Кто же знал, что этими словами он ударит по больному месту Ло Бинхэ. В его глазах будто сверкнули две ледяные звезды, прочертившие зимнее небо; едва зародившаяся на лице тень улыбки бесследно испарилась.

— Учитель в самом деле ненавидит род демонов до глубины души. — В усмешке Ло Бинхэ чувствовалась с трудом подавляемая ярость.

«Да ничего подобного», — мысленно возразил Шэнь Цинцю.

Словно почувствовав это, Ло Бинхэ скрипнул зубами:

— Хотя вернее было бы сказать, что учитель до глубины души ненавидит меня.

«Видишь ли, ты не вполне понимаешь… — начал было про себя Шэнь Цинцю, но когда до него дошёл смысл слов ученика, он попросту утратил дар речи: — Чего-чего? Да я никогда не говорил подобного!»

Внезапно Ло Бинхэ сделал шаг вперёд; насторожившись, Шэнь Цинцю отступил назад, однако тут же упёрся в стену — все пути к бегству были отрезаны.

Их взгляды скрестились. Осознав, что теряет над собой контроль, Ло Бинхэ прикрыл глаза. Когда он открыл их вновь, яростный огонь уже угас.

— Учитель действительно считает, что из-за того, что я наполовину… рано или поздно я принялся бы убивать, грабить, предавать огню и мечу города, повергать в хаос войны целые государства?

Шэнь Цинцю только и оставалось, что хранить молчание.

Будь у него под рукой экземплярчик «Пути гордого бессмертного демона», он, пожалуй, давным-давно швырнул бы его Ло Бинхэ прямо в лицо.

«Там тебе свидетельство на свидетельстве и свидетельством погоняет! Двадцать миллионов иероглифов сплошных свидетельств! Ты не только будешь предавать огню и мечу города и истреблять целые государства — фраза “не пощадил ни курицы, ни собаки” в твоём случае утратит привычное гиперболическое значение…»

То, как Шэнь Цинцю молчал, опустив ресницы, Ло Бинхэ принял за подтверждение своих слов.

— Тогда почему ты говорил, что мне не следует придавать слишком большого значения принадлежности к тому или иному племени? — холодно усмехнулся он. — К чему были эти напыщенные слова: «В этом мире нет такого существа, которое отвергли бы и небо, и земля»?

Его лицо помрачнело, сдвинувшиеся брови источали нескрываемую ярость.

— Ты такой лицемер! — выкрикнул он, выбросив вперёд руку.

Шэнь Цинцю был готов к подобной вспышке и потому сумел вовремя уклониться — оглянувшись, он убедился, что стена, на которую он опирался, под ударом Ло Бинхэ раскрошилась в пыль.

Хоть Шэнь Цинцю и ожидал, что темперамент его ученика после возвращения из такого места, как Бесконечная бездна, порядком переменится, он не предвидел, что преображение будет настолько сокрушительным. Сказать, что скачки его настроения стали совершенно непредсказуемыми, значило не сказать ничего.

Но одно дело заранее знать сюжет, и совсем другое — видеть такие перемены в том, кого ты когда-то хорошо знал, в особенности если причиной тому послужили твои собственные поступки.

Однако, похоже, на самом деле Ло Бинхэ не хотел его ударить — лишь выпустить накопившийся пар. Как только его гнев немного схлынул, он, склонив голову, протянул руку, словно вновь собирался сграбастать Шэнь Цинцю, но тот внезапно извлёк из ножен Сюя.

Сказать по правде, ему давненько не приходилось делать этого руками — в последнее время, как правило, он призывал меч, используя духовную энергию, но нынче её поток прервался, так что оставалось действовать по старинке. Пусть шансы Шэнь Цинцю были ничтожны, он не собирался сдаваться без боя, по крайней мере сейчас. В конце концов, не мог же он сложа руки смиренно ожидать смерти?

Он совершил огромный просчёт, полагая, что Ло Бинхэ должен будет оттачивать свои навыки пять лет, прежде чем сможет покинуть Бесконечную бездну. Кто же знал, что, задействовав читерские способности на полную катушку, он каким-то образом проделает это чуть ли не вдвое быстрее! А ведь у Шэнь Цинцю всё было рассчитано, исходя из изначальных сроков, и его главный козырь для спасения жизни — гриб солнечной и лунной росы — ещё не был готов к применению.

При виде направленного на него меча Ло Бинхэ медленно поднял руку, демонстрируя Шэнь Цинцю клокочущий на ладони фиолетово-чёрный сгусток демонической энергии.

— Попробуйте угадать, учитель, — неторопливо произнёс он, — сколько раз мне нужно поймать лезвие Сюя, чтобы демоническая энергия разъела его до самой сердцевины?

Что толку гадать — он бы, не задумываясь, поставил пять мао [Пять мао 五毛 (wǔmáo) — половина юаня. Так на сленге называют проправительственных блогеров и участников интернет-форумов.] на то, что больше одного раза не понадобится! При этой мысли Шэнь Цинцю почувствовал себя ещё более несчастным.

Ло Бинхэ сделал очередной шаг вперёд. Шэнь Цинцю не оставалось ничего другого, кроме как воспользоваться мечом.

Он уже приготовился к тому, что Сюя на его глазах вот-вот превратится в груду ржавого металла, однако, к изумлению Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ замер, будто увидел что-то неожиданное; окружавшая его запястье демоническая энергия развеялась без следа, и он перехватил остриё меча голой рукой.

