Добрый, живой, отзывчивый Марк был идеалистом до мозга костей и, возможно, именно поэтому часто производил на людей чарующее впечатление. Но жить с ним было невыносимо трудно, особенно когда речь заходила о деньгах.

Отец оставил ему наследство — тридцать тысяч фунтов, которыми распоряжалась в качестве опекуна Ли. Деньги были надежно вложены, и Ли выдавала Марку проценты, иногда добавляя незначительные суммы из основного капитала на «разумные расходы». Но у брата и сестры оказались разные представления о разумных расходах, и, будь она поуступчивее, у Марка бы давно ничего не осталось.

— Что это за чудовище стоит под нашими окнами? — поинтересовался Марк, входя в кухню.

— Автомобиль, который пришлось взять напрокат. Мой — в ремонте после столкновения с одним лунатиком.

— И когда ты получишь машину обратно?

— Не раньше чем через две недели. У них не хватает каких-то запчастей.

— Так не думаешь ли ты, — завел Марк старую песню, — что мне пора купить собственную машину?

— Нет, не думаю. От нас до колледжа прямой автобусный маршрут.

— Да, но машина, которую я присмотрел…

— Знаю, знаю, что ты присмотрел, но это нам не по карману.

— Но ведь это мои деньги, не так ли?

— Так, потому-то я и хочу, чтобы в двадцать один год ты получил их в целости и сохранности.

Марк возмущенно хмыкнул, но отправился к себе наверх. Соня тем временем готовила чай.

— Стоит Марку заговорить о деньгах, — сказала она, — и возникает впечатление, что он обманутый наследник, наподобие героя какой-нибудь старинной мелодрамы. Как было хорошо, когда он не жил с нами! Пусть бы женился и ушел от нас, как часто грозится.

— Да? Ни разу не слышала.

— По его словам, как только он женится, тебе придется отдать ему его деньги.

— Чтобы он смог просадить их на дорогие машины.

— А почему ты не хочешь, чтобы он купил машину, а, мам? С машиной он быстрее сбежит из дома, как и ты в свое время.

Но Ли оставила замечание без ответа.

В пятнадцать лет она без ума влюбилась в Джимми Мередита, а в шестнадцать сбежала с ним в Гретна-Грин. Там она почти сразу же поняла свою ошибку. Джимми оказался прирожденным авантюристом. Ухаживать за дочерью преуспевающего бизнесмена было для него увлекательным приключением. Еще увлекательнее — планировать побег, спасаться от преследований родителей, затем встретиться с ними в Гретна-Грине и гордо отклонить все их предложения. Но когда Ли забеременела, ему стало скучно.

Он нашел себе новое развлечение — карты. Отец Ли не раз был вынужден раскошеливаться, чтобы заплатить карточные долги Джимми.

Одно хорошее принес этот союз: на свет появилась Соня. Ради нее Ли цеплялась за осколки их брака даже после того, как Джимми начал волочиться за другими женщинами. Но при всех своих недостатках он был любящим отцом и, когда потерял работу, все свое время посвящал Соне. Спокойно оставляя девочку на его попечение, Ли сумела стать профессиональным фотографом. Она сделала блестящую карьеру.

— Как бы это довести Марка до того, чтобы он сбежал из дому? — грустно спросила Соня.

— Ах, дорогая, как зло ты говоришь!

— Но это только фантазия, мама. А фантазии могут быть и злыми — это своеобразный выхлопной клапан для агрессивных инстинктов. «С соседом значительно легче ладить в реальной жизни, если вы только что воздали ему в воображении по заслугам».

— Чьи это слова? — спросила Ли, видя, что Соня явно цитирует кого-то.

— Дэниела Рейфа, из его статьи в сегодняшней газете.

— Кого-кого?

— Дэниела Рейфа. А что?

— Это имя человека, который разбил мою машину.

— Дэниел Рейф пишет для одной бульварной газетенки и ведет страницу в женском журнале, а кроме того, ведет телевизионное ток-шоу, в котором сталкивает людей противоположных воззрений. Он пишет книги, одна из них называется «Женщины лучше нас», и очень гордится своей дочерью. Ей пятнадцать, и она учится в той же школе, что и я. Она помешана на тряпках и завидует тому, что моя мама фотографирует коллекции модных туалетов.

