирилл не слышал. А противостоять тесакам, ножам и пистолетам адаптам не привыкать. Выберутся ребята! Должны выбраться… Тем не менее, кошки на сердце скребли. В прошлую субботу посланников Германа, привозивших в Бункер продукты, Кирилл дожидался, едва ли не считая часы. А, едва успев попрощаться с Шелдоном, снова начал ждать.