Воспользовавшись помощью слуги, Аллегра вышла из экипажа и продолжила рассматривать особняк. Ее восхищению не было предела. Хотя дом был построен в марокканском стиле, он выглядел уютным и вполне комфортабельным. Ее подруге, подумала Аллегра, чрезвычайно повезло. Изабелла нашла не только любовь, но и такое замечательное пристанище.

Именно этого никогда не было у нее, Нет, разумеется, у нее в Лондоне имелся дом, но это было просто место, где она жила. Под словом «дом» Аллегра подразумевала не просто убежище, где можно было приклонить голову. В это понятие включалось нечто неосязаемое. Это был символ комфорта, уюта и счастья. Именно это она хотела дать своей племяннице любой ценой.

— Аллегра! Как замечательно! Ты наконец здесь! — воскликнула Изабелла Дентен, выходя из своего чудесного дома и идя навстречу подруге с распростертыми объятиями. — Как я счастлива видеть тебя!

Радостно улыбнувшись в ответ, Аллегра заторопилась навстречу темноволосой красавице. На мгновение она остановилась, окинула взглядом Изабеллу и в восхищении покачала головой:

— Дорогая, ты просто расцвела здесь!

— Это все Брант. Я и не предполагала, что могу быть такой счастливой. — Изабелла рассмеялась, увидев служанку, Аллегры. — Привет, Милли. Ты хорошо смотришь за моей подругой?

— Делаю все, что в моих силах, мисс Изабелла. Все, что могу.

Женщина так тяжело вздохнула, как будто на ее плечах лежал груз вековой усталости. Изабелла снова рассмеялась и стала отдавать распоряжения дворецкому, который тоже вышел встречать гостей:

— Тибери, помоги, пожалуйста, с багажом и проследи, чтобы Милли поселили в комнате рядом с мисс Синфорд.

Удостоверившись, что все шло хорошо, Изабелла обняла Аллегру за талию и повела ее в дом.

— Ты даже не представляешь, как важно для меня то, что ты станешь моей свидетельницей на свадьбе. Как я рада, что ты не отказалась приехать!

— Об этом нечего и говорить, — проговорила Аллегра с мягкой улыбкой на губах. Взявшись за руки, они прошли через прохладный холл и вошли в уютную, ярко освещенную гостиную. — Могу признаться честно, что я с удовольствием убежала из Лондона.

— Вот как? Но почему?

— Корделия помолвлена.

Аллегра опустилась на софу, обитую зеленым коленкором.

— Но это же замечательно!

— Она выходит замуж за графа Бледсоу.

— О Господи Боже мой!

В глазах Изабеллы промелькнул ужас, и она рухнула на софу рядом с Аллегрой.

— Именно так. — Аллегра на мгновение закрыла глаза. — Я получила ее письмо незадолго до моего отъезда из Лондона. По всей видимости, она познакомилась с племянником Артура, когда отдыхала в Италии.

— Вот это новость! И что ты собираешься делать?

Изабелла взяла руку подруги и осторожно сжала ее.

— Честно говоря, понятия не имею. — Она покачала головой. — Единственное, что я знаю, — я не должна помешать счастью Корделии.

— Ты расскажешь ей правду? — спросила Изабелла.

— Одна мысль об этом приводит меня в ужас.

— Но Корделия любит тебя. Она все поймет.

Изабелла повернула голову на звук китайского колокольчика. С улыбкой на лице она попросила служанку поставить поднос на кофейный столик, стоявший напротив дивана. С отстраненным видом Аллегра наблюдала за тем, как ее подруга наполняла бокал лимонадом. Права ли Изабелла? Она не знала.

Конечно, племянница любила ее, но Аллегра была уверена, что потеряет эту любовь, если попытается объяснить Корделии то, что с ней происходило в течение последних пятнадцати лет. Она жила во лжи, которую трудно было принять и которая стоила очень дорого. И все это оплачивали мужчины, принадлежащие к роду Марлборо. Они дарили ей драгоценности и деньги в обмен на ее общество и право разделять ее постель.

