Александр.
Попадаю на автоответчик.
«Александр, это Ариана. Мне нужно с вами увидеться. Завтра, если можно. Ничего страшного не случилось. Я… я кое-что нашла. Эта находка вас чертовски заинтересует».
И отключаюсь.
Сколько времени я просидела, обхватив голову руками?
Ночную тишину разрывает рев.
Телефон. Не мой мобильный — стационарный, в комнате.
Я вскакиваю, срываю трубку. Это материнский инстинкт, главное — не разбудить дочку.
Голос, только голос. Холодный. Резкий.
— Идиотка! Не вздумайте ничего говорить. Никому не доверяйте!
И трубку вешают.
Я дрожу всем телом. Капли пота стекают по ногам. Заледеневшие ступни оставляют влажные следы на холодном камне.
12
Вёль-ле-Роз, 24 января 2016
Я жду Александра у стелы Виктора Гюго, прямо надо мной развалины церкви Сен-Николя — разбросанные вокруг креста камни из песчаника. Александр опаздывает. Я успеваю во всех деталях рассмотреть бронзовый горельеф, на котором Виктор Гюго предстает в окружении десятка своих героев, — тут и Эсмеральда, и Квазимодо, и Козетта с Гаврошем… Час назад я отвела Анаис к бабушке с дедушкой. Я всю ночь не сомкнула глаз. Мне кажется, что события обрушиваются на меня, как валы на скалу, и я с каждой волной все больше покрываюсь трещинами.
Александр появляется из ниоткуда, совершенно запыхавшийся.
— Ну что, Ариана? Я бежал всю дорогу, даже отменил выход в море с друзьями в Антифере. Говорите скорее, что вы нашли?
Я медлю, вспоминая ночной телефонный звонок.
Идиотка! Не вздумайте ничего говорить. Никому не доверяйте!
Плевать! Я протягиваю Александру письмо Меленга. Он смотрит удивленно, берет его, утыкается в рукописные строчки, проглатывает единым духом, щуря глаза и приговаривая: «Боже мой, боже мой». Читает письмо снова и снова.
— Александр!
Меня больше нет.
— Александр?
Я срываюсь на крик.
Злость, усталость, страх.
Он наконец поднимает на меня глаза:
— Идемте!
Александр тащит меня за руку, я не сопротивляюсь. Мы почти бегом пересекаем деревню. Морская улица, площадь Шотландцев, квадратная башня церкви Сен-Мартен, ткацкая фабрика. Я узнаю фолиант из кованого железа.
Библиотека Вёля.
— Идите за мной, — выдыхает Александр.
Хлопает дверь низкого строения.
— Привет, Мадо! — бросает мой провожатый библиотекарше.
Женщина сидит за столом — похоже, за неделю не сдвинулась ни на миллиметр. Ни один волосок не выбился из прически. Когда мы подходим к полкам, посвященным местной истории, я поворачиваюсь к Александру:
— Что за цирк?
— Вы мне все равно не поверите, так что я лучше сразу предъявлю вам доказательства. Присядьте.
Я падаю на стул, пытаюсь отдышаться. Александр, привстав на цыпочки, достает толстый том в картонном переплете и кладет его передо мной на стол. Я едва успеваю прочесть название: «Иллюстрированная энциклопедия французского романтического театра в XIX веке».
— Послушайте меня, Ариана. Мы знаем, что Анаис Обер бежала из Парижа в 1826 году. По какой, черт возьми, причине? Несчастная любовь? Провал в театре? Вы наверняка пошарили в интернете, не так ли? И ничего не нашли, ровным счетом ничего! А я потратил годы, искал в архивах, в редких изданиях, в памяти старых историков. Ваша находка подтверждает все мои выводы. Самую безумную из моих гипотез.
Александр подозрительно косится на чучело библиотекарши и понижает голос, напуганный собственной эйфорией.
— В письме, которое вы нашли, Меленг упоминает какую-то Эми Робсарт.
— Да, речь идет о пьесе, написанной шурином Гюго, Полем Фуше.
У Александра вырывается презрительный смешок.
— Ничего подобного! Никогда не довольствуйтесь сведениями из интернета. На самом деле Виктор Гюго в девятнадцать лет создал три акта пьесы «Эми Робсарт» в соавторстве с неким Суме, который должен был дописать еще два. Этот самый Суме нашел материал, предложенный никому не известным Гюго, скверным: юный автор, по его мнению, недопустимым образом смешал трагедию с комедией. Было это в 1822 году, и текст остался лежать в ящике стола. Через шесть лет шурин Гюго Поль Фуше попросил родственника «отдать» ему раннюю пьесу, которую писатель собирался сжечь. Тот согласился. И напрасно! Первое и единственное представление обернулось колоссальным фиаско для Поля Фуше… а рикошетом досталось и Виктору Гюго. Только в 1889 году, через четыре года после смерти Гюго, пьеса снова увидела свет рампы… Думаю, вы догадываетесь, что на этот раз все критики превозносили ее как подлинный шедевр!
