Голос Ло Бинхэ раздался ещё ближе, но на сей раз в нём не было прежней напускной мягкости — вместо неё звучала лишь неприкрытая насмешка:

— Боюсь, что шишу Лю нынче слишком занят своим любимым делом, чтобы явиться на зов учителя. Если у учителя есть какие-то распоряжения, почему бы не препоручить их этому ученику?

«Да разве бы я осмелился?!»

Шэнь Цинцю понял, что, скорее всего, Ло Бинхэ нашёл какой-то способ задержать Лю Цингэ, а значит, рассчитывать на помощь с его стороны не стоит. Он немедленно перенёс всю имеющуюся духовную энергию в ноги, надеясь тем самым выйти на спринтерскую скорость.

Однако при этом он напрочь позабыл об одном обстоятельстве — а именно о разбушевавшемся в крови яде!

Как бы то ни было, теперь уже было слишком поздно: вся кровь в сосудах Шэнь Цинцю внезапно сгустилась, а тело сделалось тяжёлым.

В то же мгновение Ло Бинхэ схватил его за горло и с силой впечатал спиной в холодную каменную стену, отчего позвоночник взорвался болью, а голова наполнилась звоном.

Ло Бинхэ оказался чересчур близко.

Одной рукой он прижимал Шэнь Цинцю к стене. От удара затылком о камень перед глазами всё поплыло, и ему потребовалось немало времени, чтобы вновь сфокусировать зрение.

Улицу заливал лунный свет, превращая очертания фигуры Ло Бинхэ в несравненной красоты изваяние изо льда и нефрита.

Склонившись к Шэнь Цинцю, он медленно прошептал ему на ухо:

— После стольких лет разлуки вместо того, чтобы насладиться встречей на золотом ветру и яшмовой росе [После стольких лет разлуки насладиться встречей на золотом ветру и яшмовой росе 多年未见， 金风玉露一相逢 (Duōnián wèi jiàn, jīn fēng yù lù yī xiāngféng) — строфа, отсылающая к стихотворению в жанре «цы» 词 (cí) «Сорочий мост бессмертных» 鹊桥仙 (Quèqiáo xiān). Выражение «золотой ветер и яшмовая роса» 金风玉露 (jīn fēng yù lù) образно означает «прекрасный осенний пейзаж», так что тут, учитывая значение имени Шэнь Цинцю, возможно, присутствует игра слов.], учитель то и дело зовёт других людей. Этот ученик слегка огорчён.

Пусть в каждом его слове звучала неутолимая печаль, губы изогнулись в улыбке, а в глазах горела неприкрытая ярость. В такой момент кто угодно уличил бы его во лжи!

Горло Шэнь Цинцю будто стиснул железный обруч — кадык перекатывался с трудом, ему даже дышать стоило неимоверных усилий, а уж о том, чтобы ответить, и речи не шло.

Он всё ещё мог кое-как сложить пальцы в управляющую мечом печать, но учитывая, что поток его духовной энергии практически остановился из-за действия яда, толку от этого было бы немного: Сюя не отозвался бы даже на самую совершенную из печатей.

Тем временем пальцы Ло Бинхэ медленно сжимались, всё сильнее сдавливая горло.

И тут перед взором Шэнь Цинцю вспыхнуло гигантское диалоговое окно.

Оно совершенно не походило на то, с чем ему доводилось общаться в этом мире раньше, — предыдущие выглядели как окна Windows XP с сообщением об ошибке, однако оформление этого окна было куда более неброским, элегантным и содержательным… «К вопросу о содержании — именно на нём сейчас следует сконцентрироваться!» — всплыло в мутящемся разуме Шэнь Цинцю. Это было системное уведомление:

...

【Желаете принять дружеское напоминание Системы, чтобы разрешить небольшую проблему, с которой вы столкнулись?】

«И это ты называешь “небольшой проблемой”?! — поразился Шэнь Цинцю и из последних сил завопил про себя: — Тут есть “Облегчённый режим”? Скорее давай его сюда!»

...

【Полномочия активированы. Желаете задействовать ключевой артефакт для выживания?】

Шэнь Цинцю уже задохнулся до такой степени, что в глазах позеленело. «У тебя ещё есть какой-то ключевой артефакт? Сколько баллов притворства он стоит, а ну говори!»

...

【Артефакт уже имеется в вашем инвентаре. Желаете использовать объект «поддельная нефритовая подвеска Гуаньинь», чтобы снять 100 пунктов гнева Ло Бинхэ?】

«Разрази меня гром! Это же единственная вещь, оставшаяся Ло Бинхэ от его приёмной матушки!» — осенило Шэнь Цинцю.

Едва прибыв в этот мир, он получил артефакт высочайшего класса — как он мог о нём забыть? Да он попрошайничал, пряча золотую миску с рисом за пазухой! Система, наконец и от твоих уведомлений есть хоть какой-то прок!

«Да-да-да!» — мысленно выкрикнул Шэнь Цинцю — казалось, его кадык вот-вот расколется на две половинки.

...

