— Ты обвела тринадцатое число. — Он изо всех сил старался сменить тему и разрядить обстановку. — Это сегодня. Какое-то важное событие?

Однако его вопрос произвел совершенно противоположный эффект. На лице Роуэн промелькнули одновременно паника и ярость.

— Никакое! Не лезь не в свое дело и перестань копаться в моих вещах!

— Я не копался, — возразил Фабиан. — Я просто увидел!

Эмоции внезапно погасли на лице Роуэн. Оно стало непроницаемым.

— Если тебе так интересно, я обвела дату, когда узнала, что Таня приедет сегодня, — произнесла она ровным голосом. — Я ждала этого с нетерпением.

— Ага. Тогда почему ты просто не объяснила, а хотела откусить мне голову? — Он подхватил книгу и с мрачным видом направился к двери. — Пойду к себе.

— Я, пожалуй, тоже, — сказала Таня. — Еще не все распаковала.

Роуэн встретилась с ней взглядом:

— Хорошо. — В ее глазах читалось подозрение, будто она знала, что Таня врет.

Таня закрыла за собой дверь. Ей не нравилось лгать, но с годами она научилась этому. Соответственно, научилась отлично распознавать, когда лгут ей.

Поэтому сейчас, стоя в прохладном темном коридоре спиной к двери, она ни минуты не сомневалась: Роуэн только что солгала насчет даты на календаре.

Вот только почему — не было понятно.

3

Уже несколько месяцев, как дом был пуст. Это место долгое время вселяло страх, но вот разнеслась весть о смерти хозяйки, и глухой лес, окружавший дом, вновь ожил, пробудился.

В очаге оставался лишь холодный пепел.

Все полки и столы загромождали кувшины, банки и бутыли с нетронутым содержимым, а по углам стояли клетки с открытыми дверцами. С балок свисали шкуры разных зверей, жесткие, высохшие. Со шкур уже давно ничего не капало, и, хотя каменный пол под ними был весь в застарелых потемневших пятнах, терпкий запах крови больше не витал в воздухе.

Роуэн вышла на середину дома, сердце ее билось в знакомом ритме страха. Она отбросила в сторону шкуру, расстеленную на полу, и открыла люк. Медленно, очень медленно стала спускаться в подвал — не желая этого, но и не в силах бороться с порывом узнать, что там, внизу.

Уже через несколько ступенек ее окутал смрад. Это был запах мертвечины, запах разложения. Прикрыв нос рукой, она заставила себя сойти с лестницы. Слепо двигаясь в темноте, споткнулась обо что-то твердое на полу. Тело. Она подавила крик и отшатнулась. Постепенно глаза привыкли к темноте и получилось разглядеть темные фигуры, лежащие в подвале. Только одна оставалась в вертикальном положении. Дыхание Роуэн участилось. Фигура была наклонена вперед, одно запястье заковано в железные кандалы. Сальные черные волосы падали на лицо. И никакого движения.

Роуэн подошла ближе. Что-то хрустело под ногами, поблескивая в скудном, проникающем сверху свете. Осколки зеркала, яичная скорлупа — проклятие, которое не сработало. Она все помнила. Содрогаясь, остановилась перед неподвижной фигурой. И только тут поняла, что сжимает во вспотевшей ладони какую-то вещь. Ключ.

Она попыталась отомкнуть кандалы. Но что-то застряло внутри, и ключ никак не проворачивался.

Рука в оковах внезапно схватила ее за запястье. Роуэн закричала и выронила ключ, когда два черных глаза, горящих на восковом лице, посмотрели на нее, излучая лютую ненависть.

— Прости меня… — в ужасе пролепетала она. — Прости…

Губы с трудом разомкнулись, разрушив пленку запекшейся слюны. Рука подтянула ее ближе… еще ближе… и три слова были выдохнуты ей в лицо:

— ТЫ… БРОСИЛА… МЕНЯ!..

Роуэн проснулась дрожа, мокрая от пота. Сон облеплял ее, как паутина. Тот самый сон, который снился ей уже несколько месяцев. Все в нем было настолько реально: воспоминания о висящих звериных шкурах, крышка люка, подвал, вонь… Она откинула одеяло, неловко принюхавшись к себе, но ощутила только запах собственного пота. Встряхнулась, стараясь выбросить сон из головы. Думать об этом не хотелось. Не сейчас. У нее другие дела, и спать некогда.

