Муни Витчер

Последний дар

Посвящается Луне и Джеронимо, уютно устроившимся рядом с моей рукописью

1

Узник Смартики

Золотой Ниос

Сезон Риголья — 36-й день 500 года

Температура — 25 градусов

Почерневшая красная луна и дневная белая луна

Запах расплавленного металла ударял в нос и драл горло. Языки пламени облизывали древние статуи, стоящие по краям дороги, а флаги с магическими алхимическими символами свернулись как напоминание об уходящей эпохе. Воздух был наполнен мелкой пылью руин. Позолоченные орнаменты на мраморных и деревянных мостах больше не блистали красотой, они потеряли свое величие, которое олицетворяло власть и казалось вечным.

Все выглядело серым и беспорядочным, только в криках, поднимавшихся в исполосованное красное небо, слышалось отчаяние.

Башни Золотого Ниоса были покрыты сажей и объяты дымом. Город фаров наполнился гулом и стонами.

Группа у'ндариев потрясала гоббиозо с горящими навершиями, а анчеллянтки и джестальянки ухаживали за ранеными. Смелые даки, уставшие, в разодранных термических комбинезонах, разыскивали своих товарищей в грудах развалин.

Этот тяжелый день все никак не заканчивался, осада города бунтовщиками продолжалась: многолетнее превышение власти фарами и их ложь спровоцировали бесконечную ярость.

Хозяева Жизни, вынужденные скрываться в своих роскошных жилищах, не могли больше противостоять ветру Морги, которая тут же сводила на нет любую их попытку реванша. Запершиеся в башнях фары искали спасения среди перегонных кубов и сосудов: все паначедариумы превратились в лаборатории для создания зловредных алхимических изобретений. Теперь можно было рассчитывать только на древнюю магию, которая привела их к власти и позволила установить пятисотлетнее господство.

Поэтому пока что не было и речи об окончательной капитуляции.

Морга об этом знала: настоящий триумф еще не наступил, а Окрад, Великий Медонио, жестокий смертельный враг, не собирался так легко сдаваться. В его дьявольской памяти хранилось слишком много тайн, и он до сих пор не исчерпал все возможности удаленной магии: Несовершенной было об этом известно, и именно поэтому сейчас тоска полностью заполнила ее душу.

Она склонилась над отцом и молила, чтобы его не унесла смерть. Серунте, лежа на удобном диване в спилонге Плиопе, с трудом дышал, взгляд его голубых глаз был направлен на любимую дочь.

— Сейчас же отправимся к Эремии. Она тебя спасет. Она тебя выходит.

Морга сжимала в руках виомагу — камушек, который волшебным образом хранил голос ее матери Анимеи.

Ее единственной мыслью было спасение отца с помощью какого-нибудь волшебного настоя. Девочка не знала, что же действительно находится в зеленой шкатулке, которую Эремия отдала ей на хранение, но интуиция ей подсказывала, что шкатулку не стоит открывать. Она была убеждена, что, если это сделать, отец умрет. Больной, но смелый человек. Именно человек. В этом слабеющем меланхоличном взгляде явно обозначились человечность и чувства. Но Серунте не хотелось видеть, как дочь снова льет слезы, и он старался сдерживать стоны. Боль была настолько острой, что фар кусал губы, чтобы не закричать. Морга вытерла со лба пот, который ей мешал разглядывать надпись, сделанную на зеленой шкатулке:

ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ВО ВСЕМ БЛЕСКЕ

НА ЗАКАТЕ

Несовершенная знала, что это о возвращении на Землю. Поэтому отец должен жить, чтобы в конце концов вернуться на любимую планету, которая видела зарождение человечества. Он не может умереть из-за неистовства гнусного Окрада и его последователей.

И это столь желанное возвращение на Землю, о котором говорилось в пророчестве, должно произойти благодаря этой девочке — Морге, волшебнице ветра, единственной даки, зачатой в любви.

— Мы вернемся на Землю. И ты, папочка, будешь рядом со мной, — прошептала она, гладя отца по совсем поседевшим волосам — он теперь быстро старел.

Руки Серунте так и лежали на диване, ему не удавалось остановить вытекающую из раны кровь. Семпилузия, которую применила вероломная Смартика, оказалась смертоносным оружием, и ничто не могло способствовать зарубцеванию глубокой раны. Закончилось благотворное действие бинтов и полосок коры чунгаты, пропитанных аммозией, — самым сильным алхимическим препаратом, созданным Эремией.

Гарденио присутствовал при этой сцене, и ему было жаль отца Морги. Он молча сжимал в руках свой черный котелок, а в иллюминатор спилонги врывались крики бунтовщиков, жаждущих отомстить фарам, и это будоражило Серунте.

— Я не могу тебе помочь, дочь моя, а ты нужна там, на улицах города. Не забывай, что Окрад так просто все не оставит. Не теряй времени. Иди… иди к народу Эмиоса и призови его к битве!