— Боюсь, Корделия не поймет меня. — Аллегра покачала головой, беря из рук Изабеллы бокал с холодным лимонадом. — Ей станет больно, и она только разозлится. Будет считать, что ее обманули. Я очень хорошо понимаю, что это означает.

— А я так не думаю. Не сказать ей правды — вот это и явится настоящим предательством. Ты все время защищала ее. — Изабелла с любовью взглянула на свою подругу. — Тебе нечего стыдиться. Корделия — разумная девочка. Она поймет, через что пришлось пройти тебе и ее матери. Только это может вызвать ее гнев, а вовсе не то, что ты так долго скрывала от нее правду.

— Возможно, ты права, но я хочу быть уверена, что у нее все получится. Я не собираюсь вовлекать Корделию в скандал. С нее хватит и того, что было раньше.

— Я понимаю тебя. Леди Бледсоу всегда отличалась крутостью нрава, — со вздохом проговорила Изабелла. — Но если лорд Бледсоу такой же легкий в общении человек, как и Артур, то он в любом случае встанет на сторону Корделии и не обратит внимания на происки своей тети.

— Возможно. — Аллегра снова на мгновение закрыла глаза. — Было бы гораздо лучше, если бы, Корделия полюбила кого-нибудь другого.

Так или иначе, но Аллегра убедила себя в том, что Корделии лучше не знать правды. Она не собиралась ни о чем рассказывать племяннице. Что поделать — теперь уже невозможно изменить себя и исправить свое прошлое. Тот образ жизни, который она вела, был куда предпочтительнее работы в борделе. Кроме того, большие деньги, которые она получала от мужчин, отчасти шли и на содержание Корделии. Именно поэтому та могла вести такой образ жизни, о каком самой Аллегре оставалось только мечтать.

Она не могла отказаться от той независимости, что основывалась на щедрости богатых и влиятельных людей, которых она выбирала себе в любовники. И эта возможность выбора тех, кого она приглашала в свою постель, придавала ей особое очарование, так высоко ценимое ее поклонниками. Это была одна из тех причин, которые заставляли мужчин искать ее расположения.

Корделия понятия не имела, чем занималась ее тетя, ей было невдомек, откуда брались те деньги, на которые она покупала все, что хотела. О своих родителях она тоже имела весьма смутные представления. Если бы Аллегра решила рассказать своей племяннице всю правду, то вполне возможно, она бы навсегда потеряла ее любовь. Аллегра понимала, что выбора у нее практически не было. Если их родство будет установлено, то неминуемо разразится грандиозный скандал. В этом можно было не сомневаться; Но скрывать правду от племянницы тоже было довольно рискованно. В конце концов тайное рано или поздно всегда становится явным. А туг может случиться настоящее потрясение основ. И Аллегра хорошо знала, к каким ужасным последствиям приведет подобное развитие событий. Корделия была не готова к злобным сплетням, инсинуациям, к откровенной лжи.

Но еще хуже, если в это дело вмешается леди Бледсоу. Тогда все это будет иметь куда более серьезные последствия, чем в прошлый раз. По спине Аллегры пробежал холодок. Ураган, поднявшийся после смерти Артура, был просто ужасен, но ей удалось выжить. Тот скандал, который мог разразиться сейчас, обещал быть еще более кошмарным.

Аллегра сделала глоток Лимонада и бросила взгляд на Изабеллу, смотревшую на нее с сочувствием.

— Мне, вероятно, стоило бы удалиться в какую-нибудь пустыню на несколько месяцев, чтобы дать возможность Корделии спокойно выйти замуж. Не хотела бы я присутствовать на этой свадьбе.

— Как замечательно! — насмешливо воскликнула Изабелла. — Просто проигнорировать проблему и надеяться, что все как-то обойдется само собой. Ты вспомни, что произошло в прошлый раз, когда ты отказалась от решительных действий.

— Как я понимаю, ты говоришь о Чарлзе.

— Именно, — кивнула Изабелла.