С тревогой взглянув на часы, Роуэн поняла, что задремала всего на десять минут. Было уже поздно, больше одиннадцати, и постепенно в поместье все стихло. Только Уорик еще не ложился: звук его тяжелых шагов гулко разносился по дому, когда он закрывал все двери на ночь. Наконец шаги послышались на лестнице, в коридоре щелкнул выключатель, и свет под дверью ее спальни исчез. Уорик зашел к себе, а затем наступила тишина.

Подождав еще минут двадцать, чтобы он точно уснул, Роуэн бесшумно откинула одеяло, выскользнула из постели, полностью одетая, и так же бесшумно подошла к книжному шкафу. Достала листок бумаги, вложенный в одну из книг, и еще раз изучила в лунном свете, струящемся из окна. На листке было нацарапано насколько строк и небрежно нарисована карандашом карта — инструкция. Хорошенько все запомнив, Роуэн взяла на камине коробок спичек и зажгла одну. Желтый огонек ярко сверкнул в темноте. Роуэн поднесла к нему бумагу и, когда та загорелась, осторожно положила ее на пустую решетку камина. К тому времени, как она достала из шкафа накидку из лисьей шкуры и засунула нож за пояс, листок уже свернулся, почернел и рассыпался в прах.

Напоследок окинув комнату взглядом, Роуэн бесшумно вышла в коридор, по пути подхватив ботинки. На долю секунды задержалась у комнаты Тани: поколебалась, не постучаться ли все-таки. С сожалением подавив эту мысль, спустилась по лестнице и направилась к выходу. Все было хорошо, пока у телефонного столика ей под ноги не попалось что-то теплое и мягкое. Тишину пронзил злобный вопль.

Вулкан выскочил из-под столика и побежал к дедушкиным часам, остановившись на мгновение, чтобы лизнуть свой всклокоченный хвост, на который бессовестно наступили. Его единственный глаз демонически светился в темноте.

Роуэн замерла, настороженно ожидая, что кто-то проснется. Но все было тихо. Прокралась по коридору, сняла с крючка ключ, открыла входную дверь и, выйдя на улицу, бесшумно закрыла ее на ключ. Надела на крыльце ботинки, зашнуровала, затем накинула на плечи лисью шкуру и застегнула крючки. Преображение, как всегда, произошло мгновенно. Казалось, будто красновато-коричневый мех растет прямо на ней. В темноте нависающей ночи она сжалась, уменьшилась, но все ее чувства обострились до предела.

А потом она понеслась через двор, за ворота, по дорогам и тропинкам, уходящим вдаль от поместья Элвесден. Сон был забыт, задвинут в самые дальние уголки ее сознания.

Таня открыла глаза, когда взвыл Вулкан. Не Оберон ли осмелился слишком приблизиться к престарелому коту? Хотя вряд ли, подумала она и уже почти снова погрузилась в сон, как неожиданно уловила движение воздуха около лица. Этого оказалось достаточно, чтобы Таня окончательно проснулась и уставилась на подоконник, ожидая увидеть Гредина, Рэйвен и Мизхога. Но фейри там не было.

Она села. Где-то в доме открылась дверь. Таня вылезла из кровати и заглянула в ванную. Из сливного отверстия доносилось слабое бульканье. Не обращая на него внимания, она осторожно вошла в комнату Роуэн и принюхалась: что-то недавно горело. Таня шагнула к кровати и прошептала:

— Роуэн, ты не спишь? По-моему, в доме кто-то есть!

Ее рука коснулась пустоты. Где же Роуэн?

Она быстро вернулась к себе, надела джинсы, джемпер, носки и кроссовки. Затем на цыпочках прокралась через лестничную площадку к двери Фабиана. Из комнаты Нелл, соседней с комнатой Фабиана, доносился громкий храп, от которого, казалось, вибрировал пол. Таня проскользнула к Фабиану и закрыла за собой дверь.

Внутри горела лампа, но Фабиан крепко спал, так и не сняв очки. Под правой щекой у него лежали какие-то листы. Очевидно, он заснул, читая их. Таня наклонилась ближе и сморщила нос от почти драконьего дыхания, вырывавшегося из широко раскрытого рта Фабиана.

Она потрясла его:

— Проснись!

Глаза Фабиана на миг открылись и тут же снова закрылись.

— Обитатели стоков забрали его, — пробормотал он и попытался повернуться на другой бок.

— Фабиан!

