— Я не была в беде, — возразила Нора.

— А мне показалось...

— Думаешь, мне было легко флиртовать со всеми подряд? — Нора вырвала руку и ткнула Майка указательным пальцем в грудь. — Думаешь, легко показывать, как мне интересны двигатели, которые чинит Адам Маршалл? С раскрытым ртом в пятый раз слушать о путешествии Дейва Эдвардса на плоту? — Нора тяжело вздохнула. — Я уже со счета сбилась, сколько раз мэр репетировал передо мной свою праздничную речь.

— Да, звучит малопривлекательно.

— Ты себе представить не можешь!

— Так зачем тебе это понадобилось?

Нора отвернулась и посмотрела на освещенные окна.

— Затем, что мне двадцать восемь лет, а сегодня выходит замуж ребенок, которому я когда-то заменяла няньку.

— И из этого следует...

С гримасой отвращения Нора вновь повернулась к Майку:

— Из этого следует, что мне светит судьба старой девы, если я не произведу радикальных перемен.

— Ты с ума сошла?

Майк пронзительно посмотрел на Нору. Каждая ее кудрявая прядка лежала идеально, голубые глаза блестели в тусклом свете фонарей, а медовые волосы отливали золотом.

— Сошла с ума? Вполне возможно. — Нора глубоко вздохнула. — Нет, еще хуже, я — последняя из могикан. Динозавр. Как еще называют... вымирающих?

— Да о чем ты, черт тебя побери?

— Я девственница.

— Девственница?

Вот теперь ей вполне удалось завладеть его вниманием. Он инстинктивно отшатнулся, как будто стремясь сохранить безопасную дистанцию.

— Повтори погромче, по-моему, тс господа не все расслышали. — Нора горько рассмеялась. Она внимательно изучала лицо Майка. — А, вот и «взгляд». Понятно, в эти игры не играем, для всех вас девственница — что солнечный свет для вампира. — Она повернулась к Майку спиной и вновь побрела в сторону стоянки, не умолкая, однако, ни на секунду: — Это так по-мужски. Скажи при мужчине это слово, и он шарахнется как от отравленной пули.

— Я не шарахаюсь.

— Ха!

Майк двинулся за ней, нагнал ее, взял за плечо и развернул к себе. Другой рукой он сжал в кулаке прядь волос, изо всех сил пытаясь сосредоточиться. Ох, как же это непросто. Ему и в голову не приходило, что где-то существуют девственницы старше двадцати лет.

— Нора, ты выбила у меня почву из-под ног.

— Да, — мрачно согласилась она, вдохнула воздуха, напоенного ароматом жасмина, и подняла глаза. — Короче. Я искала кого-нибудь, кто смог бы помочь мне... в моем положении.

— Билл?.. И ты выбрала именно Билла? — произнес с изумлением Майк.

Пропустив этот вопрос мимо ушей, Нора поинтересовалась:

— Я неплохо выгляжу, да?

Майк внимательно осмотрел ее фигуру, прежде чем вновь взглянуть ей в глаза.

— Конечно, да.

— Я неглупа.

— Я всегда так думал, и только несколько минут назад...

Нора ответила ему напряженной улыбкой:

— Следовательно, мне должно быть не слишком трудно избавиться от моей... проблемы, верно?

Вот в этом он не был уверен. Что до него самого, он не стал бы связываться с девственницей. Для таких девушек секс имеет большее значение, чем полагается. Сразу начнутся выбеленные заборы, семейные ужины, дети... Он мысленно хлопнул дверью, отрезая дальнейший путь воображению. Ни при каких обстоятельствах он не станет связываться со всем этим. Нора — очень хорошая женщина, Бог свидетель, ни одна женщина из тех, кого Майк знал, не была бы столь красива в этом коротком черном платье. Но он — не ее мужчина.

И ничей.

— Нора...

— Ты сказал, что поможешь.

Паника тут же явила ему свой уродливый лик.

— Я обещал помочь, а не...

Очень долго он всматривался в лицо Норы.

А она не слушала, она шагнула к нему, вцепилась в лацканы его пиджака и приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть ему прямо в глаза.

— А я не хочу быть старой девой, не хочу возиться с многочисленными кошками. Мне нужна семья, дети. Мне...