Конец фразы услышал Марк, вошедший в кухню.

— Пустышка, видать.

— Фиби ничуть не пустышка.

— Как? Как ты сказала? Фиби? — быстро спросила Ли.

— Да. Фиби.

— В машине, с которой я столкнулась, кроме мужчины была женщина по имени Фиби. Как она выглядит?

— Ростом около пяти футов девяти дюймов, очень красивая.

Марк вышел в соседнюю комнату и через минуту вернулся с книгой в руках.

— Это тот самый негодяй? — спросил он.

На фотографии был молодой человек с правильными чертами лица и темными глазами. Профессиональный опыт подсказал Ли, что он сильно загримирован, поэтому его лицо лишено индивидуальности и обаяния.

— Это он, — сердито проговорила Ли. — Ну и скотина же, доложу я вам. Слышали бы вы, как он разговаривал с бедной Фиби…

— Так ведь большинство родителей придерживаются такого тона в разговорах с детьми, — мудро заметила Соня. — Они родители, и все тут.

— А как высказывался в адрес женщин-водителей! И какое право имел называть меня пустоголовой девчонкой! — воскликнула Ли.

— Зря он тратил драгоценное время, — объявил Марк с видом человека, умудренного жизненным опытом. — Учить женщин бесполезно, они все равно остаются невеждами, как наша Соня.

— Это лучше, чем знать восемь языков и на всех восьми нести околесицу, — парировала Соня.

Поздно вечером раздался телефонный звонок.

— Слава Богу, Ли, что ты дома.

— Привет, Салли! Что случилось?

Салли, закадычная подруга Ли, работала в рекламном агентстве.

— Да случилось. Не можешь ли ты завтра срочно сфотографировать одного человека? От этого зависит моя жизнь. Прошу тебя, Ли.

— Даже не знаю… День забит до предела. Разве что в самом конце, но не исключено, что ему придется немного подождать. А кто он такой?

— Дэниел Рейф. Снимок нужен для суперобложки его новой книги.

— Увы, Салли, ты зря тратишь время. После того как мы с ним столкнулись, он меня возненавидел лютой ненавистью.

— Да он сам попросил меня об этом.

— Что-что?!

— Мы рекламируем его издательство. У них принято помещать на суперобложке фото автора. В последнюю минуту он потребовал, чтобы поместили новую фотографию. Которую должна сделать ты. Это его условие.

— Хотела бы я знать, что это означает. — Ли была поражена.

— Если ты согласишься, сможешь спросить его сама.

— Хорошо, но предупреди, что, возможно, ему придется подождать. Пусть приходит часа в четыре. А там видно будет.

Повесив трубку, Ли сняла с полки толстенный справочник «Кто есть кто». К ее удивлению, выяснилось, что Дэниел Рейф не только телевизионная знаменитость и журналист, но и профессор философии, удостоенный множества научных званий.

Если верить статье, в тридцать семь лет он живет двойной жизнью, неохотно меняя тишь библиотек на яркие огни телестудий.

— Гм! — пробормотала она. — Слава, богатство, независимость — непременные составляющие твоей жизни, но при этом тебя неотступно тянет к интеллектуальной деятельности! Можешь втирать очки кому угодно, только не мне. По-моему, ты просто водишь всех своих почитателей за нос, дружок.

ГЛАВА ВТОРАЯ

С утра работа не заладилась, значит, и весь день будет неудачным, подумала Ли. И в самом деле. Одна из моделей опоздала, другая заболела, парикмахер и гример разругались так, что дело чуть не дошло до драки. В три часа, когда обычно работа кончалась, они только-только начали.

— Спасибо всем! — воскликнула Ли. — Десятиминутный перерыв, надо прийти в себя.

Ее помощница Джиллиан разнесла кофе. Ли устало взглянула в зеркало. Волосы небрежно зачесаны назад и перехвачены лентой, на щеке мазок грима, одета в старые джинсы и простую рубашку.

