— Нет, хотя я съеживаюсь каждый раз, когда вспоминаю, как назвала тебя чрезмерно любопытным.

Кент уселся на ступеньку.

— Не расстраивайся. Ты меня раскусила. Я жду, когда ты снова наденешь ту прелестную пижаму. Мне становится жарко, когда я представляю, как снимаю ее с тебя.

Джоузи задыхалась. Кент отшатнулся, словно не мог поверить, что все это сказал.

Он тихо выругался, вскочил и отошел на несколько футов.

Он всегда носил джинсы и футболку или рубашку из шамбре с длинными рукавами. Джоузи никак не могла решить, в чем он выглядит лучше. Когда она видела его в джинсах, у нее учащался пульс.

Облегающие футболки выгодно подчеркивали его плечи и руки. Но благодаря полинявшей синей рубашке из шамбре синий цвет его глаз казался еще ярче. Заглядывая в них, Джоузи фантазировала, как она займется с Кентом любовью долгим и неспешным летним днем.

О, кого она дурачит? Она все равно принялась бы фантазировать, что бы он ни надел.

Кент повернулся к ней, и она увидела — он старается не хмуриться.

— Извини. Тебе лучше забыть о моих словах. Мы уже решили, это было бы неразумно.

Решили? Когда?

— Я устала от разумного.

Его глаза потемнели, потом он улыбнулся.

— Как бы то ни было, Джоузефин Питерсон, ты физически не способна заниматься любовью. Кроме того, это противоречит предписаниям врача.

Джоузи знала — он прав.

И все же перед ее мысленным взором всплыли несколько соблазнительных картин. Но она попыталась их отогнать, чтобы они не могли ее мучить.

Кент снова уселся на ступеньку.

— Скажи мне, почему ты так свирепо смотрела на этот великолепный вид? Как будто собиралась причинить ему вред.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Уголки губ Джоузи опустились, она ссутулилась. Кенту хотелось усадить девушку к себе на колени и обнять ее, чтобы она не смотрела так угрюмо.

— Когда ты говорил с Марти, он сказал что-нибудь еще? Звонил ли Фрэнк?

Она расстроилась из-за братьев?

— Нет и нет.

Уголки ее губ опустились еще ниже.

— Я имею в виду, — быстро добавил Кент, — Марти, конечно, беспокоился о твоем здоровье и вздохнул с облегчением, когда я сказал, что с тобой все будет в порядке.

За последнюю пару дней Марти ни разу не позвонил и не спросил, как дела у Джоузи.

— Это из-за них ты выглядишь так, словно вот-вот кого-нибудь убьешь?

— О нет. Но, видишь ли, я до сих пор не решила, что собираюсь делать с оставшейся жизнью. Ведь именно для этого я и поехала в отпуск.

— Почему ты не можешь и дальше заниматься тем, чем занималась до того, как сказалась в Игл-Риче?

Джоузи печально улыбнулась.

— Последние два года я ухаживала за моим отцом. Этой работы больше нет.

— Извини, я…

— Не за что извиняться. Я не хотела помещать его в частную лечебницу. Поэтому я окончила курсы и стала фельдшером.

— Но больше ты не хочешь этим заниматься?

— Нет. А чем ты занимался, Кент? До того, как приехал сюда?

Этот вопрос застал его врасплох. — Я был врачом. — Он спасал человеческие жизни. Но удалился от общества, когда понял, что разрушение удается ему лучше.

Если у меня есть хоть капля порядочности, я должен оставить Джоузи в покое.

— Ты — врач? — Джоузи так резко выпрямилась, что чуть не упала со стула.

Кент удержал ее.

— Я был терапевтом.

— А почему…

Кент свирепо посмотрел на нее.

— Я обнаружил, что не подхожу для этой профессии.

— Значит, предписания врача, которым я следую — твои?

— Да.

У Джоузи закружилась голова. Он перестал практиковать не из-за матери и сестры, не так ли?

— Конечно, ты можешь проконсультироваться у кого-нибудь еще, например у доктора Дженкинса. Если хочешь, я позвоню ему, и…

— Нет. Я доверяю твоему мнению. Ты вылечил Молли, да?

Услышав свое имя, Молли подняла голову и застучала хвостом по полу. С тех пор как Джоузи начала выздоравливать, Молли почти все время проводила рядом с ней.

