Я прошел в туалет, весьма испуганный и тем, что видел чужой секс, и тем, насколько скучным он показался. У раковины стояла женщина — самая красивая голая женщина из всех, что я видел: нордической внешности, с короткими светлыми волосами, высокая, с идеальным телом. Она отмывалась с помощью старого полотенца и мыла. Я был покорен. Она повернулась, пренебрежительно посмотрела на меня и продолжила счищать с себя то, что на ней оставили обитатели матрасов.
Я прошел к туалетной кабинке, раздумывая, не спрыгнут ли с сиденья унитаза какие-нибудь страшные болезни, чтобы поскорее забуриться ко мне в уретру? Насколько я понял, нордическая богиня отказала мне. Или это тоже часть протокола секс-клуба? Отказывать всем, пока не найдется кто-нибудь, кто проявит достаточно дерзости и завоюет ее? Наберусь ли я такой дерзости? Нет. Во мне не было ни дерзости, ни завоевательского желания.
Когда я вышел из кабинки, ее уже не было. Я вернулся в диджейскую будку; Жак был явно раздражен.
— Ты вообще где шатаешься? — спросил он. — Начинай работать. Я ухожу.
У него играла French Kiss Лила Луиса, и я увидел, что до окончания песни осталось пятнадцать секунд. Я пробормотал: «Извините», решив умолчать о том, что никогда раньше не видел людей, которые спят друг с другом при всех, а в туалете встретил свою перемазанную спермой нордическую Дульсинею и понял, что никогда не познаю истинного счастья, потому что она пренебрегла мной. Вместо этого я взял пластинку Break 4 Love и каким-то образом сумел идеально смикшировать ее с последними четырьмя секундами French Kiss.
— Ха, — только и сказал Жак, потом удалился.
Я поставил свои хаусовые, хип-хоповые и дэнсхолловые хиты. Когда зазвучала Kiss Принса, мне даже удалось заставить танцевать около десяти человек, что можно было считать успехом. С матрасами и джакузи конкурировать было крайне тяжело.
Около четырех утра в лофте осталось всего человек десять; пришел Морис и сказал, что я могу заканчивать. Я поставил Sign O’ the Times Принса и в последний раз обошел лофт. На одном из матрасов моя нордическая богиня трахалась сразу с двумя толстыми мужиками, которые в свободное от осквернения любви всей моей жизни время, похоже, работали в какой-нибудь забегаловке. Ее глаза были закрыты. Казалось, что им всем скучно. Небольшая частичка моей души в тот момент умерла.
Я представлял, как стану ее Холденом Колфилдом, как спасу эту женщину от демонов, заставивших ее прийти на секс-вечеринку «Прикоснуться к классному» в грязном лофте поздно вечером в среду. Я хотел, чтобы мы вместе завтракали в нашей чистой и солнечной квартире, чтобы она читала Беккета, ела тосты и смотрела на меня с любовью. Но на самом деле мы не обменялись ни единым словом, сейчас она лежала под каким-то потным незнакомцем, а песня Принса уже заканчивалась.
...На одном из матрасов моя нордическая богиня трахалась сразу с двумя толстыми мужиками, которые в свободное от осквернения любви всей моей жизни время, похоже, работали в какой-нибудь забегаловке.
Подошел Морис, сказал: «Отличная работа, спасибо большое» и протянул мне пятьдесят долларов. Двадцатка с предыдущей вечеринки окупила поездку на такси, так что пятьдесят долларов стали моей чистой прибылью. Я чуть не спросил Мориса о нордической богине, но потом понял, что посетители таких вечеринок вряд ли хотят, чтобы их имена знали. Я забрал пластинки и дотолкал скейт до лифта.
Я в последний раз оглянулся на дверь, надеясь, что она распахнется и нордическая богиня в слезах бросится за мной по коридору, говоря: «Я всем сердцем чувствовала, что люблю тебя. Я не знаю, что делаю со своей жизнью — помоги мне». Но дверь осталась закрытой. Я спустился на лифте и вышел на улицу.
Выходя из здания, я услышал вдалеке грохот мусоровоза, напомнившего мне, что все мои знакомые сейчас спят.
Глава седьмая
Крестики-нолики с курицей
К осени наша квартира превратилась в хостел. Алисса, девушка Дамьена, съехала, и ее вскоре сменила его новая девушка Кристина, девятнадцатилетняя кореянка с экономического факультета Нью-Йоркского университета. Кристина прожила в темном подвале с Дамьеном около месяца, потом тоже уехала. После ее отъезда в квартиру заявился друг Дамьена Энди с парой ящиков и поселился с ним.
В октябре уехал Роберто, и его комнату занял мой друг Ли. Ли был нердом-христианином, но, в отличие от меня, он пил и не стыдился спать со своей девушкой. Мы познакомились в христианском клубе для всех возрастов в Коннектикуте, где я когда-то работал диджеем, и он отлично вписался в коллектив наших нескладных друзей-христиан благодаря очкам с толстыми линзами и любви к «Звездному пути».
