6

Нэш

Уголком глаза слежу за Оливией, а сам тем временем двигаюсь к федеральной автостраде. Знаю, я нарываюсь на проблемы: собраться в такую даль, чтобы провести немного времени с этой девушкой!

Разумеется, я помог бы любой женщине, попавшей в подобную ситуацию. Но зашел бы настолько далеко? Вероятно, нет. А стал бы сам на этом настаивать? Определенно нет.

Почему ты не мог просто подождать эвакуатор и уйти?

На это у меня ответа нет, но, кажется, оттого, что в ней есть нечто…

Она хороша собой, это точно, хотя немного не в моем вкусе. Полная противоположность Мариссе практически во всем — в физическом смысле и во всех прочих. И хотя Марисса подходит мне по всем статьям, меня не тянет к ней так сильно, как к этой девушке.

И это не к добру.

Я знаю.

И все же я здесь. Везу ее через полштата, типа подвожу до работы. В то время как меня ждет моя девушка.

Вот черт! Марисса!

Набираю скорость на полосе разгона и поворачиваюсь к Оливии:

— Не возражаешь, если я позвоню Мариссе?

Она улыбается и качает головой.

Нажимаю пару кнопок на приборной панели, чтобы отключить громкоговоритель. Не хочу, чтобы Оливия слышала наш разговор.

— Ты где? — спрашивает Марисса, едва успев поднять трубку.

— У Оливии машина не заводится. Я отвезу ее на работу и тут же буду.

— У Оливии? У моей кузины Оливии?

— Конечно. У кого же еще?

— И ты везешь ее на работу? В Солт-Спрингс?

— Да.

Меня приветствует тишина. Я знаю, какова Марисса с другими людьми. И полностью осознаю, как она сейчас сдерживает гнев и язвительные комментарии в мой адрес. Ей здорово удается полировать фасад. Она понимает: наши отношения прекратятся, если она не будет сдерживаться. Вот поэтому она и молчит, пока не возьмет под контроль свои эмоции.

— Ужасно мило с твоей стороны, что ты ей помогаешь. Просто я такого не ожидала. Она мне не чужая, но я никогда не попросила бы тебя так менять планы из-за нее.

— Знаю, что не попросила бы. Но мне не трудно. Правда.

Новая пауза.

— Ну хорошо. Тогда, полагаю, мы увидимся через пару часов.

— До скорого.

Я кладу телефон на подставку и замечаю: Оливия внимательно смотрит на меня.

— Что-нибудь не так? — спрашиваю.

— Вот и я о том же. Она бесится?

— Нет. С чего ей беситься?

— Ты хоть сам-то знаешь, с кем встречаешься?

Я не могу удержаться от смешка.

— Она не такая плохая. Вынесла это с честью.

— Хм.

— Вы явно друг друга недолюбливаете. Почему же ты живешь с ней?

Бросаю взгляд на Оливию и вижу, как она спадает с лица.

— Я говорю как неблагодарная сучка. А она твоя девушка. Прости.

Черт, я задел ее.

— Пожалуйста, не извиняйся. У меня и в мыслях не было упрекать тебя. Просто любопытно, как это все получилось.

— Марисса тебе не говорила?

— Нет. Об этом она не распространялась.

— Цены, — бурчит себе под нос Оливия. Я делаю вид, что не слышу ее, и мне становится весело. — Девушка, с которой мы вместе снимали жилье последние два года, внезапно сорвалась и поехала за своим парнем в Колорадо, даже не предупредив меня. Как раз настало время продлевать аренду, и у меня не хватило денег, чтобы заплатить одной. Так что пришлось устраиваться как-то по-другому. Лучшая подруга предложила мне диван у себя, но она в следующем месяце выходит замуж, поэтому ничего не вышло. Оставалась только общага. Пока отец Мариссы не предложил мне пожить с ней. Он берет с меня не так много, как мне пришлось бы платить за комнату и питание в колледже, и это здорово, потому что такие расходы для меня большая проблема. У меня очень скромный бюджет, хотя Тэд мне неплохо платит за работу в баре. — Она смотрит на меня, и я понимающе киваю. — Может, по моим словам непохоже, но я правда очень благодарна. Просто у меня была тяжелая неделя.

