Не заставляй меня мучиться, сообщай о себе и дай мне знать, что собирается предпринять Серунте. Его оболий, как ты хорошо знаешь, должен оставаться выключенным, чтобы его нельзя было засечь.

Эремия

Морга тут же ответила, тем более что она нуждалась в советах.

Дорогая Эремия,

тороплюсь сообщить тебе новости об отце, но сейчас мне необходима твоя поддержка. Я была в пристанище вместе с Ихари и накормила пироссиев.

Но посещающие меня мысли все те же: где и как быстрее всего найти два священных кода и ключи.

Загадка Второго Хартума Психа плохо поддается решению.

Когда войдешь в кимийеранте, постарайся понять, что замышляет коварный Окрад, его тайная лаборатория — настоящее прибежище дьявола.

Его низость хуже убивающего вируса.

Брамантка, помоги мне перенести боль потери мамы.

Помоги мне, прошу тебя.

Морга

Чодало снова загорелся, брамантка написала еще одно важное послание.

Боль можно превратить в красоту. Новая жизнь рождается из тьмы горя. Вспомни голубые слова пророчества. В твою судьбу вписано возвращение.

Пойди в кладовку, открой треугольную дверь золотым гвоздем и поищи шкатулку, в которой находится кое-что, что может дать новую жизнь. Выполни то, что будет написано на листочке. Я поговорю с твоим отцом, его присутствие будет необходимо. Сходите вместе на могилу Анимеи, и тогда всё случится.

Твои глаза погаснут на облаке. Ничего не бойся. Я знаю, что ты уже готова для этого. Не спрашивай меня больше ни о чем, даже Серунте не сможет тебе объяснить, что ты должна перенести.

Он прекрасно знает о воздействии того, кто летает.

А сейчас мне надо идти, Окрад меня ждет.

Эремия

— Пророчество! Голубые слова! — повторила Морга, сжимая чодало.

Ихари покачал головой, ему не удалось понять совет Эремии.

— Мои глаза закроются… навсегда? Я умру? Нет… нет… не этого хочет Эремия, — Моргу охватила тоска; чтобы перенести боль из-за смерти матери, ей надо было преодолеть все остальные страхи.

— Кто это такой, который летает? Брамантка вечно говорит загадками. Только твоему отцу известно про эту магию, — сказал Ихари, обнимая девчушку.

— Ну да, только я тоже волшебница. И я буду противостоять тому, чему должна. Но готовься, ты всегда мне будешь нужен, — сказала она, кладя чодало обратно в оболий.

— Объясни мне, я не очень хорошо знаю, что мне надо будет делать, — ответил мальчик, ослабляя объятия.

— В пророчестве говорится о заразной смерти и справедливом предательстве. То есть об убивающем фаров вирусе и справедливом предательстве моего отца и Эремии. Потом там есть намек на молодые руки, то есть на мои. А еще там есть про голубые слова, которые предпишут свободу возвращения. Понимаешь? В шкатулке, которую мы должны найти, лежит что-то, что даст жизнь голубым словам. В любом случае, в нужный момент папа будет со мной, — Морга говорила взволнованно, но Ихари решительно ее остановил.

— Хватит! Я тебя вообще не понимаю. Какая связь между пророчеством и болью, которую ты испытываешь из-за смерти своей мамы? Что значит: ты должна создать голубые слова? — юный даки жаждал внятного ответа.

Морга улыбнулась:

— Вспомни, что я разговариваю с ветром. Есть вещи, которые трудно объяснить, но легко увидеть. В моих венах бежит человеческая кровь, и инстинкт преобладает над любой болью. Голубые слова мне помогут уменьшить горе и бороться за возвращение на Землю. В пророчестве речь идет об этом, — сказала она, проведя рукой по лицу своего любимого.

Ихари на нее уставился и испуганно спросил:

— А где кладовка?

Морга распахнула синие глаза, в которых отражалась сияющая белизна снега.

— Ах, ну да, кладовка. Пойдем со мной, — ответила девочка, подтолкнув оболий, который выплюнул больше пара, чем обычно.

Ребята быстро прошли мимо спилонги — гондолы, на которой летают анчеллянтки, — Дриме удалось ее пилотировать во время бегства из Золотого Ниоса, и двух вадрий — повозок джестальянок, — покрытых слоем снега. Ихари встал напротив вадрии Анимеи и вспомнил, как ей управляла Морга, понукая чикобий. Этот полет в непогоду так ни к чему и не привел: у матери Несовершенной была смертельная рана, и вся надежда на ее спасение разбилась, как хрусталь.

— Мы ведь сделали всё, что могли? — Ихари был в отчаянии.

— Да, но этого было недостаточно. Мамы больше нет, — ответила Морга, направляясь прямиком к могиле Анимеи.

