Муни Витчер

Магия голубой бабочки

Посвящается Джессике,

со светлой улыбкой сопровождающей меня в тишине


1

Виомага,

Голубая хризалида

Пристанище пироссиев

Сезон Инверия — 23-й день 500 года

Температура — 12 ? ниже нуля

Дневные луны: почерневшая лазурная и красная


Синие глаза Морги опухли от отчаяния из-за утраченной любви и были полны слез, которые текли, как потоки прозрачной крови. По покрасневшим глазам можно было понять всю ту боль, которая легла на сердце девочки. Полуприкрытые, как створки фисташек, они загорались при взгляде на первые лучи красной луны, вырисовывавшейся рядом с лазурной луной и маленьким бледным диском солнца, что не могло придать дню красоту.

По небу Эмиоса легко было понять, что занимается новая заря сезона Инверия, и в квадратные окошечки пристанища пироссиев просачивалось сияние холодного света, перекрываемого тяжелой снеговой тучей. Со дня смерти Анимеи — смелой матери и красивой джестальянки, убитой жестокими стражами Окрада, Великого Медонио, фара — прошло всего несколько дней, и юная волшебница ветра не могла думать ни о чем другом.

— Мама, что я теперь буду без тебя делать? Дай мне сил, чтобы продолжить начатое. Дай мне еще немного твоей любви, которая дарила мне надежду, — шептала Морга, запуская замерзшие руки в мягкие перья Вапи. Белый пироссий хранил молчание, свернувшись клубочком в углу, рядом с чикобиями, аистами с длинным клювом, которые когда-то доставили по небу вадрию из Золотого Ниоса в дом белой брамантки. Вапи вытянул шею и прижался клювом к лицу Морги, сморщившемуся от плача.

Пристанище страусов в нескольких шагах от дома было теплым местом, где отдыхали неуклюжие пернатые, а взрослые самки откладывали яйца. У Эремии птицы, которым требовались уход и пища, размножались регулярно, даже в ее отсутствие, и юная волшебница хотела о них заботиться так же старательно, как брамантка.

Морга пришла сюда, чтобы сбежать от меланхолии, она чувствовала, что ей необходимо тепло, дабы избавиться от напряжения, успокоить нервы, натянутые как веревки из коры чунгаты.

Рядом с любимым Вапи девочка чувствовала себя защищенной. И пироссий, и Морга были уникальны и отличались от остальных. Страус с белыми перьями и клювом, изрыгающим огонь, мог понять внутреннее одиночество Несовершенной, он был самым преданным другом и умел принять хрупкость девчушки, которой надо было выдержать очередной трудный день борьбы.

Быстро катилось неукротимое колесо судьбы, неся кто знает куда волшебницу ветра и ее товарищей по приключениям.

Когда Морга выглянула из окошечка укрытия наружу, ее мысли унеслись к отцу — он тоже мучился от боли и чувства вины, потому что не смог спасти любимую женщину.

В этот час Серунте еще отдыхал в экстаниме, сонной комнате Эремии, где он погрузился в пары биомагической ванны, пытаясь восстановить мышцы и мыслительную способность. Он тоже перестал надевать каплу, железную маску, и использовать самический лед, защищавший лицо от старения, — фары накладывали его на морщины, чтобы оставаться здоровыми и полными сил.

«Со мной еще будет разговаривать ветер, и рядом с папой я все смогу сделать. Я сама встану на защиту памяти мамы. Внутренности Окрада сгорят, как хворост, потому что Зло не должно господствовать». Ненависть наложилась на тоску, между тем как Морга искала успокоения в дуновении ветра, который умела понимать с давних времен.

Сила ветра была внутри ее нервной системы и души.

Действие пророчества не могло закончиться.

Морге, Несовершенной, единственной даки с ДНК человека, был брошен еще более дерзкий вызов, и именно сейчас она не имела права сдаваться.

Сердце забилось сильнее, желание бросить вызов фарам и их проклятой магии, с помощью которой они притесняли народ Эмиоса, налетело быстрее, чем табун дромантов. Сосредоточенная на своих мыслях, она отодвинулась от падающих лучей, из-за которых желтоватые перья пироссиев казались белыми. Птицы свернулись клубочком и спали, легкий ветерок наэлектризовал воздух пристанища, и Морга подняла голову, инстинктивно втягивая воздух. Она распознала знакомый запах, и неожиданное поскрипывание за спиной заставило ее резко обернуться: около массивной деревянной двери появился Ихари.

— Наконец-то я тебя нашел! Я бродил по дому и не знал, где ты, я вышел и увидел твои следы на снегу. Я по ним пошел, и вот я здесь, рядом с тобой, — сказал мальчик, сбрасывая с головы черный капюшон термического комбинезона.

Вихры светлых волос закрывали сверкающие черные глаза с золотистыми прожилками. С улыбкой на губах он протянул руки к девочке и обнял ее.

— Я не могу больше спать, поэтому я принесла две корзины хвоща полевого. Пироссиям и чикобиям надо поесть. И для них тоже жизнь продолжается, я не могу просто смотреть, как идет время, и ничего не делать, — сказала Несовершенная, опуская голову.