Подруга была права. Аллегра старалась не замечать тех знаков внимания, которые оказывал ей виконт Шафтсбери. Она считала, что он просто увлечен ею, как и многие другие мужчины. Но она ошибалась. И лишь когда он сделал ей предложение выйти за него замуж, у Аллегры открылись глаза. Он был первым и единственным мужчиной, который на это решился, и она чуть было не дала согласие. Но эта мысль недолго владела ее умом: она отказалась.

Однако, как вскоре выяснилось, отвергнуть Чарлза было не так-то просто. Конечно, она хотела той стабильности и защищенности, которую мог принести брак с ним. Но Аллегра не любила его. Впрочем, даже если бы и любила, не могла пожертвовать ради этого брака своей независимостью. До Чарлза она всегда расставалась с любовниками по-хорошему. Со многими из них она и сейчас находилась в дружеских отношениях. Но положить конец ее отношениям с Чарлзом не удалось без скандала. О ней стали распускать всякие слухи, и хуже всего было то, что он перебежал в стан ее врагов. Ей было очень больно потерять ту дружбу, которую она так высоко ценила. Аллегра встретила внимательный взгляд своей подруги и вздохнула:

— Ты права. У меня нет выбора. Я должна рассказать Корделии правду. Хотя и не знаю, как лучше это сделать.

— Мы с тобой вместе разработаем план действий. — Изабелла похлопала ее по руке. — А сейчас надо немного отдохнуть. Ты выглядишь усталой. Думаю, твое путешествие было не из приятных, так как тебя постоянно одолевали мысли о Корделии.

— Неужели я так плохо выгляжу?

Аллегра с некоторой тревогой посмотрела на Изабеллу.

— Успокойся, ты прелестна. Сегодня вечером мы ужинаем во дворце султана. Мулей Хасан дает прием в честь Бранта и меня. Это большая честь.

— О, дорогая, я, кажется, не готова к такой пышной церемонии.

— Но ты непременно должна пойти. Из дам будут присутствовать только жены офицеров и атташе. Они будут игнорировать меня, если я не буду им представлена. Женившись на мне, Брант бросит вызов всем этим снобам. — Изабелла презрительно фыркнула. — Я умру от скуки, если ты не пойдешь с нами.

Увидев решимость на лице подруги, Аллегра рассмеялась. Белл обладала удивительной способностью заставлять людей делать то, что она хотела, но сейчас в ее голосе послышались грустные нотки. Это напомнило Аллегре о том, что круг людей, в который вхожа ее подруга, был очень узким. Даже после того как она выйдет замуж, ей предстояло приложить немало усилий, чтобы занять достойное положение в свете и быть принятой в высших кругах.

— Раз это так много значит для тебя, я пойду.

— Замечательно! — воскликнула Белл и наклонилась вперед, чтобы обнять Аллегру. — Кто знает, может быть, сегодня ты познакомишься с каким-нибудь красивым шейхом, который потеряет голову от любви и утащит тебя в свой шатер в пустыне.

— Господи Боже, что у тебя за мысли! — Аллегра покачала головой, а ее сердце подпрыгнуло в груди, так как она сразу вспомнила о черном шейхе, которого встретила на вокзале. — Ты же знаешь, что я не склонна подчиняться мужчинам, любящим командовать.

— Я понимаю тебя, но, возможно, тебе со временем это понравится, — Изабелла поднялась с дивана и жестом пригласила Аллегру следовать за ней. — Идем. Хочу показать тебе твою комнату.

Идя за подругой, Аллегра все время думала о черном бедуине. Ей казалось, что этот мужчина был опасен, но в то же время в нем было что-то такое, что заставляло ее постоянно вспоминать незнакомца. Может быть, и он сегодня будет на приеме у султана.

Аллегру огорчал ход собственных мыслей. Почему, черт возьми, она то и дело возвращалась в мыслях к этому человеку? Она не хотела, чтобы се завоевывали, а для того мужчины подчинять себе было стилем жизни. Он брал то, что хотел. Аллегра боялась, что он закабалит и ее волю.