Ну и пусть. Она выглядит так, как и подобает работающей женщине, а не пустоголовой девчонке. Ли направилась к себе в кабинет и у двери столкнулась с ослепительно красивой девушкой.

Незнакомка была высокая, стройная, с волосами естественного огненно-рыжего цвета. Ли прищурилась, стараясь вспомнить, где она видела это лицо.

— Вы фотомодель? — спросила она. — Из какого вы агентства, мисс…

— Я еще не модель, но хотела бы ею стать, — улыбнулась девушка. — Мы с вами уже встречались.

— Конечно, конечно. Я не сразу вас узнала. Было темно. Шел дождь…

— И у вас была словесная дуэль с моим отцом, — усмехнулась Фиби. — Мне так хотелось встретиться с вами, миссис Мередит.

— Боюсь, я не скоро освобожусь. Наверное, лучше прийти попозже, часа через три.

— Разрешите нам остаться. Мы будем сидеть тихо и постараемся никому не мешать, — робко попросила Фиби.

— Могу себе представить, что скажет по этому поводу ваш отец! — хмыкнула Ли.

— Что же он скажет? — послышалось за ее спиной.

Обернувшись, Ли оказалась лицом к лицу с обладателем насмешливого мужского голоса. Ее ночной противник. Но в нем произошла разительная перемена — на лице играла самая благожелательная улыбка.

Это было то же лицо, что и на хорошо отретушированной фотографии, и в то же время не то. Там мило улыбался безликий господин, перед ней же возвышался мужчина под сорок, по лицу которого было видно, что он прошел огонь, воду и медные трубы, но выстоял и продолжает улыбаться.

— Полагаю, он скажет что-нибудь о пустоголовой девчонке, у которой в голове одни тряпки.

Дэниел очень мило покраснел, но быстро пришел в себя.

— Ничего такого я не говорил. Это игра вашего воображения, уверяю вас.

— Да, да, мне послышалось, когда я парила в мечтах, — процедила Ли сквозь зубы.

— Миссис Мередит, — взмолился он, — пощадите. Увидев вашу визитную карточку и поняв, кого я обидел, моя дочь пригрозила мне самыми суровыми карами. Если вы не простите меня, она со мной не будет разговаривать.

— Эту встречу устроила я, — с гордостью сообщила Фиби.

— И она же заставила меня приехать пораньше — понаблюдать, как вы работаете. Я, естественно, предупреждал, что вы можете просто выставить нас за дверь, но…

И он таким беспомощным жестом развел руками, что Ли не выдержала и рассмеялась.

— Можете остаться, — разрешила она, — но боюсь, вам придется долго ждать.

— Тебе повезло, — сказал Дэниел дочери, но тут же обратился к Ли: — Мы будем тише воды, Ниже травы. — Я искренне извиняюсь, я вел себя как законченный идиот.

— А вы, оказывается, завзятый защитник женщин?

— А вы сразу не догадались? — спросил он с наигранным возмущением, и оба расхохотались. — Надеюсь, страховое агентство поставило вас в известность, что я полностью признал свою вину?

— Да, но я не могу этого допустить. Половина вины моя. И что касается страховки…

— Почему бы нам не обсудить этот вопрос после того, как вы покончите с работой?

— О да, разумеется. — Ли вдруг поняла, что, беседуя с Дэниелом, так увлеклась, что забыла обо всем на свете.

Она предложила им сесть и вернулась к своим обязанностям. Далее все пошло без сучка без задоринки, и к шести часам необходимые снимки были сделаны.

— Ну вот, все в порядке! — воскликнула она.

Джиллиан снова принесла кофе. Подняв голову, Ли заметила, что Дэниел смотрит на нее с явным интересом. На губах его играла легкая улыбка, а на лице было такое теплое выражение…

— Не знаю, как и благодарить вас за эти полдня, — сказал он. — Фиби, как все девчонки ее возраста, помешана на платьях, и вы устроили ей настоящий праздник.

Ли в ответ улыбнулась и поблагодарила, но про себя подумала: не такая уж она девчонка! Одета была с безукоризненным вкусом, выдающим в ней вполне зрелое чувство стиля.

