Страсть к спасению

В чем же секрет поразительного успеха ислама? Как стало возможно, что крохотный изначально культ в небольшом городке в арабской пустыне так быстро распространился и завоевал значительную часть Старого Света, от Испании до Индии?

С XVIII века, с начала «ориенталистских» исследований, этим вопросом справедливо задавались многие западные ученые. Большинство их искали ответ в факторах, внешних по отношению к тому, что сам ислам считает своей сутью — к вере. Наиболее прямо выразил это направление мысли в 1881 году французский ориенталист Эрнест Ренан, написавший, что «мусульманское движение возникло и развивалось почти без религиозной веры» [Ernest Renan, “Mohammedanism,” Cyclopжdia of Political Science, Political Economy, and the Political History of the United States, ed. John J.Lalor (New York: Maynard, Merrill, 1889), Vol II: доступен в интернете в: “Online Library of Liberty,” http://oll.libertyfund.org. Accessed on July 14, 2016.]. Для него и других европейских ориенталистов возникновение и развитие ислама объяснялось арабским национализмом, империализмом, жаждой власти или даже секса (наложницы и гаремы).

Этот ранний ориенталистский взгляд влиятелен и по сей день. Большинство социологов склонны отметать религиозные объяснения общественных процессов как производные от чего-то более «реального», то есть материального. То, что ислам оказался достаточно рано и тесно связан с властью, облегчает применение таких секуляристских объяснений. Некоторые западные христиане, испытывающие понятный ужас перед насилием мусульманских экстремистов, экстраполируют эту проблему в прошлое и пишут, что ислам всегда был «политической идеологией, замаскированной под религию» [Примеров этому множество: один из них — Elisabeth Sabaditsch-Wolff, “Islam Is a Political Ideology Disguised as a Religion,” CBN (Christian Broadcasting Network), September 14, 2010.].

Однако некоторые современные академические исследования на Западе ставят под вопрос эти популярные мнения о происхождении ислама. Так, Фред М.Доннер, американский исследователь ислама, в своем труде 2010 года «Мухаммад и верующие» выдвигает против них сильные аргументы. Доннер решительно спорит с учеными, объясняющими возникновение ислама чисто земными обстоятельствами. Напротив, говорит он, Мухаммад и его последователи составляли искренне религиозное движение, сфокусированное на одной-единственной цели — личном спасении. «По моему убеждению, — пишет он:

...

Ислам начался как религиозное движение, а не социальное, экономическое или «национальное»; в особенности важна для него была забота о достижении личного спасения через праведное поведение. Ранние верующие [мусульмане] были озабочены общественными и политическими вопросами лишь постольку, поскольку связывали их с понятиями благочестия и правильного поведения, необходимого для спасения [Fred M. Donner, Muhammad and the Believers: At the Origins of Islam (Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2010), p. xii.].

Доннер прав: важнейшая тема Корана — личные отношения человека с Богом, Творцом и Хранителем земли и небес, Милосердным Господом всех людей. Вера в Бога и служение Ему, вместе с необходимостью почитать Его заповеди и повиноваться им — первейший долг каждого человека. Каждому человеку отпущено короткое время на земле, а далее, после смерти, всех нас будет судить Бог. Поэтому известная нам временная жизнь — не что иное, как проверка, испытание, выбор между истиной и ложью, добром и злом. В одном из самых первых откровений Корана говорится о том, что Бог создал человека и показал ему «два пути»:

Мы человека создали на тяготы земные;
Так неужели он воображает,
Что здесь над ним никто не властен?
Он может говорить:
«Я заплатил за все сполна!»
Ужель он думает, никто его не видит?
И разве не дано ему двух глаз,
И языка, и пары губ?
И не указаны два главных направленья
Добра и Зла?
Но не спешит избрать стезю крутую человек!
Как объяснить тебе, что значит “крутизна”?
Освободить раба,
Дать пищу в дни лишений
Сироте, который близок вам по крови,
Иль бедняку, презренному другими.
И вот тогда вы станете одним из тех,
Кто верит в Бога, и смиренно сострадает,
И с милосердием творит добро.
Таков лик праведных — стоящих
По праву сторону в День Судный.
Но тем, кто Наши ясные знамения отверг,
Почить на левой стороне —
Под сводом пламенным Огня! [Коран 90:4–0.]

Насколько мне известно, никто еще не отмечал, что эти «два направленья», о которых учит Коран, удивительно схожи с двумя путями, которые находим мы в другом священном тексте: Дидахе или «Учении двенадцати апостолов», иудео-христианском документе конца I столетия. Вот как начинается Дидахе:

...

Есть два пути: один — жизни и один — смерти, но между обоими путями большое различие. Путь жизни таков: во-первых, ты должен любить Бога, создавшего тебя, во-вторых, — ближнего своего, как себя самого, и всего того, чего не хочешь, чтобы было с тобою, и ты не делай другому [Дидахе 1:1–. (Русский перевод доступен на сайте: https://azbyka.ru/otechnik/pravila/didahe_rus).].

Эти два отрывка, из Корана и из Дидахе, удивительно схожи — не дословно, но по смыслу. Оба говорят о том, что Бог показал людям два пути и что путь добра — это преданность Богу и благоволение к другим людям. Иными словами, оба предлагают человечеству спасение путем правой веры и добрых дел — в отличие от Павлова учения о спасении «одной верой», или sola fide (богословский термин, введенный позже Мартином Лютером).

Этот акцент на вере и делах в Коране столь важен, что сами верующие определяются там как «уверовавшие в Бога и творящие добрые дела». Это выражение встречается приблизительно в сорока пяти стихах, часто — как определение самой формулы спасения. «К уверовавшим в Бога, творившим добрые дела, — гласит один стих, — любовь проявит Милосердный» [Коран 19:96.].

К вопросу о том, как единобожие и благочестие Дидахе, отражающее иудео-христианство I века, воскресло в Коране шесть столетий спустя, мы еще вернемся. Но вначале задержимся немного на рождении ислама и на его взаимоотношениях с сестрами-авраамическими религиями.

Межрелигиозные связи

Мы уже отметили, что в начале VII века на Аравийском полуострове идолопоклонство было нормой. Однако здесь существовали и другие религиозные общины. Помимо монотеистов ханифов, о которых нам известно очень мало, были иудеи и христиане.

Иудаизм появился в Аравии достаточно рано, возможно, сразу после разрушения римлянами Иерусалимского храма в 70 году н. э. Ко времени Мухаммада в городах-оазисах в северо-западной части полуострова — Табуке, Тайме, Хайбаре и Ятрибе — существовали арабоязычные иудейские общины [Подробнее о них см. в: Donner, Muhammad and the Believers, p. 30.]. Именно в Ятриб переселился Мухаммад в 622 году, когда проповедь в Мекке начала угрожать его жизни. Поэтому Ятриб стал для мусульман «второй родиной» и позднее получил прозвище «Город Пророка» — Мадинату ан-Наби.

Конец ознакомительного фрагмента