Такая перспектива пугала и завораживала ее одновременно. Правда, о своем страхе Аллегра старалась не думать.

Она молила Бога, чтобы сегодня вечером не встретить своего черного шейха. Но ее тихий внутренний голосок молил о противоположном.


Глава 2


Стоя в тени декоративной пальмы, Шахин со сдержанным интересом изучал комнату и гостей. Стены гостиной султана были покрыты мозаикой из драгоценных камней, большая часть мебели инкрустирована золотом. Хотя он знал, что все это богатство накапливалось столетиями, ему трудно было игнорировать тот факт, что одного камня из мозаики хватило бы на то, чтобы кормить одно из бедных племен бедуинов месяцами.

Богатство и роскошь дворца являли собой резкий контраст с той простой жизнью, которую вел Шахин. Почти целый год он жил в скромном шатре. Хотя его племя было довольно богатым, но и им порой случалось испытывать нужду. Так что даже небольшая часть богатств дворца могла бы им облегчить трудности жизни.

Хотя султан был очень богатым человеком, его вкусы отличались простотой. Он мог быть щедрым к тем своим людям, которые испытывали нужду. Если Мулей Хасан и допускал излишества, то это можно было назвать своеобразной данью социальным условностям Британской империи. Именно этим объяснялось обилие ярко-красных военных мундиров и вечерних платьев в гостиной сегодняшним вечером.

Султан был бы польщен, если бы ему сказали, что его сегодняшний прием ничем не отличается от лондонских раутов. На Шахина нахлынули воспоминания. Он редко думал теперь об Англии, но когда случалось ее вспоминать, старые раны сразу же давали о себе знать. Он попытался избавиться от неприятных дум, отодвинув их в самый дальний уголок своей памяти. Прошло уже больше пятнадцати лет с тех пор, как он покинул Лондон, и у него не было причин возвращаться туда. Берберы — его народ, и его дом здесь.

Шахин обвел гостиную взглядом, ища Хакима. Юноша настаивал на том, чтобы они побывали на приеме, устроенном в честь майора Хастингса и его невесты. Шахин дал согласие прийти на этот прием, потому что знал, что его юный подопечный получит от этого удовольствие. Это будет отличной репетицией для наследника одного из самых больших племен в Марокко. Когда Хаким займет место своего отца, шейха Махмуда, ему потребуются умения и навыки светского общения, которые приобретались именно на таких приемах.

Вскоре он увидел и самого Хакима, который в эту минуту беседовал с майором Хастингсом и французским послом. Хастингс был еще одной причиной, заставившей Шахина прийти сегодня во дворец к султану. Он должен был выказать уважение к британскому офицеру. Этот человек стал важным союзником Шахина в переговорах между различными племенами бедуинов. Он должен был помочь заключить ряд важных соглашений.

Благодаря Хастингсу французское и испанское правительства проявили интерес к объединению всех бедуинов под единой властью султана и способствовали этому. Более того, вмешательство Хастингса помогло самому Шахину остаться в тени, что делало переговоры и заключения договоров более безопасным предприятием. Он так долго жил среди берберов, что бедуины, как и он сам, забыли, что по происхождению он все-таки оставался британцем. Если бы всплыл вопрос о его национальности, это поставило бы под удар всю проделанную им тяжелую работу.

Сложив руки на груди, он продолжал обозревать гостиную. Здесь, во дворце, Хакиму ничто не угрожало, но бдительность и осторожность уже давно стали второй натурой Шахина. Этому он научился у берберов. Он знал, что при необходимости юноша мог защитить себя сам, но долг для Шахина был превыше всего, и он должен был его исполнять. Услышав смех слева от себя, Шахин обернулся. И почтительно поклонился султану:

— Добрый вечер, ваше превосходительство.

— Ты смотришь за сыном шейха Махмуда, как беспокойная мамаша.

— Я должен охранять его будущее, сэр. Когда этот юноша повзрослеет, он будет вашим преданным союзником, как и его отец.