Отец Несовершенной чувствовал, как его покидает жизнь. Казалось, что лицо, прорезанное морщинами, посерело: без каплы кожа сморщилась, как папье-маше.

— Папочка, я тебя не оставлю. Ты мне нужен. А я нужна тебе, — Морга подала Плиопе знак завести двигатель спилонги и, повернувшись к Гарденио, сказала: — Отправляйся к моему любимому Ихари, скажи ему, что я его жду в доме брамантки. И передай от меня бунтовщикам: они должны немедленно уйти из Золотого Ниоса, оставаться здесь слишком опасно. Мы все встретимся у водопадов на реке Гамандор завтра утром на заре. Нам надо выработать надежный план, чтобы окончательно разгромить тиранов.

— Фары и сейчас сидят в башнях, но они могут использовать распыляющее перемещение. А если вместе с ними в дом белой брамантки нагрянут стражи, как ты сможешь им противостоять? — возразил Гарденио, хватая свой гоббиозо.

— Придется рискнуть. Сейчас я должна думать об отце.

Сухой ответ волшебницы ветра заставил замолчать ее друга у'ндария, и он попрощался кивком головы.

Высоко поднялись волны масматической воды, загрохотал двигатель спилонги, и Плиопе закрыла дверцы летающего аппарата. Черная гондола взвилась в воздух над гигантской позолоченной решеткой Золотого Ниоса и направилась на восток.

Бунтовщики взглядом проводили велисамолет, раскачивающийся в воздухе. Значит, Морга их покинула.

Когда спилонга пролетала на полном ходу над лесом Самар, над океаном Орханто погасло маленькое солнце. Закат 36-го дня сезона Риголья послужил прелюдией к новой жестокой битве.

Уставшая Морга в, увы, разодранном термическом комбинезоне, все больше беспокоившаяся о своем отце, не почувствовала опасностей, затаившихся в Золотом Ниосе, и не смогла предугадать коварных действий противника.

Гарденио сообщил Сазиме и остальным джестальянкам о принятом Моргой решении, и вскоре все у'ндарии, анчеллянтки и даки собрались около позолоченной решетки.

— Нам снова надо скрыться в лесу, — сказали двое у'ндариев, переживших бойню, которую устроили стражи в Кривых Коровниках и на фабриках «Конке».

— Да, Несовершенная ждет нас завтра утром на заре у водопадов на реке Гамандор, чтобы принять решение об организации нападения на фаров. Морга отправилась к Эремии. Она должна попытаться спасти своего отца, великого Серунте, — объяснил Гарденио.

Никто не посмел возразить, только Хорп покачал головой и сказал:

— Я, конечно, это понимаю. Но мне не по душе, что мы оставим фаров в их магических жилищах. Как бы они не изобрели какое-нибудь алхимическое заклинание для нашего уничтожения.

— Ты прав, но мы должны дождаться Морги. Только она знает, как их победить, — возразила изнуренная Дрима.

Она размышляла, чем прикрыть голые плечи, торчавшие из-под совершенно разорванного комбинезона.

— Вперед, к водопадам! Поможем раненым, но делаем все быстро. Солнце село, скоро лазурная луна зальет Эмиос своим светом, и тогда будет трудно идти по лесным тропинкам, — добавила Сазима, оказывая помощь двум истекающим кровью даки.

— А где Ихари? — неожиданно спросил Гарденио, оглядывая улицы Золотого Ниоса, покрытые мусором и пылью.

Хорп и Дрима резко обернулись и сказали:

— Он недавно с нами был. Около первых башен.

Бунтовщики замолчали. Не проронив ни слова, десять у'ндариев во главе с Гарденио двинулись, как свирепые хищники, к башням фаров. Они выкрикивали имя смелого даки, но в ответ слышалось только диссонирующее пение чикобий, привязанных к вадрии, которая была припаркована среди развалин.

Сазима схватила Дриму за руки:

— У меня ужасное предчувствие.

— Да… у меня тоже, — ответила юная анчеллянтка, прикрыв розовые глаза.

Из-под портика башни Смартики показался страж, он медленно порхал над землей, идущий от него пар смешивался с дымом последних догоравших среди развалин костров. У существа в руках развевалось фиолетовое знамя, на котором хорошо был виден санскритский символ прамаги.

У'ндарии с Гарденио во главе двинулись ему навстречу, указывая гоббиозо на стража, который остановился, но все еще размахивал знаменем.

— У меня для вас послание от прамаги Смартики, — скрипучим голосом сказало дымное существо с зелеными флуоресцентными глазами.

Хорп оскалил зубы, в этой гримасе явно читалась ненависть.

— Смартика? Что ей от нас надо? — воскликнул он, подняв голову.

Страж воткнул знамя среди развалин и вытащил из-под плаща пергаментный свиток.