— Не думаю, что ты был плохим врачом. Хотя это не поможет мне понять, что делать с оставшейся мне жизнью.

— Чем ты занималась до того, как принялась ухаживать за отцом?

— Я собиралась стать учительницей. Сейчас не стремлюсь учиться. Кроме того, я не хочу уезжать из Бьюкененс Пойнта, а там у учителей не так уж много возможностей.

— Почему ты не хочешь переехать?

— Я родом оттуда. Мое место — там. И там дом, который принадлежит моей семье уже несколько поколений. Я не могу его оставить.

— Разве твои братья не могут за ним присмотреть?

— Этот дом принадлежал моей матери. Его построили больше ста лет назад, и с тех пор там жила ее семья. — И я не собираюсь его продавать.

— Если у тебя есть дом, Джоузи, значит, у тебя, по меньшей мере, есть крыша над головой.

— У меня есть родной дом, — поправила Кента девушка.

— Расскажи мне о нем.

— Там красиво. Он называется «Сады Джералдин», и это единственный дом на вершине утеса. Оттуда открывается вид на город и пляж. Маленькая тропинка ведет на уединенный пляж. Крошечный, но восхитительный.

— А дом?

— Он тоже красивый. С верандами, с затейливыми барельефами. Немного великоват для одного, но… но кто знает, как сложится жизнь? — Джоузи надеялась, что когда-нибудь там будет жить ее семья.

— Слишком большой? Сколько спален?

— Восемь.

— Восемь! — Кент вскочил на ноги. — Ничего себе…

— Да, он большой.

— А что по этому поводу думают Марти и Фрэнк?

— Они хотят, чтобы я его продала. Они считают, он слишком велик и дорог для меня.

— Я тебе завидую, Джоузефин Питерсон. Завидую, что у тебя есть такой родной дом.

— Тогда ты должен приехать ко мне в гости.

— Тебе пора обратно в кровать.

— Но я ничего не делаю. Только сижу.

Кент подошел к Джоузи и взял ее на руки. У нее заколотилось сердце.

— Я- гмм… Я могу идти сама.

Она обняла его рукой за плечи — его широкие, красивые плечи — и чуть не- замурлыкала от удовольствия.

Он посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на ее губы.

— Я хочу, чтобы ты берегла силы. Предписание врача.

— По-моему, я сберегла бы гораздо больше сил, если бы ты поставил меня на ноги.

Он улыбнулся.

— Да?

— Из-за тебя, Кент Блэк, у меня сердце сейчас выскочит.

Она запустила пальцы в вырез его рубашки, провела рукой по его шее. У него захватило дух. Его глаза приобрели темно-синий оттенок.

— Джоузи…

— Знаешь, что? — Девушка провела пальцами по его губам. — Я боюсь бездомных собак и игуан, боюсь одиночества… Но этого я не боюсь. — Она поцеловала Кента в губы.

Он сжал ее в объятиях, но не ответил на поцелуй.

Джоузи решила, что заставит Кента поцеловать ее.

Она медленно провела языком по его нижней губе. Потом ее язык проник к нему в рот, и она принялась обводить его губы с внутренней стороны. Кент дернулся, словно от удара тока.

Он прижался губами к ее губам. Джоузи обвила руками его шею и страстно поцеловала в ответ.

Он обнял ее за талию, и Джоузи почувствовала, что скользит вниз. Ее ноги коснулись земли. Она прижалась к нему, ее одолевала страсть. Застонав, Джоузи откинула голову назад и забылась в переживаемых ею ощущениях.

Кент покрыл ее шею поцелуями. Прижимая Джоузи к себе, он принялся целовать ее в губы.

Она закашлялась.

Когда приступ кашля прошел, Джоузи снова прижалась к Кенту, пытаясь отдышаться. Он обнял ее за плечи, но она чувствовала, что он отдаляется от нее.

Все же…

Какой поцелуй!

Интересно, когда он поцелует меня снова?

Она взглянула в лицо Кенту и поняла — сегодня он больше не станет ее целовать. И судя по тому, как он нахмурился, вероятно, он и завтра ее не поцелует.

Что ж! У нее появится возможность восстановить силы. Она с сожалением вздохнула и отодвинулась от него.

