Кончики пальцев у Рейфа были черными то ли от какой-то болезни, то ли от травмы, а ногти — толстыми и сизыми.

— Разумеется, Ваше Высочество, я же туда наведался.

— Правда? — удивился Корвин.

Вопрос о Грегорах он задал наобум, просто чтобы завязать разговор. Однако если магик все видел, следовательно, могли открыться новые обстоятельства дела.

— И каково ваше мнение о магии, убившей рудокопа?

— Имеете в виду ту, с помощью которой он покончил с собой? — Рейф перевернул шестерку флейт.

Корвин медленно кивнул. Да, похоже мейстер был прав. Принц поморщился, вспомнив страшную смерть рудокопа. Что же могло довести человека до подобного поступка? Впрочем, Корвину уже случалось наблюдать такое. Дикий, из-за которого погибла королева, тоже был полон решимости умереть, прихватив с собой побольше невинных душ.

— Вы считаете, это была дикая магия? — спросил принц. — Спириты, как выразился бургомистр Превитт?

Рейф перевернул десятку камней — неудачная сдача, да еще в самом начале игры — и поднял взгляд.

— Пока сложно судить. Точно ответить не смогу, а гадать не хочу.

— Почему?

— Не знаю всех обстоятельств. У погибшего могло вообще не быть магических способностей.

— Чепуха. Я своими глазами видел, как он пользовался магией. — Корвин откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Любой человек, купивший амулеты или заклинание у Гильдии, пользуется магией, Ваше Высочество. Возьмем, к примеру, эти карты. — Рейф перевернул даму свечей и пробормотал что-то себе под нос.

Нарисованная свеча, которую дама держала в правой руке, засияла оранжевым пламенем, над короной появился нимб. Почувствовался легкий запах благовоний.

Корвин с любопытством глядел на фокус. Волшебство было несложным и применялось с целью пометить карты, чтобы шулер не смог их подменить. Однако мысль мейстера была ясна. Обычные люди тоже пользуются магией. Хотя заклинания, продаваемые Гильдией по всему Инею, пригодны лишь в быту: в камни и украшения заключались жестко оговоренные чары. Помимо волшебных карт существовали ожерелья, усиливавшие привлекательность, перстни, даровавшие силу и отвагу, пергаменты, скрывавшие написанное до тех пор, пока не произнесешь заклинание.

— Эти чары — безобидные забавы, а не смертельные ловушки, — кивнул принц на светящуюся карту.

— Верно. — Рейф произнес заклинание, убирая свечение, и вернул даму в колоду. — И все же это самые настоящие чары.

— Хотите сказать, что-то подобное и разорвало того человека на части? — Корвин вдруг вспомнил, как рудокоп полез за чем-то в карман.

— Нет, — Рейф замотал головой, — по крайней мере, это заклинание явно не принадлежало к числу одобренных гильдией.

— Что вы имеете в виду? — Корвин нахмурился.

— Ваше Высочество наверняка знает, что наши ордена работают над созданием новых полезных заклинаний, которые затем можно будет продавать. Все заклинания подлежат проверке.

— Утверждению мейстеров, — кивнул Корвин. — Да, я знаю.

— Таким образом, должны существовать и заклинания, не одобренные Гильдией.

— Хм-м, — принц сжал губы.

Он понял, на что намекал мейстер. Из уроков истории ему было известно, что иногда Гильдия магиков одобряла опасные и смертоносные заклятия. Несколько десятков таких было создано во время Сиванского нашествия, но сразу же по окончании войны их использование было объявлено незаконным: дед Корвина, Борвин, первый верховный король Инея, не желал, чтобы подданные жили в страхе перед магиками.

— Зачем сейчас изобретать опасные заклинания? Мы же ни с кем не воюем, — спросил он, добавив про себя: «Если не считать Возрождения».

Однако сами по себе дикие не были новой угрозой, а вот то, что они объединялись, — наоборот. И все же Корвин не считал это поводом для изобретения столь грозных заклятий. Диких не казнили на месте, сначала проводили обряд очищения, призванный раз и навсегда избавить мир от их магии.

— Гильдия не гарантирует вечного мира, — ответил Рейф. — Сиван остается нашим врагом. Бог-король обязательно нападет вновь. Это просто вопрос времени.

— Ваша правда, — кивнул Корвин.

Он как никто знал кровожадный нрав сиванского монарха.

С огорченным вздохом, не оставлявшим сомнения в исходе пасьянса, Рейф собрал карты и взглянул на принца:

— Не желает ли Ваше Высочество сыграть со мной партию-другую в «Разбойницу»?

Корвину полагалось ответить вежливым отказом, но после длинного скучного дня ему захотелось развлечься. Лукаво улыбнувшись, он потянулся к кошелю, висящему на поясе:

— С условием, что играть будем по-серьезному.

Рейф согласно достал собственный кошелек. Они подбросили монету, чтобы определить, кому сдавать, и Корвин выиграл. Мейстер пробормотал над колодой заклинание и передал ее принцу.

