Возможно, дабы изгнать привкус мелодрамы, он налил себе третий стакан амароне.

— У него есть имя? — поинтересовался Алехандро.

— Мы зовем его Элий, — сказал Петрус.

— Античный Рим у вас в моде? — спросил Хесус.

— У эльфов нет людского обычая использовать фамилии, отражающие родство и происхождение. Так случилось, что один очень могущественный эльф, союзник Лиги, живет в Риме, ну, мы и попали под латинское влияние. — Он расплылся в широкой улыбке. — Что до меня, я позволил себе легкое кокетство, объединив Римскую империю и французский виноградник [Вино «Петрюс» производится в одноименном французском винодельческом хозяйстве.].

Он вернул себе серьезность, присовокупив к ней добрый глоток вина.

— Не кажется ли вам странным, что Сантанджело не победил? — спросил он.

— Это всем кажется странным, — сказал Алехандро, — никто не понимает его стратегию.

— Вы ведь стратег и член высшего командования Лиги, — сказал Петрус.

Алехандро задумчиво посмотрел на него.

— Полагаю, Сантанджело не желает победы, — сказал он, — он не желает получить победоносный лагерь, зализывающий свои раны. Он хочет, чтобы люди гибли, все люди, независимо от того, из какого они лагеря. Я говорил это много раз, но никто не хочет верить, что после последнего конфликта найдется еще кто-то, стремящийся к тотальной войне. Но несмотря на это, я убежден, что именно таков замысел Сантанджело. Чего ради? Представления не имею.

— Над оккупированной частью Европы поднимаются черные дымы, — сказал Петрус. — Ваши самолеты засекли их. Что это, по-вашему?

— Костры, — сказал Алехандро. — Но что на них жгут?

Петрус промолчал с мрачным видом.

— Так вот оно что, — сказал Алехандро.

— Никогда еще человеческая раса не выказывала такого рвения в уничтожении себе подобных, — произнес Паулус, — никогда еще эльфы не видели битв столь кровавых. Туманы тоже сражаются, и наши умирают миллионами.

— Вначале Элий хотел только смерти людей, — сказал Петрус, — но тот, кто возжелал смерти одного, рано или поздно возжелает смерти всех. Возжелает короноваться смертью, чтобы несколько избранных воцарились над сожженной землей.

— Почему он захотел смерти людей? — спросил Хесус.

— Потому что наши туманы истощаются и он винит в этом зле людей, — ответил эльф.

— Туманы моста? — уточнил Хесус.

— Туманы нашего мира, — ответил Петрус. — Мы мир туманов. Без них нам не выжить.

— Они ваш кислород? — спросил Хесус.

Петрус озадаченно на него воззрился.

— Наш кислород? Нет-нет. Мы дышим тем же воздухом, что и вы. Но мы эльфы. Мы сообщество туманов. — Он провел рукой по лбу. — Вот эту часть мне всегда труднее всего объяснить. Всякий раз забываю про вашу привычку все разделять.

— А может так случиться, что он прав? — спросил Алехандро. — Что именно на нас лежит ответственность за ослабление ваших туманов?

Петрус, Паулус и Маркус переглянулись.

— Мы задавались этим вопросом, — сказал наконец Петрус. — Но даже если так, это не оправдывает войны. Хотя я убежден, что истинная причина в другом.

— А в чем же тогда истинная причина?

Петрус улыбнулся.

— Закат поэзии? — сказал он.

Алехандро тоже улыбнулся. То, что Петрус упомянул поэзию, делало его братом Луиса Альвареса. Время повернуло вспять, и он вновь увидел своего опекуна потягивающим вино у камина.

— Чем больше я старею, тем упорнее ищу внутренний огонь, — говорил ему тот, — и тем чаще нахожу его там, где раньше видел только красоту. Ты молод и полон энтузиазма, твой ум свеж и пылок, но внутренний огонь — это нечто прямо противоположное. Стоит ему нас покинуть, и мы впадаем в трясучку и лихорадку, а когда он вновь овладевает нами, мы превращаемся в спокойное сумрачное озеро темнее ночи и неподвижнее камня. Только тогда в наших молитвах нет лжи.

— Я никогда не молюсь, — сказал Алехандро.

— О, ты молишься, — улыбнулся Луис, — ты молишься всякий раз, когда идешь на кладбище. Люди никогда так не молятся, как в моменты, когда прислушиваются, стараясь уловить голоса своих мертвецов. Но тебе придется молиться еще больше, если ты хочешь воздать должное земле и небу, и ты обязан наделить свои молитвы милосердием поэзии. В этом внутренний огонь — и красота, идущая следом.