— Ну, — весело начала она, — это было…

Но Джоузи замолчала, когда он снова взял ее на руки и внес в домик.

Кент осторожно положил ее на кровать, после чего поспешно шагнул назад.

— Это было…

— Великолепно, — заявила она. — Когда мы сможем это повторить?

У него отвисла челюсть. Он повернулся и вышел из домика.

— Кент Блэк, — пробормотала Джоузи. — Ты — потрясающий мужчина.

Интересно, перестанет ли он когда-нибудь убегать?

— Шах и мат.

Джоузи со вздохом отодвинула шахматную доску.

— У меня ничего не выходит.

— Ты невнимательна, — упрекнул ее Кент.

Как же ей быть внимательной, когда она смотрит только на его губы?

После их поцелуя прошло два дня, и все два дня Джоузи могла думать только о том поцелуе. Она честно лежала в постели, но Кент явно считал, что она недостаточно здорова, чтобы снова целоваться.

— Как насчет обслуживания банкетов?

— Гмм… — Я что-то пропустила?

— Ты могла бы создать компанию, обслуживающую банкеты.

О, мы снова к этому вернулись. Все-таки лучше, чем ничего.

Она думала, Кент уйдет, как только выиграет. Как вчера. Словно боялся, что она попытается снова его поцеловать.

Она поцелует его не раньше, чем полностью восстановит свои силы. В следующий раз кашель ей не помешает.

— Я не стану обслуживать банкеты.

— Почему же?

— В Бьюкененс Пойнте банкеты обслуживает Сюзанна де Фрейтс. Сюзанна — одинокая, мать троих детей школьного возраста. — И одна из моих подруг. — Она усердно работает. Я не стану отбирать у нее клиентов. Предпочту ухаживать за новым слабоумным пациентом.

— Не делай этого.

Возможно, у меня не будет выбора.

— Ой! — Она съежилась и указала на стену кухни.

Кент со вздохом встал на ноги, свернул вчерашнюю газету и подошел к несчастному пауку. Джоузи побежала за Кентом.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь его прихлопнуть.

— Но ты в сто миллионов раз больше его. Это же только паук!

— Но ты же…

— Я не говорила, чтобы ты его убил!

Джоузи выхватила у него газету, развернула ее, сложила пополам, а потом осторожно придвинула к паучку. Когда тот оказался на газете, Джоузи вышла на веранду.

Она направлялась к деревьям, как вдруг паук поднялся на все свои восемь ног и побежал по газете по направлению к ней. Она пронзительно закричала, уронила газету и отскочила.

Кент наблюдал за ней с веранды. Он так расхохотался, что ему пришлось сесть.

— Я нашел тебе новое занятие, Джоузи. Ты можешь стать эстрадным комиком.

— О! Ха-ха! Очень смешно. — Поднявшись на веранду, она уселась рядом с Кентом.

— Не боишься пауков, а?

Она вздернула подбородок.

— Боюсь недостаточно для того, чтобы их убивать.

Он широко улыбнулся, покачал головой, — а потом крепко поцеловал Джоузи.

— Благодаря твоей помощи я никогда не буду бояться пауков, — весело сказала она. — Хотя для полного выздоровления мне понадобятся еще два или три сеанса такого лечения. Чем ты собираешься заняться в течение ближайшего часа? Я хочу испечь шоколадный торт.

— Тебе нельзя утомляться.

— Не беспокойся. — Джоузи дерзко улыбнулась. — Всю тяжелую работу я предоставлю тебе.

Джоузи принялась печь торт, и это занятие явно приносило ей удовольствие. Кент пытался убедить себя в том, что он не ушел только потому, что не хотел, чтобы она переутомилась, по это было ложью. Он остался потому, что не мог не остаться.

Кент с удовольствием наблюдал, как ее ловкие руки отмеряют и смешивают ингредиенты. Как ее щеки снова становятся румяными.

Джоузи взяла деревянную ложку, зачерпнула ею шоколадную глазурь и щедро смазала ею торт. Поставив его в духовку, она протянула ложку Кенту.

— Могу поспорить, в детстве вы с Бекки дрались за право облизать ложку, когда ваша мама пекла торт.

— Она не любила печь торты. Предпочитала готовить суп.