Она откинула одеяло. От внезапного холода Фабиан свернулся калачиком, как белка. Таня снова потрясла его.

— Роуэн ушла! — яростно прошептала она. — Вставай, быстро!

Фабиан приподнялся в кровати, страница прилипла к его щеке.

— Куда ушла? Что? — Он поправил очки и отлепил бумагу.

— Не знаю! — прошипела Таня, кидая ему подобранные с пола скомканную рубашку и брюки. — В том-то и дело. Одевайся, пойдем за ней. Отличная пижама, кстати.

Фабиан сонно моргнул и окинул себя взглядом. Темно-синюю ткань расцвечивал яркий рисунок Солнечной системы.

Таня отвернулась, чтобы дать ему переодеться, но он подскочил к двери так быстро, что стало ясно: просто натянул одежду поверх пижамы.

— Пошли.

Они спустились по лестнице, держась рядышком, чтобы ступеньки меньше скрипели. Разлегшийся у дедушкиных часов Вулкан недовольно уступил им дорогу.

Фабиан выудил носки из неразобранной кучи стираного белья в прихожей и натянул их.

— Вот ведь Нелл… Носки даже не высохли толком.

Войдя в кухню, Таня быстро надела Оберону поводок.

— Ты хоть видела, в какую сторону она пошла? — спросил Фабиан. — На дорогу или к лесу?

Таня покачала головой:

— Не видела. Но думаю, надо идти на дорогу. Если Роуэн так старается держаться подальше от фейри, то вряд ли отправится в лес, где их полным-полно.

— Это осмысленно, — согласился Фабиан. — Где все-таки мой второй ботинок?

Оберон спрятался за Танину спину, когда Фабиан вытащил из его корзины пропавший ботинок, теперь несколько погрызенный. Свирепо взглянув на пса, Фабиан обулся со всем достоинством, на какое был способен.

— Ты права. Ключ Роуэн пропал, — прошептал он, открывая входную дверь и доставая из кармана свой.

Чтобы никого не побеспокоил хруст гравия, они пошли через двор по тропинке.

— Придется бежать, — сказала Таня, когда они благополучно миновали ворота.

На дорогу меж тенями деревьев падал лунный свет.

— У нее по крайней мере минут десять форы. Может быть уже где угодно.

— Тогда двигаем к автобусной остановке, — сказал Фабиан. — Все пути оттуда расходятся.

Они бежали молча, бок о бок, Оберон чуть впереди. Через пять минут показался перекресток.

— Помедленнее, — с трудом выдохнул Фабиан. — Если она рядом, может нас услышать.

Они чуть сбавили шаг, хотя тяжелое пыхтение Оберона все равно нарушало тишину. Таня оглядела расходящиеся дороги. Даже днем здесь не наблюдалось оживления. Сейчас же, ночью, они и вовсе были пустынны.

— Мы опоздали, — ахнула Таня. — Мы потеряли ее.

— Не сдаемся. Она могла пойти или сюда, — Фабиан кивнул налево, — или туда, в сторону Тики-Энда. Давай выберем и рискнем. Вряд ли мы так уж сильно отстали.

Таня озиралась вокруг. Ей отчаянно хотелось знать, где Роуэн и что происходит.

— Решай ты, — наконец сказала она. — Я чувствую, что, какой путь ни выберу, будет неправильно.

Фабиан провел рукой по непослушным волосам.

— Тики-Энд, — определился он, будто что-то вспомнив. — Я сейчас сообразил. На прошлой неделе после школы она разговаривала с бездомной девицей на улице. Вела себя так, будто не знает ее, но я слышал, как та назвала ее Рыжей. Именно тогда она и начала странно вести себя. Это как-то связано с той девицей, я уверен. Давай, пойдем сюда.

Таня шагнула за ним, но резкий рывок остановил ее. Оберон сопротивлялся: натянул поводок и смотрел в противоположную сторону, подергивая носом и насторожив уши.

— Подожди-ка.

— Что с ним? — нетерпеливо спросил Фабиан.

— Он не хочет в ту сторону, — сказала Таня. — Тянет в другую. Что-то учуял — наверное, Роуэн!

Они быстро пошли за Обероном, стараясь не нарушать тишину, и меньше чем через минуту уже оказались наверху холма. Перед ними расстилалась дорога. Мальчишеской фигуры Роуэн нигде видно не было. Однако по обочине бежал какой-то небольшой зверек.

Конец ознакомительного фрагмента