Карты немного вибрировали в пальцах Корвина, пока он раздавал. Какое-то время оба медлили, раздумывая над сдачей. Рейф зашел с тройки кубков. Принц тоже решил начать с малого и выбрал четверку флейт. Они сделали ставки, Корвин раздал вновь. Ему повезло: выпала карта-призрак, и он выиграл, побив полный королевский двор Рейфа.

Пошли по новому кругу.

— Судя по вашим словам, мейстер, вы считаете, что было использовано неутвержденное Гильдией заклинание? Созданное, скажем так, — Корвин задумался, подбирая слово, — магом-отщепенцем?

На первый взгляд казалось маловероятным, чтобы кто-то осмелился на подобное. Гильдия магиков была самой могущественной силой в Инее, она могла быстро найти и покарать преступника.

— Все мы только люди, Ваше Высочество. — Рейф глянул поверх веера карт. — Неважно, магик ты или нет. Любой человек способен на предательство.

Корвин вспомнил отца Кейт. В очередной раз ожило воспоминание об ужасном поступке и его последствиях. Тем утром Кейт ворвалась в покои Корвина, за ней по пятам бежали дворцовые стражники. Выкрикивая имя принца, она упала к его ногам, умоляя о заступничестве, просила отменить казнь и заменить ее изгнанием. Корвин отказал. Он не мог иначе. Просто не мог. Хейл Брайтон был виновен, принц видел это собственными глазами. Закон есть закон.

Корвин помотал головой, отгоняя видения, посмотрел на свои карты и пошел шутом флейт.

— Даже если допустить, что в деле замешан магик, без диких тут не обошлось, — возразил он.

Во время обыска в сгоревшем поместье они обнаружили на закопченной стене картинку, похожую на торопливо нацарапанного солнечного льва.

— Вы о Возрождении? Да, такое впечатление действительно может сложиться. — Рейф взял свой кошель с монетами и положил на стол.

Корвин удивленно взглянул на столь смелую ставку и едва удержался, чтобы не покоситься на свои карты, где среди четырех королей и двух семерок притаился еще один призрак. Редкостная удача. На карте с призраком была изображена фигура в черном плаще и рогатой короне поверх капюшона.

— С другой стороны, — продолжил Рейф, похоже, нимало не беспокоясь о возможном проигрыше, — в наши нелегкие времена ни в чем нельзя быть уверенным. С тех пор как был ранен ваш лорд-отец, все изменилось. Делайте ставку, Ваше Высочество. Уравниваете или пасуете?

— Я никогда не пасую. — Корвин поднял свой кошель, не отрывая глаз от лица магика. — Изменилось, говорите… И каким же образом?

Мельком глянув на ставку принца, Рейф сказал:

— Взять хотя бы инквизицию. Кое-кто утверждает, что именно ей мы обязаны началом Возрождения. И это если не вспоминать о засухе, за которой последовали два года жутких наводнений. На севере свирепствуют моровые поветрия и падеж скота. А на закуску — рост поголовья ночных драконов.

— Рост? — нахмурился Корвин.

Ему уже доводилось слышать разговоры о том, что недуг короля якобы разъедает и его земли, но драконы — это что-то новенькое.

— Да. Вам известно, что Гильдия ведет их подсчет? — Магик перетасовал карты в своей руке, и Корвин почувствовал в воздухе запах дождя — похоже, у противника собралось изрядно кубков. — Магистр Сторр, насколько я помню, регулярно докладывает о количестве драконов совету.

Корвин откинулся на спинку стула, распознав упрек в словах мейстера. Принц догадывался о собственном небрежении государственными делами, однако обычно ему удавалось избегать обстоятельств, при которых его могли ткнуть им в нос.

— Очень любопытно, — сухо произнес он. — Но каким же образом вы их различаете? Кто может поручиться, что вы не пересчитываете одну и ту же стаю несколько раз?

— У нас имеются свои методы. — Рейф поднял руку ладонью вверх и сложил магический знак.

Корвин усмехнулся. У этих на все один ответ: магия.

— Не беспокойтесь, мейстер. Уверен, мой брат найдет способ решить все эти проблемы.

— Ага, значит, слухи не врут, — пробормотал магик себе под нос.

— Какие еще слухи? — прищурился принц.

— О том, что вы решили не соперничать с Эдвином за трон.

Корвину будто пощечину отвесили. Его покоробил наглый и высокомерный тон мейстера.

— Урор еще не объявлен, — ответил он, понимая, что кому, как не магику, об этом знать.

Не проходило и недели, чтобы какой-нибудь новостной листок не задавал вопрос о том, куда же делся принц Корвин. В Норгарде власть переходила от отца не к старшему, а к наиболее достойному сыну. Достойнейшего же определяли во время обряда урора. Начинать обряд можно было лишь после того, как будет явлен знак. Его ждали еще четыре года назад, когда Корвину исполнилось шестнадцать, но так и не дождались. Боги обделяли принца своей благодатью.