— Значит, ты работаешь в баре?

— Ну да.

— Могу я спросить, почему ты ездишь в такую даль, хотя в городе есть, наверное, дюжина баров, куда тебя могли бы взять?

— Тэд платит лучше, чем во всех других местах, которые я проверяла. Многие его девушки отпрашиваются на выходные, поэтому мне он приплачивает сверху за работу каждый уик-энд. Я работаю там уже два года, а с Тэдом знакома полжизни. Он знает, что я всегда буду на месте.

— Значит, это хорошо, что я вынудил тебя согласиться и везу на работу.

Она усмехается. Такая милая, сексуальная усмешка. Мне хочется поцеловать Оливию.

Это нехорошо.

— Полагаю, я у тебя в долгу.

— Не сомневайся, я смогу придумать, чем ты мне отплатишь.

Приятель, ты уже флиртуешь?

Мне самому кажется, что последние слова прозвучали двусмысленно. Но самое печальное, намек действительно был. Есть масса вещей, которые я с удовольствием попросил бы ее сделать для меня. Или со мной. Или разрешить мне сделать с ней.

Усмешка Оливии перерастает в широкую улыбку.

— Дай знать, когда что-нибудь придумаешь.

Ого! Она тоже заигрывает со мной!

Надо одуматься. Не стоит поддаваться. Но я не могу. Совсем не могу!

Пора сменить тему.

— Вот что. Я не знаю, сколько платит мой брат, но уверен, что выше среднего. Почему бы мне не поговорить с Кэшем о тебе? Может, у него есть место?

На лице Оливии паника.

— Нет!

— Ладно, — говорю я, слегка шокированный ее реакцией. — Могу я спросить почему?

Она вздыхает и откидывает голову на подголовник, закрывает глаза.

— Это довольно длинная и постыдная история.

— Это связано с тем, как ты снимала с него одежду?

Оливия резко поднимает голову и поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами:

— Он что-нибудь говорил об этом?

— Нет, ты сама об этом упомянула в то первое утро, помнишь?

Оливия успокаивается:

— Ах да. Это правда.

— Так что же, из-за одного такого ничтожного происшествия ты откажешься от работы, которая гораздо ближе к дому да к тому же лучше пополнит твой бюджет?

— Ну, вопрос о возможном пополнении моих карманов остается открытым. Ты ведь не знаешь, сколько он платит.

— Я почти могу гарантировать: этого будет достаточно, чтобы заинтересовать тебя. У него очень большой клуб.

— Хм, — произносит Оливия.

— Ну, ты хотя бы подумай об этом. Если не хочешь, чтобы я снова заставлял тебя. Я смогу вовлечь тебя в это, сама знаешь.

Оливия окидывает меня взглядом и улыбается. И мне хочется только одного — съехать на обочину и затащить ее к себе на колени.

— Я передумал, может, лучше ты заставишь меня заставить тебя.

Ты что такое творишь, парень?

Оливия приподнимает голову с подголовника, потом поворачивает ее в сторону:

— Ты заигрываешь со мной?

Я пожимаю плечами. Она такая открытая. Мне это нравится.

— А ты возражаешь?

— Марисса — моя кузина, ты знаешь.

— Но ты ее едва терпишь.

— Это не причина. Я не из таких девушек.

Я смотрю на нее. И не сомневаюсь в ней ни секунды. Она может думать, что Марисса — стерва, но никогда не сделает ничего, чтобы намеренно причинить ей боль.

— Можешь мне не верить, но я знаю, что ты не из таких. Я очень хорошо разбираюсь в характерах людей, и у меня нет ни капли сомнения в том, что ты не из таких девушек.

