— Выпей это, мама, и тебе станет легче, — попросила Элли, протягивая ей кружку с настоем.
Двух глотков хватило, чтобы Оделия почувствовала себя лучше. Вернув дочери чашку, она спросила:
— Где Гарри?
— Ушёл к Альбину, — ответила девочка. Розалет взяла с тумбочки гребень и принялась расчёсывать волосы Оделии.
— Он скоро вернётся, — сказала она. — На улице жуткий холод.
— Наши воины идут к Акорскому Мосту, чтобы сразиться с врагами. — Элли не удержалась, чтобы не сообщить матери последние новости. — Они ведь их победят, правда, мама?
Оделия села на кровати:
— То есть как идут к Акорскому Мосту?! А кто же будет защищать город?
— Для этого остаётся большой отряд, — сказала старуха. — Главное — поскорей закончить войну. Наши обещали разбить армию фидерби, и они обязательно это сделают. Они должны это сделать, иначе наш народ рискует быть уничтоженным. Солдаты настроены решительно, они полны гнева, особенно после гибели Министратов.
— Я слышала, что Осборн Миткофен, Великий Правитель фидерби, лично отдал приказ убить их. Этот мерзавец — самое отвратительное, что когда-либо рождалось на нашей земле. Ничем не лучше и его злобная жена Герильда Беетова, настоящая змея, — проговорила Оделия, хорошо зная эту семейную парочку, одержимую жаждой власти и ненавидящую магическую природу острова Ханниа, за обладание которой и вспыхнула война между фидерби и веррото.
Розалет вздохнула:
— Такие ни за что не захотят сложить оружие и до последнего вздоха будут продолжать отдавать приказы нападать на нас, пока не вырежут всех до одного. А безмозглые солдаты фидерби будут беспрекословно исполнять их приказы.
Оделия горестно покачала головой:
— Больных всё больше и больше, а я ничего не могу сделать, не могу помочь ни нашему народу, ни несчастному народу фидерби, который страдает не меньше нас. Мне самой осталось недолго, я знаю эту болезнь, которая разрушает меня.
И тут же пожалела о сказанном в присутствии маленькой дочери.
Она отвернулась к стене, на которой висел большой портрет Гропиуса, её любимого учителя, и заметила, что ларец, в котором хранилась его священная книга, открыт.
— «Алхимические Растения»!.. Куда подевалась моя книга?! — закричала она.
— Её взял Гарри, — объяснила Элли.
Оделия попыталась встать с кровати:
— Нет! Он не должен открывать эту книгу! Детям нельзя читать её!
Розалет положила руки ей на плечи:
— Ложись и успокойся, а то у тебя ещё больше поднимется температура.
— Почему её нельзя читать детям? — спросила Элли, давно задававшая себе этот вопрос.
— Потому что в этой книге содержатся алхимические секреты Гропиуса и его формулы для создания исцеляющих снадобий. Без знания секретов прикасаться к этим формулам очень опасно! — ответила Оделия, помня, как старик колдун учил её растирать лечебные листья и сухие цветы, а потом с осторожностью готовить из них мази и отвары.
— Но ты прочла эту книгу, когда сама была ещё ребёнком! Ты же нам это рассказывала! — возразила Элли.
— Да, верно. Но таково было решение Гропиуса. Пришёл час, когда он почувствовал, что пора передать свои знания кому-то, кто был бы способен создавать алхимические лекарства. И он выбрал меня. И сделал из меня Целительницу.
Оделия глубоко вздохнула и закрыла глаза. Возникшая перед её внутренним взором картина прекрасной природы острова Ханниа наполнила её сердце одновременно радостью и печалью. Горько было сознавать, что стремление к обладанию природными сокровищами острова привело к ожесточённой войне между двумя жившими когда-то мирно народами.
Розалет тем временем наполнила таз холодной водой, смочила в ней льняное полотенце, отжала и положила на пылающий жаром лоб Оделии:
— Успокойся, дорогая, и полежи молча.
— Не командуй! — вскричала, тяжело дыша, Оделия. — Мне надо встать! Гарри не должен читать эту книгу!
Сделав ещё одну неудачную попытку приподняться, она без сил затихла на кровати.
— Я займусь этим сама, — решительно поднялась Розалет. — А ты постарайся поспать!
В этот момент с улицы донеслись звон металла, ржание ипполантов и воинственные крики солдат. Розалет бросилась к двери, распахнула её и выглянула на улицу, впустив в дом ледяной ветер и облако снежной пыли.
Мимо, цокая копытами по булыжной мостовой, скакали кони с вооружёнными седоками на спинах.
— Женщина! Ну-ка быстро в дом! — приказал ей воин в блестящих доспехах со шлемом на голове, уверенно держащий поводья своего нервно перебирающего ногами гигантского коня.
По улице к железнодорожному вокзалу Карана нескончаемым потоком двигались войска. Пешие отряды шли ровными рядами, одни всадники скакали на разгорячённых конях, а другие только ещё усаживались на своих и поудобнее пристраивали боевые копья.