— Вы должны рассказать мне, как хотели бы выглядеть на снимке, — сказала она.

— Покажите меня таким, какой я есть.

— Но какой вы? Каким вы сами себя видите? Это как раз то, что имеют в виду люди под словами «какой я есть».

— Не кажется ли вам, что мы достаточно хорошо знакомы, чтобы называть друг друга по имени? — спросил Дэниел. — Всеми другими словами мы уже друг друга называли.

— Вы правы, Дэниел, — рассмеялась она. — Я видела фото на обложке вашей последней книги, но ничего подобного мне делать не хочется.

— Упаси вас Боже! — с жаром воскликнул он. — Стоит мне на него взглянуть — и я прихожу в ярость. Читатели полагают, что я так и выгляжу, а увидев меня в жизни, удивляются, с чего это я так быстро состарился. На вашем снимке мне хочется выглядеть мужчиной средних лет, даже чуть потрепанным. Тогда, встретившись со мной, люди будут говорить: «Видит Бог, он хорошо сохранился!»

— Я могу, — вымолвила она нерешительно, как бы идя на уступку, — представить вас человеком значительным…

Он состроил довольную мину.

— …но уж никак не потрепанным мужчиной среднего возраста.

Дэниел поджал губы и смерил ее взглядом, словно оценивая, насколько она тверда в своем решении.

— Потрепанным! — заявил он требовательным тоном.

— Значительным! Это мое последнее слово!

Вдруг его осенило: он достал из кармана очки в тяжелой черной оправе и напялил на нос.

— Мужчиной среднего возраста вы никак не можете выглядеть, даже если наденете очки. Волосы ваши все при вас и ничуть не поседели.

— Это Фиби виновата, — заявил он, проводя рукой по черной блестящей шевелюре. — Я хотел перед выходом из дома чуть припудрить виски мукой, но она не разрешила.

— По-видимому, она обладает здравым смыслом, который — уж извините — унаследовала безусловно не от вас.

— Да, он у нее от мамы, — улыбнулся Дэниел.

— Ну что ж, поздравьте ее от моего имени, — довольно сухо откликнулась Ли.

— Эта дама много лет назад ушла из моей жизни. О чем я в настоящий момент нисколько не жалею.

И он взглянул ей прямо в глаза.

Ли глубоко вздохнула. Она не доверяла этому мужчине. Не то чтобы знала о нем что-нибудь плохое, но не доверяла всем мужчинам вообще, а уж наделенным обаянием — тем более. Джимми Мередит был самым обаятельным мужчиной на свете — ну, на протяжении какого-то времени…

— Я сниму вас в очках, — уступила она.

— Фиби сказала, что вы в разводе, — спокойно заметил он, пропуская ее слова мимо ушей. — Это так?

Ли отвернулась к полке с пленками и принялась шарить на ней.

— Это профессиональный вопрос?

— Вы отлично понимаете, какой это вопрос.

— Да, я в разводе.

— И давно?

— Уже три года.

— Достаточный срок для того, чтобы встретить еще кого-нибудь. У вас кто-то есть?

— Нет.

— Давайте сходим куда-нибудь.

— Нет.

— Почему? Из-за моего поведения на шоссе?

— Конечно, нет.

Она повернулась к нему лицом. Он внимательно рассматривал свои ногти.

— Хорошо. Если вы готовы к съемке, я тоже готов. Давайте начнем, — сказал он резко, что удивило Ли.

Посадив Дэниела на высокий стул, Ли стала расхаживать вокруг, присматриваясь к нему. Обычно в подобных ситуациях она собственными руками поворачивала голову клиента то в одну, то в другую сторону, но сейчас довольствовалась тем, что приказывала Дэниелу смотреть то вправо, то влево, то на нее, то поднять голову немного вверх.

— Как вы допустили, чтобы книга вышла с этой отвратительной фотографией на обложке? — спросила она.

— Я ничего о ней не знал. И когда услышал от моего агента, что издательство намерено опубликовать книгу вторично, Фиби подговорила меня заменить фото. А потом сообщила, что знает великолепного фотографа. Лишь тут до меня дошло, что она управляет мною, словно кукольник — марионеткой.