Оливия хмурится:

— Тогда зачем ты флиртуешь со мной?

Она серьезна. Не улыбается, не дразнит меня, но и не осуждает. Ей просто любопытно.

Я очарован и на какое-то мгновение совершенно честен с ней:

— Кажется, не могу удержаться.

7

Оливия

Как это я поддалась на его уговоры?

Стою перед входом в «Дуал», долго и упорно смотрю на вывеску. Надо улыбнуться. «Дуал». Двойной. Двойка. Близнецы. Похоже, Кэш дерзок во всех аспектах жизни. И умен.

Черт побери!

Солнце светит вовсю, и на автостоянке пусто. У меня серьезные сомнения насчет того, к чему готовиться. С вечера воскресенья, когда отец подбросил меня до дома, Нэш беспрестанно донимал меня идеями устроить на работу в клуб.

Хотя Нэш и Кэш, похоже, не очень ладят, Нэш предложил привезти меня и официально представить брату. Упрямая идиотка, я отказалась даже узнавать, что это за работа. Но теперь, в свете приближающегося уик-энда, с ужасом думаю о необходимости опять ехать в Солт-Спрингс к Тэду, и работа у Кэша внушает больший оптимизм.

К несчастью, Нэшу опять пришлось уехать из города, так что всяко придется идти одной. Есть у меня еще и задняя мысль. Я ведь почему так стремлюсь остаться в городе на выходных? Чтобы видеться с Нэшем, а то он совсем невыездной.

Ну ты и тупица! Как можно играть с огнем?!

Я вздыхаю и переступаю с ноги на ногу, обсуждая сама с собой, что делать. С вожделением смотрю на свою машину. Нэш привел механика, который все исправил еще до моего возвращения домой в воскресенье. Оказалось, что-то было не в порядке со свечой зажигания. Всего лишь. Кажется, так он сказал. И все же… Он починил машину.

Я вздыхаю.

Именно мысль о возможности чаще видеться с Нэшем — он ведь будет иногда заглядывать, чтобы проверить, как я, — толкает меня в направлении двери.

Открываю ее и вхожу в темное нутро. Даже посреди дня свет едва проникает сюда сквозь маленькие окошки, расположенные высоко под потолком.

Бар выглядит совершенно иначе без мигающих лампочек и толпы народа, зажатой стенами. Столики на высоких ножках чисты и пусты, черный пол отполирован до блеска, в колонках журчит какая-то тихая инструментальная музыка, а единственное освещение во всей комнате — подсвеченные витрины с ликерами, расположенные за стойкой.

Нэш сказал, Кэш будет здесь весь день, но я начинаю думать, что надо было назначить определенное время. Просто не знаю, где его искать.

Шлепанцы тихонько щелкают по пяткам, я иду по комнате, подхожу к стойке и выдвигаю стул, чтобы посидеть, надеясь, что Кэш приглядывает за помещением, раз уж дверь открыта.

И чуть не проглатываю язык, когда внезапно из-за стойки высовывается сам хозяин заведения.

— Ты, должно быть, Оливия.

— Святая матерь ада! — выдаю я, хватаясь за грудь, чтобы унять сердце.

Он смеется:

— С таким языком ты тут приживешься.

Если бы я не была сильно ошарашена, то, вероятно, стала бы возражать против его замечания. Но вместо этого я смеюсь:

— Ты выявил худшее во мне. Что тут скажешь?

Кэш одет в черную майку, мускулистые руки обнажены, видна затейливая татуировка на левой стороне груди. Я стараюсь не думать о нем как о парне, при взгляде на которого текут слюнки, но именно это навязчиво лезет в голову.

Черт побери!

Он ставит локти на барную стойку и наклоняется ближе ко мне:

— Это потому, что ты не дала мне возможности выявить в тебе лучшее.

Голос у Кэша низкий и тихий, брови выгнуты почти как в первый вечер — вызывающе и с намеком на непристойность. Пульс у меня учащается.