Каждый вечер на тонком черном матрасе в гостиной кто-то спал. Мой приятель, приятель Ли или приятель Дамьена спал на матрасе, играл в «Супер Марио», слушал Jane’s Addiction или занимался сексом. Вскоре мы с Ли поставили замки на наши двери, потому что в квартире постоянно ночевали совершенно незнакомые люди. Кроме того, мы не полностью доверяли Энди, новому соседу Дамьена по комнате.
Энди вырос в Нью-Джерси, и несколько лет назад его выгнали из школы. Теперь он жил в городе, перебивался случайными заработками, думал о поступлении в художественную школу и тусовался с торговцами крэком. У него были кудрявые рыжие волосы, и он очень редко мылся. Однажды днем мы с Ли сидели в гостиной и играли в «Нинтендо», и тут на лестнице из подвала появился Энди. Он стоял там в одних трусах и ничего не говорил — только оглядывался, почесываясь.
— М-м-м… Эй, Энди, — сказал Ли.
— Эй.
— Что происходит? — спросил я. Он задумался.
— Я только что понял, что просидел в подвале сорок восемь часов. Подумал, что надо бы выйти погулять.
Он постоял еще, моргая, пару раз оглядел комнату, а потом, не сказав ни слова, спустился обратно по черной металлической лестнице в подвал.
— Ли, — шепнул я, отложив джойстик, — Энди стал совсем странным.
Ли ничего не ответил — он только что заново запустил «Супер Марио». Мы много играли в «Супер Марио», потому что это была единственная игра, которая шла в комплекте с «Нинтендо» (мы иногда называли ее «Ноу-френдо»). С месяц назад я вернулся домой и увидел, как Пол, Дамьен и Ли сидят на диване и смотрят «Супер Марио» по телевизору. Ли вывел игру на новый уровень: записал ее на видео, а потом все сели и стали ее смотреть, как кино. Иногда мы обсуждали, не купить ли какую-нибудь новую игру, но картриджи стоили 15 долларов, а ни у кого из нас таких лишних денег не было. Так что мы сидели на матрасе и в своей нищете снова и снова играли в «Супер Марио».
...— Жалко, что ты сумасшедший, — шепнул Пол.
Я засмеялся.
Через неделю после того, как Энди вышел из подвала, Пол (он поступил в Университет штата Нью-Йорк в Перчейзе) приехал в город и остановился со мной и Ли. Мы все снова сидели на матраце и играли в «Супер Марио». Пол внезапно встал, отключил «Нинтендо» и сказал:
— Надо устроить вечеринку с танцами.
Он подошел к магнитофону и включил кассету Jane’s Addiction. Комнату заполнил громкий лай собак — заиграла песня Been Caught Stealing.
У нас было правило: если кто-то говорит: «Надо устроить вечеринку с танцами», то танцуют все. Без исключения. Скача по гостиной под музыку, мы услышали, как Энди орет что-то из подвала. Мы не понимали ни слова, но решили еще попрыгать, потому что нам показалось забавным доводить Энди до белого каления.
Потом Энди взбежал вверх по металлическим ступенькам.
— Заткнитесь! Заткнитесь на хер! — заорал он, когда вышел в комнату. Пол выключил магнитофон.
— Сука, ненавижу это место! — заорал Энди. — Ненавижу это все! Заткнитесь! Просто заткнитесь, бл*! Идите на х*й! Мудаки!
Он повернулся и убежал обратно в подвал. В гостиной повисла тишина. Мы пораженно переглянулись.
— Ваш сосед что-то по виду не очень доволен, — сказал Пол.
— И, по-моему, не очень здоров, — сказал Ли.
— Ну что, дальше танцуем? — спросил я. — Ставим Black Flag?
Пол засмеялся.
— Не, — ответил он. — Пойдем лучше в «Беннис» и поедим бурритос.
Мы на цыпочках вышли из дома.
— Пока, Энди, — прошептал Ли, пока мы шли по коридору.
— Жалко, что ты сумасшедший, — шепнул Пол. Я засмеялся.
— Пожалуйста, не режь нас, безумец.
Купив в «Беннис» веганские буррито за 4 доллара, мы пошли в наш любимый зал игровых автоматов в китайском квартале, чтобы поиграть в крестики-нолики с курицей. Я был веганом и борцом за права животных, но просто не мог не сыграть партию в крестики-нолики с курицей в ее плексигласовой коробке с надписью «Курица выигрывает!». Игровой зал располагался в глубине китайского квартала, и я решил, что курица, играющая в крестики-нолики, скорее всего, счастливее, и за ней лучше ухаживают, чем за курами, которых ощипывают и вешают на витринах ресторанов на Пелл-стрит. За прошедшие годы мы с друзьями сыграли бесчисленное количество партий в крестики-нолики с курицей, и по какой-то причине курица всегда выигрывала.
...— Я вчера ночью пошел и купил бензина, — сказал Энди. — Собирался сжечь вас обоих во сне, ребята.
Несколько раз проиграв курице, мы пошли обратно по Мотт-стрит и Четвертой авеню и вернулись домой около одиннадцати. Дамьен сидел в кухне и курил с довольно обеспокоенным видом.