И они с дочерью обменялись нежными взглядами. Так смотрят друг на друга друзья, знающие, что им больше не на кого рассчитывать в целом мире.

Закончив фотографировать Дэниела, Ли предложила ему сняться вместе с дочкой. Фиби не заставила просить себя дважды. Она держалась так естественно, словно была рождена для съемок.

Ли несколько раз щелкнула их вдвоем, затем сказала:

— Осталось несколько кадров. Может, пустить их на Фиби?

Она включила проигрыватель, и музыка заполнила студию. С природной грацией Фиби начала раскачиваться в такт мелодии. Медлительные движения и рыжие волосы придавали ей некое сходство с тигрицей, и Ли с энтузиазмом жала и жала на кнопку, пока кадры не кончились.

В этот момент в студию вошли Марк и Соня. Фиби бросилась к подруге и засыпала ее восторженными восклицаниями о сегодняшнем дне.

Ли направилась в кабинет. Дэниел последовал за ней и плотно прикрыл за собой дверь.

— Мне бы очень хотелось еще увидеться с вами.

Ах, так, он, значит, не отказался от своего намерения, а просто выжидал подходящий момент! Ли постаралась не прислушиваться к внутреннему голоску, предательски нашептывавшему ей, что она этому рада-радешенька.

— Почему вы сторонитесь меня? — настаивал он. — Или все же у вас кто-то есть?

— Нет-нет, сейчас я совершенно одна, и это меня вполне устраивает.

— Надолго ли?

Она, к счастью, не успела ответить: дверь распахнулась, и в комнату влетела Фиби.

— Миссис Мередит, когда снимки будут готовы? — спросила она.

— Послезавтра.

— У вас ведь есть моя визитная карточка, — вмешался Дэниел. — Позвоните, когда они будут готовы, и я за ними заеду.

Он взял ее руку и какой-то миг подержал в своей. Это мягкое, но настойчивое рукопожатие взволновало ее.

После шумного прощания Дэниел, обняв дочь за плечи, увел ее. Ли вздохнула с облегчением. У нее не было ни малейшего желания увидеть их еще раз.

Весь следующий день Джиллиан была настроена восторженно.

— Вот повезло-то — познакомиться с самим Дэниелом Рейфом. В жизни он лучше, чем на экране, правда?

— Вот уж, не знаю, — холодно ответила Ли. — Я так редко смотрю телевизор. Фото его дочки у тебя?

Разглядывая ее снимки, обе не переставали удивляться фотогеничности девочки.

— Пошли их в агентство моделей, — предложила Джиллиан.

— Не могу. Папаша в гневе разнесет нас в пух и прах.

— А чего хочет сама Фиби?

— Она-то мечтает стать моделью, но, может, это с годами пройдет. Отец, во всяком случае, надеется.

— «Пройдет»! Ничто не проходит! Особенно с такими данными.

Оставшись одна, Ли еще раз взглянула на фотографию Дэниела. Его лицо выражало смесь серьезности с ироничностью. Оно было полно жизни, темные глаза блестели, крупный рот, казалось, был создан для улыбки… и еще кое для чего…

Этот рот привлек особое внимание Ли. Интересно, приятно ли его целовать? Прими она приглашение, они, ясное дело, закончили бы вечер в постели, а вот этого-то ей и не хотелось.

Ли запаковала фотографии и приложила к ним коротенькую официальную записку: надеется, мол, что ее работа понравится. Она уже надписывала адрес на конверте, когда в студии появился Марк.

— Я просто шел мимо и решил посмотреть, как ты тут.

— Очень мило с твоей стороны, братишка, — улыбнулась Ли. Интересно, а что его на самом деле привело сюда?

— Как получился наш знаменитый клиент?

— О'кей, — ответила она и вызвала по телефону курьера. Положив трубку, она поймала недовольный взгляд брата.

— Я-то думал, что они придут сюда смотреть пробы, — сказал он.

Ах вот оно что!

— Они , Марк, больше никогда сюда не придут. Мистер Рейф еще обещал заглянуть. Но о Фиби он не обмолвился ни словом.

— Да, но она… — Марк запнулся, покраснев до ушей.