Даже при скудном свете Майк видел бледное лицо Норы и ее округлившиеся глаза.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Нора только шумно вздохнула, выпустила пиджак Майка и прижала пальцы к губам.

— Вот от этого я более чем далека.

Внутри у нее медленно переворачивалось что-то тяжелое, и она сделала глубокий вдох, стремясь обрести равновесие. Дыши глубже, приказывала она себе и отчаянно старалась следовать приказу. У нее кружилась голова, ее поташнивало, как будто качало в утлой лодке в штормовую погоду. Каждой клеточкой тела она ощущала свой провал.

— Эх, ты...

— Наверное, будет лучше, если я отвезу тебя домой.

— Да, мысль неплохая.

Горячая ладонь Майка коснулась ее локтя, и ее тут же пробрала дрожь. Она подставила лицо бризу, сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь не обращать внимания на тошноту. Не обращать внимания, не обращать...

— Господи...

Она отпрянула от Майка и склонилась над кустами. Теперь ей было плохо, ее немилосердно трясло, голова мчалась куда-то с бешеной скоростью, унося в бездны, через которые она по доброй воле прошла в эту великолепную ночь.

Ее флирт оказался мерзким и бесстыдным. Биллу Хаммонду — Биллу Хаммонду, и никому иному — она позволила поцеловать себя. И в довершение всего вывернулась наизнанку перед Майком Феллоном. Ну да, да, все прошло так, как и должно было пройти, можно обзаводиться первой кошкой.

Предполагавшаяся ночь страсти обернулась грозным предупреждением.

Постепенно рвотные спазмы ослабевали. Нора почувствовала на лбу сухое, прохладное прикосновение Майка, услышала его ласковый, успокаивающий шепот. Пусть ей неимоверно стыдно, все равно она рада, что он с ней. Худо, когда тебя рвет на глазах у мужчины, еще хуже — блевать в полном одиночестве.

Выпрямившись, она сделала глубокий вдох и вдруг поняла, что туман в голове улетучился. Правда, на смену пришли тяжелые удары барабана, но теперь она, по крайней мере, все ясно видела и была в состоянии думать.

Майк протянул ей платок, она взяла и слабо улыбнулась.

— Спасибо, не думала, что у кого-то еще бывают платки.

Майк пожал плечами.

— Разве что у какого-нибудь отставшего от жизни парня.

Причем настолько великодушного, что не напомнил ей о ее позоре.

— Итак, — произнес он, — ты не раздумала ехать домой?

— Нет, спасибо тебе.

На протяжении короткого пути к дому Норы Майк изучал ее. Было понятно, что теперь, когда алкоголь в основном покинул ее организм, она начинала сожалеть о том, что вообще завела речь о «проблеме девственности». Если быть откровенным, он и сам предпочел бы забыть об этом. Он что-то слишком много думал о Норе, когда увидел ее не в джинсах, а в чем-то совсем необычном.

Наваждение.

Слишком сильно сжимая рулевое колесо, Майк приказал себе сосредоточить внимание на дороге. И не думать о выпуклостях грудей, которые так подчеркивает платье с глубоким вырезом. И, между прочим, выбросить из головы воспоминание о линиях ее ног. Держаться на безопасном расстоянии, немедленно забыть изгиб ее спины, мягкий блеск волос...

Наваждение.

Он свернул на ее улицу и поехал к центру квартала, едва замечая аккуратные, словно сошедшие с картинки, газоны и домики. У ее дома он затормозил, выключил двигатель и повернулся к ней.

Проклятье, даже в темноте она так хороша, что о душевном покое не может быть и речи.

— Спасибо, — повторила она, тоже повернув голову.

— Хочешь, я пригоню твою машину?

— Не надо. — Нора открыла дверцу и выбралась наружу. — Завтра я пройдусь до кондитерской пешком, а машину заберу вечером.

Майк вышел за ней и двинулся к дому, держась в двух шагах позади нее. Уезжая, Нора оставила свет, и теперь лампа над крыльцом создавала впечатление, что крыльцо нарезано на несколько светлых долек. Майк успел заметить ряд висячих цветочных горшков.

Его вдруг разобрало любопытство: как же выглядит этот дом изнутри? Впрочем, он вряд ли когда-нибудь это выяснит. Норе ведь нужны любовь, семья, дети...