Боже правый, он еще более заводной, чем я помню!

Кое-как мне удалось убедить себя, что он не так привлекателен, как Нэш; из двоих парней плохой — он, потому и нравится мне меньше. Боже мой, я была не права!

Отчаянно пытаюсь собраться с мыслями и на этот раз произвести хорошее впечатление. Ясно, что у меня только один шанс исправить первоначальное.

Я вежливо улыбаюсь и отвечаю:

— Ну, это не составит труда, если я начну работать у тебя.

Кэш отклоняется назад и криво усмехается:

— Уже грозишь делом о сексуальном домогательстве?

— Нет… я… конечно нет! Я… не имела в виду… на самом деле я хотела сказать… — В голове раздается звук падающего с неба самолета; скорость увеличивается, лайнер врезается в склон горы… взрыв.

Заткнись, Оливия! Прошу тебя, просто умолкни!

— Не иди на попятный! Только стало интересно!

Набираю в грудь воздуха. Мне легче, и в то же время я слегка раздражаюсь.

Он дразнит меня!

— Ты всегда такой злобный?

— Злобный? — с невинным лицом переспрашивает Кэш. — Я? Не-е-ет.

Улыбаясь, он кладет ладони на стойку, приподнимается, перекидывает через нее ноги и соскакивает на пол рядом со мной. Я на секунду зажмуриваюсь в надежде, что вид его бицепсов и трицепсов, играющих под гладкой кожей, не врежется навсегда в мою память. Думаю, я опоздала, потому что это видение стало последним перед тем, как мои веки сомкнулись.

Черт побери!

— Нэш сказал, ты работала в баре?

Я открываю глаза и вижу Кэша. Он смотрит на меня, стоит так близко, что я различаю едва заметную линию, где заканчивается черный зрачок и начинается почти черная радужка. Какие восхитительные глаза!

Брови Кэша приподнимаются — с намеком.

— Прости? — не понимаю я.

— Ничего. Не думаю, что это имеет значение. Если ты всегда так очаровательна и сексуальна, никого не будет интересовать, быстро ли ты наливаешь выпивку.

От этих слов я слегка вспыхиваю. Они не должны доставлять мне удовольствие. Но доставляют. Совсем немного.

— Это не проблема.

— Что? Твоя сексуальность? Нет, я это вижу.

— Я не то имела в виду. Я два года работала в одном из самых популярных спортивных баров в Солт-Спрингсе. Так что смогу стоять за стойкой и у тебя.

Кэш скрещивает на груди руки и притворно улыбается:

— Ты уверена?

Чувствую, как у меня сама собой выпрямляется спина.

— Я уверена.

— Люди, которые сюда приходят, хотят, чтобы их не только обслужили, но и развлекли. Думаешь, ты и с этим справишься?

Что это означает? Признаюсь себе, что понятия не имею, но рот уже открыт.

— Нет проблем.

— Тогда ты не станешь возражать, если я устрою… прослушивание.

Кэш замолкает, в наступившей тишине чувствую, как по спине ползет холодок. Я откашливаюсь и извлекаю из глубин собственного «я» запас храбрости.

— Прослушивание? И в чем оно будет заключаться?

Несколько секунд Кэш ничего не отвечает. Этого хватило, чтобы меня внутри всю перекорежило. И еще чтобы я вспомнила все типы прослушиваний, какие знаю (парочка из них привела меня в восторг).

Включи мозг, Лив! Он слишком много на себя берет!

Кэш смеется:

— Ничего чересчур креативного. Не хочу испытывать судьбу на предмет исков о сексуальном домогательстве. Пока.

— Ты пытаешься выставить меня?

— О, перестань. Не хочешь ли ты сказать, что ни разу не работала на человека, которому нравишься? Могу побиться об заклад, с такими девушками, как ты, это случается постоянно.

Рот готов расползтись в глупой улыбке, но я сдерживаюсь. Не могу допустить, чтобы Кэш понял: мне приятно слышать, как он признается, что я ему нравлюсь, тем более что «приятно» — это зашифрованное «задыхаюсь от восторга».

