Ты киваешь в ответ:

— Иссун.

Она криво усмехается, и ты моргаешь. Ее зубы остро заточены, хотя даже санзе перестали это делать несколько веков назад. Это было дурно для их репутации, особенно после Зимы Зубов.

— Хьярка Лидер Кастрима. Добро пожаловать в нашу нору. — Она расплывается в улыбке. Ты сдерживаешь гримасу от этого каламбура, хотя, услышав ее имя, ты задумываешься. Обычно дело плохо, когда в общине Лидеры не у дел. Недовольные Лидеры имеют мерзкую привычку устраивать перевороты во время кризиса. Но это проблема Юкки, не твоя.

Другой в очереди, мужчина, опирающийся на кристалл, вроде и не смотрит на тебя — но ты замечаешь, что его глаза не двигаются, взгляд его блуждает где-то далеко. Он худ, ростом ниже тебя, с волосами и бородой, напоминающими о землянике в сене. Тонкое давление его непрямого внимания — это все твое воображение. Но инстинкт, который говорит тебе, что он из таких, как ты, — уже не воображаемый. Поскольку он не реагирует на твое присутствие, ты ничего ему не говоришь.

— Он пришел несколько месяцев назад, — говорит Лерна, отвлекая тебя от новых соседей. На миг ты думаешь, что он говорит о мужчине с волосами цвета земляники в сене, а затем до тебя доходит, что он об Алебастре. — Просто возник посреди здешнего варианта городской площади внутри жеоды — на Плоской Вершине. — Он кивает куда-то тебе за спину, и ты оборачиваешься, пытаясь понять, о чем он. А, вот посреди острых кристаллов Кастримы один выглядит так, будто с него срезали половину — осталась шестиугольная приподнятая платформа близко к центру общины. К ней ведут несколько лесенок-мостов, и на ней есть перила и сиденья. Плоская Вершина.

Лерна продолжает:

— Без всякого предупреждения. Орогены, сдается, ничего не сэссили, а глухачи, что стояли на страже, ничего не увидели. Они с этой камнеедкой просто вдруг… оказались здесь.

Он не видит, как ты удивленно хмуришься. Ты никогда прежде не слышала, чтобы глухач использовал слово глухач.

— Может, камнееды знали, что он идет, но они редко говорят с кем-то, кроме избранных ими. А в этом случае даже им не сказали. — Взгляд Лерны скользит к Хоа, который именно в этот момент старательно игнорирует его. Лерна качает головой: — Юкка, конечно, попыталась выгнать его, хотя и предложила милосердно убить его, если он захочет. Его прогноз очевиден — мягкие наркотики и постель в лучшем случае. Он, однако, сделал что-то, когда она позвала Опор. Свет погас. Воздух и вода остановились. Это длилось всего минуту, но показалось годом. Когда он снова все вернул, все были в смятении. Потому Юкка сказала, что он может остаться и что мы будем лечить его раны.

Звучит похоже.

— Он десятиколечник, — говоришь ты. — И сволочь. Давай ему все, что он хочет, и будь доволен.

— Он из Эпицентра? — в священном ужасе выдыхает Лерна. — Пламень земной. Понятия не имею, почему хоть один имперский ороген выжил.

Ты смотришь на него, слишком пораженная, чтобы удивиться. Но откуда ему знать? Тебя угнетает другая мысль.

— Он превращается в камень, — тихо говоришь ты.

— Да, — с сожалением говорит Лерна. — Ничего подобного не видел. И с каждым днем ему все хуже. В первый день камнеедка… забрала… только пальцы. Я не видел, как это происходит. Он старается это делать, только когда поблизости нет меня или моих помощников. Я не знаю, она ли делает это с ним, или он сам, или… — Он мотает головой. — Когда я его спрашивал, он просто ухмылялся и говорил: «Потерпи немного, пожалуйста. Я кое-кого жду». — Лерна, задумчиво нахмурившись, смотрит на тебя.

Вот оно — Алебастр каким-то образом знал, что ты идешь. Или, может, не знал. Может, надеялся, что придет кто-то, хоть кто-нибудь с необходимыми умениями. Здесь шанс высок, поскольку Юкка как-то притягивает сюда всех рогг за несколько миль в округе. Но ждал он только тебя, поскольку только ты можешь призвать обелиск.

Через несколько мгновений из-за занавеси высовывает голову Юкка. Она кивает Хьярке, сердито смотрит на Землянику-и-Сено, пока тот не вздыхает и не поворачивается к ней лицом, затем украдкой смотрит на Лерну и Хоа.

— О. Привет. Хорошо. Заходите все.

Ты начинаешь протестовать:

— Мне надо поговорить с тобой наедине.

Она отвечает тебе суровым взглядом. Ты моргаешь — смущенная, обиженная, раздраженная. Она продолжает смотреть на тебя. Лерна переминается с ноги на ногу рядом с тобой, молча принуждая тебя. Хоа просто смотрит, ожидая твоего примера. Наконец ты понимаешь: ее община — ее законы, и если ты хочешь тут жить… Ты вздыхаешь и входишь следом за всеми.