А этого довольно, чтобы держаться от нее на расстоянии.

Она открыла дверь, и свет изнутри упал на крыльцо, образуя дорожку, словно приглашающую войти.

— Я сварю себе крепкий кофе, — обернулась к нему Нора. — Хочешь?

Отказывайся! — завопил мозг. Эта последняя разумная мысль настойчиво прокладывала себе путь, но Майк (по какой-то неведомой причине) отогнал ее.

— Да. Конечно.

Он вошел в дом, и Нора закрыла за ним дверь. Едва дверь захлопнулась, как Майк почувствовал себя в ловушке. Он тут же заглушил это ощущение.

Нора прошла через небольшую прихожую и щелкнула выключателем. Майк моргнул: яркий свет отразился от солнечно-желтых стен кухни, в эркере с окном стоял белый стол с тумбами, вокруг него — четыре массивных стула. На подоконниках — горшки с растениями.

Нора в одних чулках скользила по кухне. Майк не сводил с нее глаз: легкость, изящество, ни одного лишнего движения. Сразу видно женщину, которая много времени проводит в кухне. Здесь она выглядит куда более естественно, чем на свадебном торжестве.

Значит, кое-что общее у них все-таки есть.

Нора поставила кофейник на плиту и повернулась к Майку:

— Мне нужно освежиться. Присядь пока, я вернусь через минуту.

Когда она вышла, Майк огляделся. Белый стол, стулья, сверкающие белизной подоконники и темнота за окном. Уютная обстановка, ничего не скажешь. И что ему теперь делать? Эмили осталась дома с няней, а для него завтрашний день начнется рано. И все же почему-то он чувствовал, что ему не хочется уходить. Пожалуй, он останется для того, чтобы убедиться, что с Норой все в порядке.

Ему самому в это верилось с трудом.

— Прости, что из-за меня тебе пришлось уехать оттуда, — крикнула Нора из соседней комнаты.

— Ничего страшного, — отозвался Майк, — я не самый светский человек.

— А, ну да.

Он усмехнулся про себя и присел к столу.

Через несколько минут Нора впорхнула в кухню. Теперь на ней были джинсовые шорты и темно-синяя футболка, обтягивавшая тело и производившая тот же обжигающий эффект, что и черное вечернее платье. У нее длинные, стройные, слегка загорелые ноги, на левом мизинце — серебряное колечко, ногти на ногах покрыты бледно-розовым лаком.

Майк чувствовал, что с каждой минутой увязает все глубже.

Кофейник на плите зашипел, как старуха, утихомиривающая молодежь. Нора достала из шкафа две толстые кружки и наполнила их.

— Ты ведь пьешь черный кофе?

Майк изогнул бровь.

— Ты умеешь удивить.

Нора улыбнулась, присела напротив Майка и провела ладонью по рассыпавшимся волосам.

— Если серьезно относишься к своему делу, то, естественно, помнишь вкусы своих клиентов. — Она отхлебнула кофе и прикрыла глаза. — Давай проверим. Ты любишь булочки с корицей, Эмили нравится мое шоколадное печенье. Вы заходите каждую среду после обеда, когда ты забираешь Эмили из школы.

Майк колебался: восхищаться ему или злиться на то, что он стал привычной бытовой деталью и хозяйка кондитерской сверяет по нему часы? Когда же это случилось?

— Вот так, — закончила Нора, и Майк встрепенулся: сегодня он убедился, что, когда она говорит, нужно быть настороже. — Сегодня ты увидел меня с худшей стороны.

Он сжал ручку своей кружки.

— Нора, — начал он, — давай лучше забудем все, что произошло, и...

— Нет.

— Что?

— Ты слышал. — Нора откинулась на спинку стула, и ее улыбка прожгла Майка насквозь. — Ты обещал помочь мне, и я заставлю тебя сдержать обещание.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Майк поерзал на стуле. Итак, ситуация ему ясна, и, следовательно, теперь он будет еще осторожнее. Никакие силы не заставят его вступить в связь с девственницей, которая жаждет секса. Эта дорога ведет в... В общем, туда, куда ему совсем не хочется.