Кент подошел к столу, взял ложку и принялся ее облизывать. Благодаря Джоузи этот домик стал самым уютным местом из всех его домиков. А может, и из всех домиков в мире.

Может, ей стать дизайнером?

Внезапно Кент понял, как решить проблему Джоузи.

— Сколько, ты сказала, у тебя спален в «Садах Джералдин»?

— Восемь. — Джоузи мыла посуду и ответила, не поворачивая головы.

— А других комнат?

Она бросила на него взгляд через плечо, потом пожала плечами и снова принялась мыть посуду.

— Две комнаты отдыха, гостиная, оранжерея, столовая и библиотека. О, кроме того, там есть танцевальный зал.

— Джоузи, почему бы тебе не превратить «Сады Джералдин» в гостиницу, где постояльцам предоставляют ночлег и питание?

Джоузи уронила миску.

Потом подбежала к Кенту и схватила его за руки.

— Ты думаешь, у меня получится?

— Конечно, получится.

Он сжал ее руки, потом осторожно высвободился и откинулся на спинку стула.

— Я хочу сказать: погляди, что ты сделала с этим домиком.

Джоузи широко улыбнулась. Глядя в суровое красивое лицо Кента, она чувствовала себя так, словно заново родилась.

Какой же он добрый и великодушный.

— Если ты справилась со всем этим, то сможешь достичь большего в «Садах Джералдин», не так ли?

Надо запастись туристическими брошюрами о местных достопримечательностях. Еще было бы здорово организовать экскурсии на находящиеся неподалеку виноградники или в воссозданный колониальный город, до которого меньше часа езды…

— Я убежден, в Бьюкененс Пойнте тоже производят уникальные товары, а ты найдешь творениям местных кулинаров и ремесленников нужное применение.

О-о-о, да. Сюзанна потрясающе консервирует фрукты, Надин вышивает целые картины, а старик Джозеф режет по дереву.

Кент подался вперед.

— Ты прекрасно умеешь общаться с людьми, Джоузи. Из тебя получится изумительная хозяйка гостиницы.

Она почувствовала, что теряет голову от радости… Но тут ее плечи снова опустились, а улыбка угасла.

— На побережье сотни маленьких городков вроде Бьюкененс Пойнта. Не говоря уже о более крупных, где полно ресторанов и гостиниц. Как же мне с ними конкурировать? Что я могу предложить гостям, кроме красивого дома?

— До какой степени тебе неприемлем уход за больными?

— Я рада была ухаживать за отцом… — Я видела, как он умирал. Это неприемлемо.

- Тогда почему бы тебе не открыть гостиницу для инвалидов и тех, кто за ними ухаживает? У тебя есть сбережения?

— Немного.

— Твои основные расходы будут связаны с рекламой.

Так этого я не учла. Интересно, банк предоставит мне кредит?

— Разреши мне инвестировать деньги в твой проект, Джоузи.

У нее отвисла челюсть.

— Не беспокойся, я не филантроп. — Однако его открытая улыбка противоречила его словам. — Думаю, ты возместишь мне затраты.

— Нет, — прохрипела она.

— Почему же?

Потому что Кент ясно дал ей понять — он не собирается связывать себя личными обязательствами. Если он инвестирует деньги в ее проект, то не расстанется с ней. Он будет се целовать, а потом убегать.

Она совершила на редкость глупый поступок. Влюбилась в Кента Блэка.

Он никогда не ответит ей взаимностью, ведь она боится собак, игуан, клещей и пауков. И еще Бриджет Андерсон. Кент никогда не сможет полюбить такую женщину.

Джоузи оцепенела. Даже если он ее полюбит, она никогда не сможет жить с ним здесь, в уединении.

Кент взял ее за подбородок. — Ты побледнела. Тебе надо отдохнуть, а не то горло опять заболит. Поговорим об этом позже.

Джоузи чуть не рассмеялась. У нее разбивалось сердце, и забота Кента о ее больном горле внезапно показалась ей незначительной.

Она подошла к дивану, легла и уткнулась лицом в подушку.

Кент вымыл оставшуюся посуду, вытер ее, а когда зазвонил таймер, вытащил торт из духовки. Джоузи ждала, минуты казались ей часами. Когда Кент принялся делать уборку в домике, она чуть не застонала. Джоузи почувствовала, что он нагнулся к ней, но так и не повернулась.