— Это правда. Ты тоже моя поддержка и опора, Шахин. — Султан положил ему руку на плечо. — Только благодаря твоему изворотливому уму мы смогли заключить столько договоров за прошедшие два года.

— То, что вы так думаете, честь для меня. — Шахин снова почтительно поклонился. — Единственное, чего я хочу, так это процветания для всех племен.

— Я был бы счастлив, будь у меня побольше таких людей, как ты и шейх Махмуд, мой друг. Тогда бы я чувствовал большую уверенность в том, что хрупкий мир, который нам удалось восстановить, не могли бы нарушить люди, гоняющиеся за богатством и властью.

Это последнее замечание султана относилось к шейху Нассару. Шахин слегка поморщился. Нассар был одной из тех причин, которые заставляли племена объединяться. Его страсть к власти превосходила лишь его нечистоплотность. Если Нассар хотел что-то получить, он просто брал это, пользуясь силой или хитростью. Теперь этот интриган жаждал добыть себе тот титул, который по праву принадлежал Хакиму. Но этого титула Нассар не заслуживал, и Шахин был готов пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы он никогда ему не достался. Продолжая стоять около Шахина, султан вздохнул. Он выглядел удовлетворенным.

— Как я вижу, невеста майора Хастингса привела с собой только что приехавшую в Марракеш даму.

Шахин проследил за взглядом султана. Увидев знакомое лицо, он почувствовал, что у него перехватило дыхание. Точно такие же чувства овладели им сегодня на железнодорожной станции. Ему тогда не понравилась собственная реакция. Сейчас же он не знал, что и подумать.

Его глаза сузились, когда он увидел, что Хакину представили незнакомку. В ее темно-рыжих волосах играли отблески света множества зажженных свечей. Сейчас он мог видеть только ее профиль, но ему нетрудно было представить ее зеленые, придававшие ей экзотический вид глаза со слегка приподнятыми уголками. У нее был маленький рот с пухлыми губами. Казалось, он создан для поцелуев. Подумав об этом, Шахин почувствовал, как напряглось его тело. Ему не хотелось признавать этого, но он сразу же ощутил в себе желание целовать эти губы с утра до вечера. Хаким что-то сказал ей, и она улыбнулась в ответ. Непонятно почему Шахин вдруг почувствовал раздражение. Сейчас в этой женщине не было и следа той слабости и испуга, которые она обнаружила сегодня утром на вокзале. Теперь это была уверенная в себе, грациозная сирена. Мужчины слетались к ней, как моряки, услышавшие зов Цирцеи.

Он боролся с собой, чтобы не поддаваться ее чарам, но на гостье был такой наряд, который не позволял ему оставаться равнодушным. Роскошное зелено-голубое шелковое платье подчеркивало великолепие ее фигуры, изящную линию шеи и плеч. Как и сегодня утром, он обратил внимание на то, что у нее была очень красивая грудь. Нетрудно было представить себе, как бы она выглядела обнаженной. Перед его глазами сразу возникла эта пленительная картина, и он почувствовал легкое напряжение между ног. Краем глаза он заметил, что султан с интересом наблюдал за ним.

— Она просто очаровательна, — проговорил Шахин, кивнув.

— Только и всего? — Мулей Хасан бросил на него насмешливый взгляд. — Это, друг мой, Аллегра Синфорд. За одну ночь с ней мужчины готовы рисковать своими головами и состояниями. Она умеет доставить удовольствие.

— Она куртизанка?

Напряжение в его теле усилилось, и он стал внимательнее рассматривать Аллегру.

— Но не простая, друг мой. Эта женщина настолько искусна в умении доставлять удовольствие, что она сама выбирает мужчин. Они тянутся к ней, как дети к конфетам.

— Остается возблагодарить судьбу, что я уже вырос.

Шахин проговорил это и почувствовал горечь на губах. Когда он был еще совсем юным, его соблазнила такая же женщина, как эта сирена.

— Ты разочаровываешь меня, Шахин. — Мулей Хасан нахмурился. — Я думал, что ты сочтешь ее по крайней мере волнующей и притягательной.