Майк начал издалека:

— Давай уточним, какого рода «помощь» имеется в виду.

Он намеренно не смотрел на нее, в ласковые и зовущие глаза Норы, на ее тело, которое до нынешнего вечера она умудрялась прятать.

Ее смех наполнил тихий дом и заворожил Майка.

— Господи, Майк, расслабься. — Нора снова глотнула кофе. — Ты выглядишь так, будто тебе прочитали приговор, поставили к стенке и предлагают произнести последнее слово.

— Неправда.

Неужели он настолько не умеет скрывать свои чувства?

— Правда.

Нора тряхнула головой, и Майк в первый раз заметил, сколько оттенков у ее волос. Она заговорила. Опять.

— Я не сказала, что для этого дела мне нужен конкретно ты.

Никаких сомнений в том, что ее голос прозвучал испуганно. А Майк, в свою очередь, почувствовал себя оскорбленным.

— Что ж, это хорошо.

Нора поднялась и положила себе в тарелку только что испеченных крекеров. Она поставила тарелку перед Майком, взяла один крекер и снова села.

Майк взглянул на крекеры: с шоколадом, с арахисовым маслом, с арахисом в сахаре. Если бы он искал жену... чего на самом деле нет и в помине... он и тогда бы не выбрал Нору: жениться на женщине, которая даст такую выпечку, — значит в скором времени весить фунтов эдак пятьсот.

— Я имела в виду, что весь город знает: тебя женщины не интересуют.

Майк застыл от изумления.

— То есть?

Нора вновь рассмеялась.

— Извини, я неудачно выразилась. Я имела в виду, что ты не заинтересован в длительных отношениях с женщинами. С тех пор как Викки уехала, у тебя на лбу написано: «Не приближаться».

Внутри у Майка похолодело. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не искрошить печенье, которое он уже взял с тарелки. Нет, он не позволит втянуть себя в разговор о бывшей жене. С кем бы то ни было.

Очевидно, Нора прочитала эту решимость на его лице.

Нора закашляла, стараясь скрыть смущение и вновь отпила кофе. Затем сжала кружку между ладонями и подняла глаза:

— Прости.

— Ничего.

— Я вижу, что задела тебя. Честное слово, я не хотела говорить про В.

Майку очень хотелось, чтобы руки у него перестали дрожать, чтобы мышцы расслабились, а кристально ясное выражение лица сменилось каким-нибудь другим, трудночитаемым.

— Ничего, я сказал: Викки осталась в прошлом.

Майк никогда не отрицал, что с тех пор, как два года назад Викки собрала вещички и навострила лыжи, общественная жизнь потеряла для него привлекательность. Ему больше нравилось жить на ранчо — там предмет его заботы составляли лишь животные, цены на апельсины и погода. И, конечно, Эмили. При мысли о дочери он слегка вздрогнул. Ей пять лет. Единственное достижение их с Викки совместной жизни.

Он понимал, что женщине может надоесть жизнь в браке, жизнь на ранчо... с ним, но он не мог постичь, как женщина может оставить собственную дочь и уйти, не оглянувшись. Однако правда и то, что Викки не хотела детей, и, уходя, открыто объявила, что он вправе оформить единоличное опекунство.

Все получилось как нельзя лучше, насколько Майк мог судить. Когда-нибудь ему придется искать слова, чтобы объяснить Эмили, почему мать ее оставила, но, пока этот день не пришел, они с Эмили заодно, и он будет защищать малышку всеми возможными средствами; и если для этого потребуется держаться подальше от женщин, пока Эмили не стукнет восемнадцать, — что ж, цена ему подходит. Он не хочет, чтобы дамы сменяли друг друга на глазах у девочки, пусть она будет избавлена от неожиданностей. От опасностей. От главной опасности — привязаться к очередной папиной подружке и пережить потрясение, когда та исчезнет...

Нет. Он готов прослыть отшельником, но этого не допустит.

Все так. Но, если он не ищет связей, это еще не означает, что он умер.

— Угу. Если она осталась в прошлом, почему же ты застыл при одном упоминании ее имени?

Нора смотрела ему в глаза долго и серьезно. Майк почти слышал, как тикают часы, отсчитывая секунды. Мелькнула мысль: почему он раньше не замечал, сколько оттенков голубого цвета в ее глазах?