В полумраке подвала амароне придавало стаканам темный лаковый блеск, напомнивший Алехандро сумеречное озеро Луиса, и внезапно он отчетливо вспомнил сон, увиденный этой ночью. Он стоял в центре деревянной галереи, глядя на лесистую долину, где лежали туманы, несущие дыхание природы, веяние неуловимой трепещущей жизни. Алехандро долго смотрел на чудесный пейзаж, но мало-помалу им завладевала тревога. В тот момент, когда беспокойство перевесило радость от присутствия в этом месте, он обернулся и в темноте деревянного домика с голыми проемами без стекол заметил женщину. Он не мог разглядеть ее черты, но знал, что она молода, и ему показалось, что она ему улыбается. Тогда он проснулся. Уже много лет ему снилась эта женщина, с тех пор, как он покинул Йепес, чтобы стать военным, но на этот раз, едва проснувшись, он увидел ее лицо, ее бледность и глаза цвета ледника. Сейчас он не мог бы сказать, красива она или уродлива, он помнил только ее молодость, светлые волосы и вдумчивый взгляд. Он подумал, что она ему улыбалась, но она смотрела серьезно, и все его детство было в ее глазах, как и долины Эстремадуры, ее камни, бесплодные пустоши, отроги горы, на которой он жил, суровые зимы и фиолетовые зори.

— Говоря по-простому, — продолжил Петрус, — я думаю, что наши туманы умирают потому, что все рано или поздно умирает. Единственная надежда спасти их — это смириться с тем, что они возродятся в иной форме. Вот к этому и прилагаем все усилия мы, то есть те, кто желает верить, что поэзия вечна. Другого выхода нет. Когда все закончится, мир, каким мы его знаем, будет мертв.

— Как волнующе, — произнес Хесус, — но вы нам так и не ответили, зачем вы пришли.

— Я к тому и веду, — сказал Петрус, не обижаясь, — к тому и веду.

Он допил свой стакан и бросил удрученный взгляд на пустую бутылку. Алехандро встал, снова отправился вглубь подвала и вернулся, бормоча: любопытно, как и в первый раз.

Петрус прочел этикетку и, кажется, растрогался.

Хесус тоже наклонился поближе.

— «Нюи-сен-жорж» [Ночи святого Георгия (фр.).], — прочел он, — вино из Бургундии.

— Я часто там бывал, — сказал Петрус. — В первый раз совсем молодым.

Воспоминание доставило ему удовольствие, и он улыбнулся сам себе.

— И я вернулся туда ровно двадцать лет назад, как раз после посещения замка де Йепесов. — Он больше не улыбался. — Мы выбрали ваш форт, чтобы поместить в надежное место нашу подопечную, Марию, девушку, о которой мы уже говорили, — ту, которой повинуется снег. Но когда я прибыл, всех ваших только что убили, и я решил спрятать Марию в Бургундии.

— Вы знаете, кто их убил? — спросил Алехандро.

— Пока нет, — ответил Петрус, — но все связано. Мы выбрали вашу крепость убежищем Марии именно в свете череды совпадающих знаков. Помимо иных указующих фактов, случилось так, что, как мы узнали несколько дней назад, первый эльф, перешедший в мир людей, скорее всего, оказался в Йепесе. Больше того, у замка тот же девиз, что и у наших туманов.

— Mantendré siempre [Буду хранить всегда (исп.). (Примеч. автора.)], — сказал Алехандро.

— Это также и девиз нашего Совета, — добавил Петрус.

— А Мария, какова ее роль? — спросил Хесус.

— Мария? — повторил Петрус, удивленный вопросом. — Она объединяет наши силы.

— Она эльф? — не сдавался Хесус.

Петрус на мгновение заколебался.

— Мы не очень понимаем, что она такое, — ответил он.

Хесус порывался продолжить расспросы, но эльф поднял руку.

— А сейчас, если не возражаете, я готов изложить, чего мы ждем от этой встречи. — Он бросил взгляд на свой стакан. — Помимо этих прелестей, — добавил он. — Разумеется, довольно трудно в двух словах изложить суть войны. Но получилось так, что завтра состоится последняя битва.

Хесус прыснул.

— Таких войн больше не существует, — сказал он. — Это вам не Александр в Гавгамелах [Битва при Гавгамелах — решающее сражение между армиями Александра Македонского и персидского царя Дария III в 331 г. до н. э. В результате победы Александр стал новым повелителем Азии.] и даже не Наполеон в Ваграмах [Ваграмская битва — генеральное сражение Австро-Французской войны 1809 г. Наполеон Бонапарт разбил войска эрцгерцога Карла, тем самым завершив существование Пятой коалиции.]. Последних битв больше не бывает.

— Боюсь, что одна все-таки будет, — возразил Петрус, — и состоится она завтра, а вам отведена в ней определенная роль, если только мы сумеем навести для вас мост.

У него невольно вырвался тихий смешок. Он вдруг показался старым, но взгляд его был еще прекраснее, чем в начале рассказа: серый кремень, инкрустированный серебристыми блестками.

— Пора приветствовать нашу Даму и доверить ей продолжение истории, — сказал он.

Он встал, вместе с ним поднялись и два других эльфа, потом все трое обернулись и низко поклонились.

В полутьме позади них стояла девушка, которую генерал де Йепес уже видел в своих снах.

Темнее ночи

Неподвижнее камня

Озеро наших молитв

Книга молитв