Ихари увидел, что она плакала, и сильнее сжал ее в своих объятиях, нежно провел рукой по волосам цвета воронова крыла и сказал:

— Нас ожидает жизнь. Не бойся, я всегда буду рядом с тобой. Мы переживем это время, найдем два недостающих священных кода. Ты должна в меня верить. А я должен верить в тебя.

Чувство, нежность и соучастие пульсировали в юных телах Морги и Ихари, и их союз был ярким примером того, что положение вещей стало меняться: они были влюблены в мире, где любовь запрещена. Хрустальный оболий летал между дремлющими пироссиями, и только Чилла, капризное пернатое Ихари, вытянула длинную шею и уставилась на юного даки, надеясь, что он захочет отвести ее побегать. Она открыла клюв и поприветствовала его своим неподражаемым пронзительным криком.

Сцена умилила ребят. Между тем Вапи зевал от скуки, разинув клюв, но с обычным терпением встал с подстилки и, просеменив, оказался рядом, чтобы успокоить свою подругу с выпученными глазами.

От шума проснулись три чикобии и подняли гам, щелкая клювами, а пара пироссий, высиживавших яйца, захлопали крыльями, будто требовали тишины, и тогда Ихари сделал знак Морге выйти.

— Пошли, им нужно спокойствие. Вапи позаботится о Чилле, чтобы она перестала вносить сумятицу. Да и Гарденио с Сазимой уже проснулись и готовят завтрак. Они меня о тебе спрашивали. Лучше, чтобы ты им показалась на глаза, а то они будут беспокоиться.

— Хорошо. Я готова. Впереди еще один тяжелый день, и нам с папой надо решить, что делать. Я войду в контакт с Эремией, чтобы узнать, что происходит в Золотом Ниосе. В этом проклятом городе Ста Башен гнездится обман. Конечно, Окрад раздаст четкие приказы, чтобы устроить охоту.

— Мы в опасности, но вот увидишь, что народ Эмиоса, когда узнает правду о фарах, будет на твоей стороне. Всплывут фальшь и ложь, насилие и отговорки.

— Фарам нет спасения, они будут разгромлены и умрут, убитые вирусом, который их истребит. Вирус из пророчества — наше спасение, — добавила Морга, натягивая черный капюшон так, чтобы закрыть лоб. Она приложила руку к груди и сжала свою незаменимую подвеску — гуал, который ей подарила Эремия и в котором лежал зеленый ключ от Первого Хартума Психа.

— Я разгадаю загадки, и два недостающих ключа станут моими. Я хочу найти Хеймфру, большой космический корабль, и долететь до Земли. Нас ждут голубое небо и большое солнце, о которых рассказывала Эремия. Они ожидают нашего возвращения, — шептала девочка, а Ихари тем временем тихо прикрыл дверь пристанища.

Было шесть часов утра, и лед покрывал луга. Сентии, деревья, словно припудрились белым золотом. К дому брамантки вела белоснежная дорожка, и казалось, что она покрыта кристалликами. Но, несмотря на красоту окружающего пейзажа, все равно ощущалась тяжесть неминуемой мести фаров. Воздух пах недавно выпавшим снегом, Морга втянула этот воздух, прикрыв глаза, и сказала:

— Ветер трепещет, я чувствую. Произойдет что-то серьезное, энергия неба не может обмануть, атмосферные удары доходят как легкие толчки землетрясения, которые заставляют биться мое сердце, — она открыла рот и проглотила немного воздуха. Холод проник через горло в желудок. По телу пробежала дрожь, потом это повторилось еще раз. — Природа со мной. Мысли долетят до Золотого Ниоса, проникая в головы фаров. Они должны почувствовать, какая во мне таится сила. Они должны меня бояться. Я — волшебница ветра. Я их вечное наказание.

Со стороны леса Самар налетел легкий порыв ветра, он ущипнул Несовершенную за щеку так сильно, что фиалковые глаза засверкали, как звезды.

Ихари молча слушал пророческие слова Морги. В это мгновение свист оболия разорвал тишину: пришло послание от Эремии.

Морга открыла дверцу и схватила чодало:

— Это брамантка, может быть, она почувствовала, как она мне необходима, — сказала девчушка, читая флуоресцентные слова.


Твой волшебный ветер долетел до Золотого Ниоса, он принес грусть.

Единственно, что меня успокаивает, — это возможность войти с тобой в контакт, к счастью, другие фары не смогут перехватить наши послания. Я знаю, что ты нуждаешься в моем присутствии, но Окрад пока вынуждает меня оставаться здесь. Слишком большое напряжение, слишком большое желание отомстить исходит от сотни башен, а вирус продолжает косить новые жертвы. Не думаю, что Окрад верит в исчезновение и преждевременную смерть твоего отца, а если ему откроется правда, вы не сможете больше оставаться в моем доме. Себя я тоже чувствую в опасности, я притворяюсь, что поддерживаю Великого Медонио, но не знаю, сколько еще мне удастся находить отговорки и тянуть время. Кроме того, мне не удалось попасть в кимийеранте и раскрыть тайны Окрада. Но я это сделаю.