Защищая лицо от снежной пыли плащом, Розалет не послушалась приказа и, стоя на пороге, внимательно разглядывала молодых солдат, отправлявшихся на войну.
— Гарри!.. Гарри!.. Быстро домой! — крикнула она, но её крик утонул в заполнившем улицу шуме.
Небольшая конюшня, где обитал Альбин, располагалась в нескольких шагах от дома, но пройти их в этом армейском потоке сейчас было невозможно.
Розалет прижалась к стене, чтобы ненароком не попасть под копыта скачущих по улице ипполантов. Но едва последний из них свернул за угол, она увидела, как на противоположной стороне улицы один из воинов о чём-то горячо спорит с Гарри. Сквозь шум ветра до неё доносились только обрывки фраз:
— Паренёк… да ты сумасшедший… я тебя понимаю… нет, я ничем не могу помочь…
Гарри стоял перед военным, держа за повод Альбина, непривычно спокойного вне стен своего стойла.
— Гарри, немедленно иди домой!.. — снова закричала Розалет.
Солдат опустил забрало серебряного шлема, одним прыжком вскочил в седло и поскакал догонять ушедший отряд.
Опечаленный Гарри отпустил поводья. Альбин нервно зевнул, показывая огромные зубы, и покорно поплёлся в конюшню.
Розалет обняла мальчика за плечи.
— Твоя мама заметила исчезновение книги и очень расстроилась. И у неё опять поднялась температура. Ты этого добивался?
Гарри не ответил. Вырвавшись из объятий старой няньки, он побежал в дом и сразу же направился в материнскую спальню. За ним, запыхавшись, вбежала старуха.
— Мама, я хочу… — начал было он, но мать не дала ему закончить фразу.
Холодно глядя на сына, она, собравшись с силами, перебила его:
— Что ты хочешь?.. Ну-ка подойди ко мне!
Прижимая к груди книгу, Гарри с несчастным видом приблизился к кровати матери. Элли, прижав обе ладошки к губам, спряталась за спину Розалет.
Если за стенами этого дома царил хаос, то в самом доме семьи Хоп назревал ураган.
— Я прочитал всего несколько страниц… те, что не были склеены… — начал оправдываться мальчик.
— Ты не имел права! И ты хорошо знаешь почему! Зачем ты это делаешь? Хочешь добавить мне страданий?
Оделия приподнялась на постели и протянула руку, чтобы забрать книгу.
Гарри отпрыгнул от кровати:
— Нет, мама! Пожалуйста, оставь её у меня! Я хочу учиться!.. Я хочу знать!..
— Прекрати! Ты упрям, совсем как твой отец… — гневно выкрикнула Оделия, однако кашель не дал ей договорить. Лицо её потемнело, изо рта потекла струйка крови.
Розалет бросилась на помощь, поднеся к губам Оделии чашку с синим настоем. Элли залилась слезами и убежала в кухню.
Гарри опустился на колени рядом с кроватью:
— Пожалуйста, мама, не сердись… Я не могу видеть, как ты страдаешь… Я люблю тебя…
Оделия вытерла губы пропитанным кровью носовым платком, подавила кашель и замолкла, восстанавливая дыхание.
— Розалет, оставь нас, — попросила она чуть слышно.
— Ты правда этого хочешь? — удивилась старуха. — Ты же плохо себя чувствуешь…
Ответом ей был категорический кивок Оделии.
Розалет жестом показала Гарри, чтобы тот был осторожен, и вышла из спальни.
Оставшись наедине, мать и сын несколько минут молча смотрели друг на друга. Этот безмолвный разговор был, казалось, более оглушителен, чем доносившиеся с улицы лошадиный топот и лязг оружия.
— Почему ты хочешь прочитать, что написано в этой книге? — заговорила наконец Оделия.
— По той же причине, по которой её прочла ты, — ответил мальчик.
— А дальше? Даже если ты прочтёшь её, что будешь делать с этим знанием? Ты не на Ханниа, здесь нет тех растений, которые тебе понадобятся. И потом, тебе самому не научиться готовить лечебное зелье.
Оделия пытливо смотрела на сына. Он выдержал материнский взгляд.
— Я много раз видел, как это делаешь ты, — сказал он. — И внимательно следил, как нарезаешь листья и крошишь ягоды… Если бы я научился делать лекарства, возможно, я мог бы тебя вылечить.
Оделия ответила слабой улыбкой:
— К сожалению, сынок, у нас больше нет ничего из того, что нужно для изготовления лекарства против моей болезни. Если бы у меня были листья кустарника Бралио, стебли дерева Кроветты, зелёные ветки Манделио и свежие грибы Чёрной Амофи… вот тогда бы я смогла не только вылечить себя, но и спасти жизнь множеству других людей. И продолжала бы исполнять свой долг Целительницы.