Разумеется, Шэнь Цинцю не ожидал, что меч в самом деле поранит ученика — и это случилось уже во второй раз! Пока он потрясённо таращился на Ло Бинхэ, тот рубанул ребром ладони по запястью учителя. От боли его пальцы разжалась, меч выскользнул из руки, и Ло Бинхэ щелчком пальцев отбросил его прочь.

Теперь он крепко удерживал Шэнь Цинцю за запястье. С пальцев Ло Бинхэ стекала кровь, пропитывая рукав учителя. Она никак не останавливалась, и с каждой каплей сердце Шэнь Цинцю наполняло невыносимо тягостное чувство. Он всё ещё пребывал в смятении, когда Ло Бинхэ перевернул его руку.

— Ты заразился?

Сыпь на запястье за день успела распространиться до плеча, порождая всё новые разрозненные красные пятнышки.

Длинные тонкие пальцы едва ощутимо скользнули по коже, и какое-то время спустя под их кончиками красная сыпь начала бледнеть, словно капля чернил, растворяющаяся в стакане воды.

Само собой, для Ло Бинхэ эта болезнь была не опаснее комариного укуса.

Выражение его лица несколько смягчилось.

— Эта рука учителя воистину злосчастна.

Выходит, им в голову независимо пришла одна и та же мысль. Глядя на первозданно чистую гладкую кожу, Шэнь Цинцю признал, что теперь в ещё меньшей степени понимает, что вообще творится в голове его ученика. Он подумал, что, быть может, эта ситуация напомнила Ло Бинхэ о старых добрых временах, когда учитель заслонил его собой от ядовитых шипов на демонических доспехах, и вызвала к жизни давно почившую привязанность.

Из этих размышлений его вырвал неожиданный удар в низ живота.

Ло Бинхэ с улыбкой заявил скрючившемуся от боли Шэнь Цинцю:

— Не стоит путать одно с другим. Коль скоро учитель это посеял, ему предстоит пожать горькие плоды. Он воздаст сполна за ту рану, что нанёс мне.

Шэнь Цинцю всё ещё думал, что его ученик использует метафоры, говоря о душевной ране, которую он нанёс ему в прошлом, когда его затылок пронзила острая боль. С силой запрокинув его голову, Ло Бинхэ прижал раненую руку к губам Шэнь Цинцю, и его рот тотчас наполнился железистым привкусом.

Его глаза распахнулись.

Тут-то он наконец понял, что рана, о которой говорил Ло Бинхэ, относилась к порезу от Сюя, полученному только что!

Твою ж мать! Нет, ему нельзя, абсолютно нельзя пить эту дрянь!

Резким движением ударив по руке Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю опустил голову, и его вырвало проглоченной кровью. Однако Ло Бинхэ поднял его и возобновил начатое.

Он расширил рану, так что теперь тёплая кровь текла нескончаемым потоком, однако, казалось, это только радовало Ло Бинхэ.

— Не нужно выплёвывать, учитель. Пусть кровь небесного демона грязна, но ведь пара глотков не убьёт вас, верно?

«Может, и не убьёт, но заставит молить о смерти!»

* * *

Шэнь Цинцю сам не знал, как сумел добраться до лавки «Цзиньцзы». Ещё не придя в себя, он кое-как вскарабкался по лестнице и упал на постель. Всё, о чём он мог думать, ворочаясь ночь напролёт, — это что в его мозгу и желудке всё ходит ходуном; ему казалось, что кто-то беспрестанно ползает по его кровеносным сосудам.

Кровь наследника древнего рода небесных демонов даже вне тела хозяина по-прежнему подчиняется его воле; для того, кто имел несчастье её выпить, последствия могут быть сколь угодно прискорбными, причём смерть — далеко не худший исход.

К примеру, после того, как Ло Бинхэ в оригинальном романе в совершенстве развил контроль над своей кровью, он использовал кровяных паразитов [Кровяные паразиты — в оригинале 人体寄生血蛊虫 (réntǐ jìshēng xuè gǔ chóng) — в букв. пер. с кит. «паразитирующие в теле ядовитые насекомые» — довольно распространённое явление в романах в жанре сянься, в переводе также известные как «кровяные жуки». В сочетании 血蛊虫 (xuè gǔ chóng) (кровяные ядовитые (вредные) твари) иероглиф 蛊 (gǔ) в магических практиках — ядовитая тварь, которая выжила в горшке с другими ядовитыми тварями (змеями, сороконожками, пауками и т. д.), пожрав их; считалось, что она обладает магической силой, может даровать владельцу богатство, при этом является источником сильнейшего яда, используется в тёмной магии. Считается, что магия гу зародилась в горных районах Южного Китая (провинциях Гуандун и Гуанси).] для разнообразнейших целей: как сильнодействующий яд, инструмент слежки, средство для промывания мозгов и для постельных утех — и это далеко не все области применения.

Истекая холодным потом, Шэнь Цинцю промаялся до самого рассвета, не в силах ни заснуть, ни толком проснуться. Когда он наконец отключился, его тут же вырвали из сна нарастающие крики ликования, от которых, казалось, качалось небо и сотрясалась земля. Поскольку он не раздевался, облачаться ему не требовалось, так что, кое-как поднявшись, он собрался было выйти за дверь, когда та распахнулась сама, и в комнату вприпрыжку влетел восторженный мальчик.

— Городские ворота открылись! — выкрикнул Ян Исюань. — Городские ворота открылись!

— Что? — переспросил Шэнь Цинцю.