Внимание! — скомандовал он себе.

— Мне неприятно, когда мне напоминают, вот и все, — ответил он.

Нора рассеянно повернула на столе чашку.

— Тебе не кажется, что Эмили — достаточно серьезное напоминание?

— Это другое. Эмили — это... Эмили.

Нора задумчиво кивнула.

— Она — чудо.

Майк немного расслабился.

— Да, это так.

Прошла секунда, другая, третья... Они не сводили глаз друг с друга. К окну приникла тьма, молчание окружило двоих, сидевших напротив друг друга в теплой уютной кухне, где возникла некая... интимность.

— В общем, так, — произнесла Нора громче, чем нужно, поскольку очень старалась выбросить из головы слово «интимность». — Раз ты не намерен жениться, значит, ты — безопасный вариант.

Майк криво усмехнулся.

— Любой мужчина рад был бы это услышать.

— Во всяком случае, можешь быть спокоен, ты — не объект охоты.

— И подошел бы любой мужчина в этом городе...

Нора проигнорировала его подчеркнуто обиженный тон.

— Видишь ли, у девочки далеко идущие планы. Вопрос не только в том, чтобы расстаться с девственностью, вопрос в том, чтобы отыскать мистера Что Надо.

— В Тесоро?

Нора помрачнела.

— Честно говоря, выбор у меня ограничен, но я не сомневаюсь, что справлюсь с задачей. Я знаю местных жителей, в отличие от больших городов, и я не из тех женщин, которые запросто входят в бар и цепляют незнакомого мужчину. Это было бы... вульгарно. — Она вздохнула и взяла в руки кофе. — Моя мама читает брачные объявления в газетах и уверяет, что в Монтерее есть очень много симпатичных мужчин.

— Ты — и брачные объявления?

Изумление Майка было столь неподдельным, что Норе стало чуточку легче. Она улыбнулась.

— Спасибо. Правда, моя мама гораздо сильнее горит желанием найти для меня подходящего человека, чем я сама. Ей очень хочется заполучить новых внуков.

— У тебя есть сестры, — напомнил Майк.

— Фрэнни и Дженни уже свое дело сделали, задержка за мной. — На лице Норы мелькнула гримаса неудовольствия. Она скрестила на груди руки и положила босые ноги на ближайший стул. — Эта пресловутая девственность стала уже преградой, а не залогом.

— Ты могла бы держать эту штуку в тайне.

— Я об этом думала, — смущенно потупившись, призналась Нора, — но в этом нет смысла. Похоже, у парней есть особый радар на этот предмет — они безошибочно вычисляют девственниц и обходят их за версту.

Она взглянула на Майка.

— Мысль ясна.

— Так что, раз уж ты нарушил мой план и в долгу передо мной...

— План, нечего сказать...

Нора повысила голос, не давая ему говорить:

— А поскольку ты лично в игре не участвуешь, то будет справедливо, если ты поможешь мне найти «того».

— Значит, я отныне — сват?

— Не охотник же!

— По-моему, такая роль не соответствует кодексу мужской чести.

И опять улыбка Норы наполнила его теплом.

— Я ничего никому не скажу, если не скажешь ты.

— Можешь не сомневаться, — твердо пообещал Майк, — я тоже ничего не скажу.

— Отлично. Теперь мы вдвоем отыщем нужного кандидата.

Как все это произошло, Майк не имел представления, он всего лишь хотел действовать правильно, хотел помочь Норе выбраться из трудного положения и оказался в ситуации, в сравнении с которой дуэт Норы и Билла Хаммонда может показаться идиллией.

— Значит, по рукам?

Нора протянула руку над столом.

Майк подумал о последней попытке выбраться, но, взглянув в ее голубые глаза, понял, что для него все потеряно. Он стиснул ей руку, быстро выпустил, не обращая внимания на охватившую его теплую волну, и прошептал:

— По рукам.

Но теплота осталась, и у Майка появилось чувство, что он еще очень долго будет жалеть об этой сделке.


— Так что у тебя было с Биллом?

Нора сидела у прилавка, прижимая плечом к уху телефонную трубку. Был ранний вечер следующего дня, и торговля шла вяло — после полудня у нее побывало не больше пары покупателей.