Она расплакалась, только когда услышала, как он тихонько вышел из домика. По ее щекам потекли горючие слезы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Почему ты не желаешь, чтобы я инвестировал деньги в твою гостиницу?

Дело было в понедельник, после полудня. Клэнси только что ушел.

Джоузи не хотелось продолжать этот разговор.

Кент сел верхом на один из жестких стульев и положил локти на спинку.

— Почему ты отказываешься от моих денег?

— Я ценю твое предложение, Кент, но не собираюсь рисковать твоими деньгами.

— Ты добьешься успеха. Я знаю, что добьешься.

— Мне не нужна твоя благотворительность.

Он подался вперед.

— Тогда где ты возьмешь деньги на начальные расходы?

— У Марти и Фрэнка.

Кент вскочил.

— Марти и Фрэнк! Думаешь, они тебе помогут? Ведь они послали тебя сюда, верно? Это показывает, как мало они тебя знают. Ты не можешь им доверять.

Джоузи вскочила с дивана, ее била дрожь.

— Ты даже не знаешь моих братьев! Ты разговаривал с Марти по телефону две минуты, и… Если только ты рассказал мне не все. Есть ли что-нибудь, о чем я должна узнать?

Почему Кент так себя ведет? Что мог сказать ему Марти?

У Джоузи пересохло во рту.

Кент пристально посмотрел на нее. Сунув руки в карманы, он выпрямился и отвел взгляд.

— Нет.

Ты не можешь им доверять!

- Думаешь, они используют меня в своих интересах, потому что я не умею о себе заботиться? Думаешь, у меня нет силы воли, а сам прячешься здесь, как испуганный ребенок!

Наступила тишина. Джоузи сделала шаг назад.

— Напрасно ты думаешь, будто твои мама и сестра умерли из-за тебя.

— Разве ты не…

— Это не ты зажег спичку и поджег дом.

— Мне нужно было их защитить! Я должен был знать, что он сделает.

Джоузи хотелось заплакать.

— Почему? Почему ты должен был знать, что он сделает, когда об этом не догадывались твои мама и сестра?

Кент моргнул.

— Я знаю, ты бы их спас, если бы мог. Я знаю, ты поменялся бы с ними местами, если бы мог. Но ты не можешь.

Его лицо стало серым. Джоузи чувствовала его боль как свою.

— Ты винишь себя и прячешься здесь, потому что так легче, чем рискнуть и снова научиться жить. — Она видела в его глазах гнев, но не боялась его. — Пока ты не решишься вернуться к жизни, Кент Блэк, не читай мне нотаций! — Она села на диван.

— Ты можешь делать, что тебе нравится, но не говори мне, как я должен жить.

Его. взгляд стал ледяным. Кент явно собирался замкнуться в себе, и Джоузи захотелось, чтобы он снова рассердился.

— Доверяй мне, но не доверяй своим братьям, это ты хочешь сказать?

Его глаза стали еще холоднее.

— Ты знаешь не хуже меня, что должен быть врачом и спасать жизни. Это то, что ты хочешь делать… — Джоузи не могла ему сказать о своей любви. Она взглянула ему в глаза. — Я приму твою помощь, если ты снова будешь работать врачом.

— Нет.

Он был так холоден, что у нее замерло сердце.

Она ничем ему не помогла. Только разворошила мучительные воспоминания и заставила его все пережить снова.

Но прежде чем она успела извиниться, Кент повернулся и вышел из домика.

Молли заскулила и высунула голову из-за дивана.

— Я все испортила, Молли, — вздохнула Джоузи. Собака подошла и положила голову на колено Джоузи. — Он никогда меня не полюбит. Вероятно, он теперь даже не станет со мной разговаривать.

Джоузи не надеялась, что Кент поцелует ее снова. Примерно с таким же успехом она могла надеяться, что у нее вырастут перья и она снесет яйцо.

В тот день Джоузи больше не виделась с Кентом. Равно как и на следующий. А также на следующий день после этого дня. Они с Молли ходили к реке. Джоузи сидела на берегу и подставляла лицо солнцу. Но ей казалось, что солнце не может согреть ее окруженное холодом сердце.