— С такими девушками, как я? — спрашиваю как можно более спокойно.

— Да, с такими, как ты. — Кэш наполовину прикрывает веки, отчего глаза становятся тяжелыми, полусонными, как в спальне, и его голос — будто шелковые простыни, на которых, в моем воображении, он спит. — Вздорными, сексуальными, чертовски эффектными. Могу поклясться, нет такого мужчины, которого ты не обведешь вокруг своего маленького пальчика.

Кэш смотрит на меня так, будто хочет раздеть прямо здесь и сейчас — в пустом баре с приглушенным светом и мягкой музыкой. И какая-то маленькая часть меня желает, чтобы именно это он и сделал.

Я фыркаю.

О мой бог, я фыркаю!

— Едва ли.

— Да, ты просто так говоришь, но я могу побиться об заклад, ты окрутишь любого парня, какого захочешь. — Обсуждая меня, он склоняет голову набок. Такое чувство, будто он взвешивает меня, оценивает. — Но может быть, ты себя плохо знаешь?

— Я… я… не понимаю, о чем ты, — говорю и ненавижу себя за то, что голос звучит так, будто я задыхаюсь. Кэш не должен знать, как он на меня действует.

— Хм, — вот все, что произнес Кэш. Еще несколько секунд он пытается просчитать меня, а потом улыбается. Это вежливая улыбка, которая говорит, что он возвращается к делам. Ну, по крайней мере настолько, насколько он был ими занят. — Итак, прослушивание. Можешь выйти на смену завтра вечером?

Противно отпрашиваться у Тэда, но я не хочу увольняться, пока не получу работу здесь. Так что остается одно из двух: или звонить Тэду, или пустить по ветру это прослушивание. Выбор невелик.

— Конечно. В каком часу мне надо быть здесь?

— В семь. Тогда Тарин успеет показать тебе все до открытия в девять.

— Звучит хорошо, — кивая, говорю я. Тишина растягивается между нами, я не знаю, на что решиться. — Что ж, думаю, я лучше пойду, чтобы ты мог вернуться к работе.

— Ты не хочешь спросить насчет денег? Нэш говорил, одна из причин в этом.

Вот дерьмо! Надо же так лопухнуться, забыла спросить про оплату!

Чувствую, как краснею. Молюсь, чтобы тут было достаточно темно, пусть Кэш не заметит, а если заметит, пусть отнесет это на счет того, что мне неудобно говорить о деньгах.

— Да, это так.

— Как насчет двух долларов в час сверх того, что платит тебе нынешний работодатель?

У меня едва не отваливается челюсть.

— Ты даже не хочешь узнать для начала, сколько мне платят?

Кэш морщится:

— Не-а. Я чувствую, что ты этого стоишь.

— Не дави на меня, — бурчу я.

Он снова смеется:

— О, здесь будет много давления. Тебя это не беспокоит? В выходные тут полно народа.

Я хочу сказать ему, что уже была здесь, но тогда он может вспомнить, как я его раздевала. Ни к чему это.

Слишком поздно.

— Ты видела только то, что наверху, — говорит Кэш и подмигивает.

Надо было думать, что мне отсюда не уйти без намека на тот вечер.

— Можем мы забыть, что это вообще было?

Лицо Кэша расплывается в дьявольской улыбке.

— Ни за что в жизни. — Он начинает уходить назад — от меня, от входа в бар. — Увидимся завтра вечером. В семь часов.

— Мне надеть что-нибудь особенное? Или…

— Я пришлю кое-что тебе на дом. Размер шестой?

Почему-то осознание того, насколько точно он измерил меня взглядом — даже размер одежды определил, — вызывает жар во всех частях тела, где я вроде не должна его чувствовать.

— Да.

Кэш снова подмигивает, потом разворачивается и исчезает за едва видимой дверью позади барной стойки.