【Дружеское напоминание: ключевой артефакт может быть использован лишь единожды и способен снять максимум 5 000 пунктов гнева Ло Бинхэ.】

Шэнь Цинцю в последний момент натянул удила: «Отмена!!! Ты что, хочешь сказать, что сейчас гнев Ло Бинхэ составляет всего-то сто пунктов?! Шутить изволишь? Если сто пунктов превращают его во взбесившегося дьявола, то я не хочу даже представлять, что такое пять тысяч! Сейчас важнее всего решить, стоит ли задействовать этот бесценный артефакт, чтобы снять жалкую сотню пунктов, и навсегда потерять возможность воспользоваться им впредь…» Несмотря на то, что его жизнь висела на волоске, Шэнь Цинцю требовалось хоть немного времени, чтобы совладать с душевными метаниями и неизбежными сожалениями!

Однако, если и дальше так пойдёт, его либо задушат, либо раздавят ему гортань.

В то самое мгновение, когда Шэнь Цинцю, взяв волю в кулак и стиснув зубы, уже решился было применить артефакт для спасения своей жизни, захват на его горле внезапно ослаб.

Поскольку убежать он по-прежнему не мог, всё, что ему оставалось, — это попытаться сохранить лицо. Шэнь Цинцю едва держался на ногах, так что ему пришлось опереться о стену, чтобы не рухнуть на колени.

Ученик, который только что едва не удавил его голыми руками, с улыбкой поддержал его — по лицу Ло Бинхэ разлилась та же искренняя радость, как в былые времена, когда он помогал учителю выйти из повозки или подносил ему закуски. Это настолько сбило Шэнь Цинцю с толку, что он даже не попытался вырваться. Всё, о чём он мог думать, — это что от столь безупречных манер у него нынче волосы встают дыбом.

— Отчего учитель так быстро убежал? — со вздохом спросил Ло Бинхэ. — Этот ученик едва смог его догнать.

«Расскажи это кому-нибудь другому! — возмутился про себя Шэнь Цинцю. — Кто всё это время следовал за мной по пятам, играя в кошки-мышки, и при этом умудрялся сохранять абсолютно ровное дыхание и неколебимое спокойствие?»

Какое-то время Шэнь Цинцю задыхался, не в силах издать ни звука.

— А тебе дерзости не занимать, — наконец прохрипел он. — Явился в мир людей, совершенно не скрываясь… Не боишься, что все узнают, кто ты на самом деле такой?

Глаза Ло Бинхэ вспыхнули:

— Учитель боится за этого ученика или из-за него?

Шэнь Цинцю такой ответ показался весьма двусмысленным: какая, скажите на милость, разница между этим «за него» и «из-за него»?

В конечном итоге он, не удержавшись, ответил вопросом на вопрос:

— Неужели ты не боишься, что я могу рассказать остальным?

Взглянув на него с сожалением, Ло Бинхэ произнёс:

— Учитель, для этого нужно, чтобы другие вам поверили.

При этих словах сердце Шэнь Цинцю гулко толкнулось в груди.

Он имеет в виду, что собирается поступить с ним так же, как с оригинальным Шэнь Цинцю: сперва развеять прахом его репутацию, чтобы потом шаг за шагом, с мучительной неторопливостью загонять его в угол, пока не доведёт до гибели?

У оригинального Шэнь Цинцю было два самоубийственных по сути своей стремления:

1) «отведать» всех представительниц прекрасного пола (как невинных девушек, так и женщин);

2) изничтожить всех представителей сильного пола (как своих соучеников, так и всех прочих).

Однако Шэнь Юань, заняв эту оболочку, определённо не унаследовал ни одного из этих милых хобби своего предшественника, равно как его целей и идеалов, — так сможет ли Ло Бинхэ осуществить своё горячее желание сокрушить его имя и положение при изменившихся условиях?

От Системы последовал незамедлительный ответ:

...

【Дружеская подсказка: разумеется, сможет.】

«Захлопнись, а? — пробурчал про себя Шэнь Цинцю. — Ни к чему лишний раз напоминать мне об этом, благодарю покорно».

...

【Не стоит благодарности. За этот ответ с вас не будет снято ни единого балла притворства.】

Шэнь Цинцю решительно жмакнул на крестик диалогового окна.

Он стоял, потирая горло, пока не обнаружил, что всё это время Ло Бинхэ просто пялился на него, по-видимому, не собираясь снова давать воли рукам.

«Да сколько можно на меня глазеть? Он что, пытается компенсировать те три года, когда не имел удовольствия поедать меня взглядом?»

Система и тут не замедлила вмешаться:

...

【Главному герою начислено 50 баллов крутости.】

«Ты же вроде как обновилась, — возмутился Шэнь Цинцю. — Почему в таком случае ты даже не пытаешься объяснить, каким образом начисляются эти чёртовы баллы? Раз так, нечего потом цепляться, что я загребаю их нечестным путём! Откуда взялись эти баллы крутости, я ж сейчас вообще ничего не сделал! И ещё — не могла бы ты хоть какое-то время не встревать?»

После продолжительного молчания он спросил:

— Вот ты вернулся, и что теперь собираешься делать?

— Я тоскую по тому времени, когда учитель так хорошо со мной обращался, — отозвался Ло Бинхэ. — Я вернулся, лишь чтобы повидаться с ним.

Шэнь Цинцю и без того знал, что ученик явился поквитаться с ним.

Однако он задал Ло Бинхэ вопрос и получил ответ: как ни странно, пока что их отношения можно было счесть вполне гармоничными. Осмелев, Шэнь Цинцю опустил ладонь на рукоять меча и, не меняясь в лице, спросил:

— Иными словами, чтобы убить меня? А что насчёт чумы Цзиньланя — все его жители тоже «так хорошо с тобой обращались»?