Я сбрасываю пальто на ближайший стул. Он меня утомил. Я, пожалуй, предпочту полуголого Александра-серфингиста Александру-эрудиту, равнодушному к остаткам моих женских чар.
— Хорошо, понятно. Но где же связь с Вёль-ле-Роз?
Александр придвигает ко мне «Иллюстрированную энциклопедию французского романтического театра в XIX веке», переворачивает страницы и находит главу, посвященную «Эми Робсарт».
— Красиво, да? Костюмы как-никак рисовал Эжен Делакруа. Уже нечто! Но посмотрите вот сюда!
Видите, кто играл Эми Робсарт в том единственном представлении?
Пробегаю список действующих лиц и исполнителей.
Эми Робсарт — Анаис Обер.
Боже мой!
— Подождите, дальше еще интереснее. — Александр крепко сжимает мою руку. — Перейдем к пьесе «Король забавляется». Это 1832 год. Второй болезненный провал Гюго в театре. И на сей раз под собственным именем!
Я перебиваю Александра:
— Об этом я читала в интернете. Пьеса была плохая. Единственное представление. Освистана!
Александр негодует.
— «Король забавляется» — плохая пьеса?! Да, вы правы, она была сыграна всего раз, но известно ли вам, что двадцать лет спустя Верди написал по ее мотивам оперу? «Риголетто»! Одну из самых знаменитых опер в мире. На самом деле, провал пьесы объясняется двумя причинами. Всего двумя.
— Какими же? — спрашиваю я, как прилежная ученица.
— Первая причина политическая. Герой пьесы и оперы — злобный шут, открыто насмехающийся над монархией.
— Понятно. А вторая?
Александр стучит пальцем по энциклопедии, листает страницы и продолжает менторским тоном:
— Гюго написал классическую трагедию. Злой шут Трибуле безумно любит свою единственную дочь Бланш. Это коронная драматическая роль в пьесе! Король Франциск I похищает Бланш и пытается ее соблазнить. Королевское право первой ночи! Шут Трибуле жаждет мести и хочет убить короля, но Бланш расстраивает его планы, подставив под удар себя, и погибает… от руки собственного отца! Мрачная романтическая драма. Кто, по-вашему, играл роль Бланш?
Я читаю, заранее зная ответ.
Бланш, дочь Трибуле, — Мадемуазель Анаис. — Читайте дальше, — настаивает Александр, — читайте отзывы критиков.
Перехожу к длинному комментарию о поправках, которые внес Гюго в надежде сбить с толку цензуру и расположить к себе критиков. После переработки из второго акта почти полностью исчезли подробности похищения Бланш: на сцене Мадемуазель Анаис была похищена вниз головой и ножками кверху.
Все, с меня довольно!
— Хватит играть со мной в кошки-мышки, Александр! Излагайте вашу гениальную теорию.
Его лицо расплывается в широкой улыбке. Приложив палец к губам, он косится на статую-библиотекаршу.
— Пусть это останется между нами. Я вам доверяю и открою секрет. Насколько мне известно, ни один специалист по Гюго никогда такой гипотезы не выдвигал.
Он достал меня своими предосторожностями. — Ну же, говорите!
— Хорошо, Ариана, не сердитесь. Виктор Гюго, как известно, родился в 1802 году. Веку было два года! Как вы думаете, в каком году родилась Анаис Обер?
Я молчу, твердо решив больше не играть в угадайку.
— В 1802-м! Как и Гюго! Итак, Ариана, давайте подытожим. Виктор Гюго — молодой писатель-романтик, самый многообещающий в Париже. Мадемуазель Анаис — самая красивая актриса в столице. Они были рождены, чтобы встретиться. Так оно, впрочем, и случилось, я представил вам исторические доказательства этой встречи: молодой Виктор Гюго доверил Мадемуазель Анаис главные роли в двух своих первых пьесах. Невероятный факт, если вдуматься! Анаис Обер известна как исполнительница ролей субреток в «Комеди Франсез». Жюль Трюфье даже сказал однажды, что она совершенно неспособна играть трагедию. Стало быть, главный вопрос следующий: почему молодой и талантливый Виктор Гюго отдал красавице Анаис, этой несостоятельной актрисе, звездные роли в своих первых великих трагедиях?
Я почти кричу:
— Потому что он с ней спал!
— Это очевидно, — торжествующе заключает Александр. — Анаис Обер была любовницей Гюго. Знаю, специалисты скажут, что он долго любил свою неверную жену Адель. Я в это не верю ни на йоту! У Гюго было множество связей в течение всей жизни, мужчина редко на старости лет в одночасье становится ходоком. Поверьте мне, Ариана, Анаис Обер была любовницей Виктора Гюго. Писатель бросил ее после 1832 года и провала пьесы «Король забавляется». Второго провала, первым была «Эми Робсарт». Два провала подряд, вызванных, в числе прочего, смехотворной игрой Мадемуазель Анаис. Через несколько месяцев Гюго сошелся с Жюльеттой Друэ. Одна любовница вытеснила другую.
Конец ознакомительного фрагмента