Юная волшебница сунула руку в карман и проверила, на месте ли глибин. Вздох, слеза, а потом жест, выражающий ярость:

— Смерть наступила, как удар молнии. Она сожгла жизнь и оставила болезненный рубец. Но ничего не закончилось. Любовь как ветер. Она никогда не умирает, она возрождается и превращается в тысячи воздушных потоков, заражающих и обволакивающих другие жизни. Моя мама здесь, со мной. Я чувствую ее присутствие. Ее голос звучит внутри меня. Вот это и есть настоящее бессмертие. Чувство любви переходит из одного тела в другое, это такая энергия, которая заставит жить что угодно.

Морга, настойчивая, романтическая, решительная, смелая, страстная, взяла за руку Ихари, шедшего за ней след в след. За несколько дней его ДНК совершенного даки мутировала под влиянием любви. Малыш, более человечный, чем когда-либо, был готов продемонстрировать всё то, что отвергают фары.

Ребята вошли в дом и поднялись по лестнице. Гарденио и Сазима готовили завтрак вместе с Дримой и Хор-пом. В большом зале стоял аромат котовника кошачьего — сладкой специи, содержащейся в розовом хлебе.

— Где вы были? — спросила Сазима, наполняя до краев бокалы кандитой — сладким энергетическим напитком.

— У пироссиев, они хотели есть, — резко ответила Морга.

Сазима посмотрела ей прямо в глаза:

— Хорошо, тогда садитесь вместе с Ихари, завтрак готов.

Морга потрясла головой:

— Я недавно получила послание от Эремии. Но сейчас у меня нет времени вам все объяснить, — сказала она, указывая на оболий. Потом она быстро поприветствовала двух других даки и подтолкнула Ихари, потащив его по второму маршу лестницы.

Хорп не смог выговорить ни слова, он прожорливо жевал хлеб с зеленым мармеладом из моморники карантии. Он только бросил беглый взгляд на Ихари, который сделал ему знак сохранять спокойствие. Дрима хранила молчание, прикрыв розовые глаза, у нее не было ностальгии по Веселой Колонии, но она боялась гнева фаров и всего того, что вообще они могли сотворить. Юная анчеллянтка надеялась на лучшее будущее, но бегство из Золотого Ниоса и смерть Анимеи указывали на путь, конца которого не было видно. Полет на спилонге сделал ее смелее, и теперь Дрима чувствовала себя готовой совершить это еще раз, если ее об этом попросит Морга.

Как только Несовершенная вошла, свечи в зале вдруг погасли, и легкий ветерок приподнял занавески на больших окнах.

— Я чувствую запах несчастья, — сказал Гарденио и почесал свою густую рыжую бороду. У'ндарию уже было известно, когда на лице Морги появляется решительный взгляд, и он приготовился к худшему. Ворча, он налил себе полбокала кантарии солии и залпом ее выпил.

— Тихо поднимитесь по лестнице, — обеспокоенно воскликнула Сазима.

— Серунте отдыхает, а Рефул и Лумира еще не вставали, — джестальянка, закадычная подруга Анимеи, тоже не выглядела безмятежной, — мощное колдовство фаров могло возыметь в очень скором времени непредвиденные последствия. Дом белой брамантки был надежным местом, но навсегда ли?

Морга и Ихари взбежали на последний этаж. В это мгновение их совершенно не волновали Рефул с Лумирой, хотя их присутствие могло бы стать препятствием.

— Хоть бы они проспали до завтра! Я все еще им не доверяю, — сказал Ихари тихим голосом.

— После того что случилось, я надеюсь, их ДНК усвоила любовь, какую они никогда раньше не испытывали. А с другой стороны, я не могу задерживаться. Я — Несовершенная и должна рисковать, — ответила Морга, сжимая гуал.

Когда ребята были рядом с экстанимой, они увидели, что ручка в виде листика повернута вверх — явный знак того, что Серунте принимает биомагическую ванну и не хочет, чтобы его беспокоили.

— Но куда ты меня тащишь? Твой папа отдыхает, и я не хочу, чтобы он разозлился из-за того, что мы его разбудили, — сказал Ихари, становясь еще более растерянным.

— Видишь вот там наверху треугольную дверь? — показала Морга.

— Это кладовка? — спросил мальчик заинтересованно.

— Да, мы туда сейчас войдем, не шуми, — объяснила девчушка, вытаскивая из кармана золотой гвоздь и красный глибин.

Они поднялись еще на пару ступеней, и волшебница ветра без промедления вставила гвоздь в замочную скважину. Дверь заскрипела.

— Она открывается гвоздем? — спросил ошеломленный юный даки.

— Это специальный гвоздь, он золотой. Мне его дала Эремия. Помнишь, я им еще открывала алебастровую дверь Окрада? — Морга повернулась к Ихари и улыбнулась.

— Да, действительно. Ты меня, как всегда, поражаешь, — ответил мальчик, входя внутрь.

Их охватила тьма, и только красноватое сияние глибина освещало контуры небольших предметов древней мебели, размещавшихся в тесном мрачном помещении. Пыль и застоявшийся запах не облегчали поиск шкатулки, о которой написала Эремия. Ихари споткнулся о стопку книжечек, потрепанных временем, а Морга, за которой плыл в воздухе оболий, отодвинула два расшатанных стула и добралась до кривой тумбочки.