Внутри теплее, чем в большинстве жилищ общины, и темнее — хотя стены и светятся, полог свое дело делает. Создается впечатление ночи — может, наверху она и стоит как раз. Хорошая мысль, надо так обустроить собственное жилище, думаешь ты — прежде чем одернуть себя, поскольку ты не должна загадывать надолго. И ты снова одергиваешь себя, поскольку ты потеряла след Нэссун и Джиджи, так что придется загадывать надолго. А потом…

— Ладно, — устало говорит Юкка, подходя к простому низкому дивану, и садится на него, скрестив ноги, подперев подбородок кулаком. Остальные тоже садятся, но смотрит она на тебя. — Я уже думала о кое-каких новшествах. Вы двое пришли как раз вовремя.

На миг ты думаешь, что «вы двое» — это ты и Лерна, но Лерна сидит на диване рядом с ней, и в его поведении есть что-то такое, какая-то свобода движений, что говорит тебе о том, что он уже слышал эти слова прежде. Значит, речь идет о Хоа. Хоа садится на пол, что делает его похожим на ребенка… хотя он не ребенок. Странно, что тебе так трудно это запомнить.

Ты осторожно садишься.

— Вовремя для чего?

— Я по-прежнему не считаю это хорошей идеей, — говорит Земляника-и-Сено. Он смотрит на тебя, хотя лицо его чуть повернуто к Юкке. — Мы ничего не знаем об этих людях, Юк.

— Мы знаем, что они дожили до вчерашнего дня, — говорит Хьярка, облокотившись на подлокотник дивана. — Это кое-что.

— Это ничто. — Земляника-и-Сено — тебе действительно хочется узнать его имя — выпячивает челюсть. — Наши Охотники способны выживать наверху.

Охотники. Ты моргаешь. Это одна из старых функционал-каст — по Имперскому закону запрещенная, так что больше никто в ней не рождается. Цивилизованному обществу не нужны охотники-собиратели. То, что Кастриме они нужны, говорит о состоянии общины больше, чем все, что рассказала тебе Юкка.

— Наши Охотники знают местность, как и Опоры, — говорит Хьярка. — Местность по соседству. Новички знают больше о ситуации за пределами нашей территории — о людях, опасностях, обо всем таком.

— Не уверена, что знаю что-то полезное, — начинаешь ты. Но даже говоря эти слова, ты хмуришься, поскольку вспоминаешь, что начала замечать кое-что несколько дорожных домов назад. Шарфы или обрывки тонкой шелковой ткани у слишком многих экваториалов на запястьях. То, как они украдкой смотрели на тебя, их внимание, когда остальные сидели, замкнувшись в себе. Каждый раз в лагере ты замечала, как они выискивали своих выживших, выбирая всех с кровью санзе, которые были лучше экипированы, или выглядели здоровее, или как-то еще выделялись на общем уровне. С этими избранными они говорили приглушенными голосами. Наутро они уходили бо`льшими группами, чем прибыли.

Значит ли это что-нибудь? Подобное тянется к подобному, это старая истина, но расы и национальности уже давно не имеют значения. Общества, объединенные одной целью и с разными специализациями, куда более эффективны, как доказала Старая Санзе. И все же сейчас Юменес — шлак на дне Разлома, и законы и традиции Империи больше ничего не значат. Может, это первый признак перемен. Может, через несколько лет тебе придется покинуть Кастриму и найти общину срединников вроде тебя, смуглых, но не слишком, крупных, но не слишком, с волосами вьющимися или курчавыми, но не пепельными или прямыми. В этом случае Нэссун могла бы пойти с тобой.

Но как долго вы могли бы скрывать то, кто вы есть? Ни одной общине не нужны рогги. Ни одной, кроме этой.

— Ты знаешь больше нас, — говорит Юкка, прерывая твои грезы, — и в любом случае у меня не хватит терпения на споры. Я скажу тебе то, что сказала ему несколько недель назад. — Она кивает на Лерну. — Мне нужны советники — люди, которые разбираются в этой Зиме досконально. Ты будешь советницей, пока я не заменю тебя.

Ты более чем удивлена.

— Я же ни ржави не знаю об этой общине!

— Это мое дело, и его, и ее. — Юкка кивает на Хьярку и Землянику-и-Сено. — В любом случае научишься.

У тебя челюсть падает. Затем до тебя доходит, что ведь она и Хоа позвала на это собрание, не так ли?

— Огонь подземный и ржавь земная, ты хочешь в советники камнееда?

— Почему бы и нет? Они тут тоже есть. Их даже больше, чем мы думаем. — Она смотрит на Хоа, который отвечает ей непроницаемым взглядом. — Ты так мне сказал.

— Это правда, — спокойно говорит он. Затем: — Я правда не могу говорить за них. И мы не часть вашей общины.

Юкка наклоняется, чтобы жестко посмотреть на него. Выражение ее лица — что-то среднее между враждебностью и опасливостью. — Вы влияете на нашу общину, а то и вообще представляете потенциальную угрозу, — говорит она. Ее взгляд переходит на тебя. — А те, к кому вы, э-э-э, привязаны, являются частью общины. По крайней мере, вам не все равно, что с ними случится. Разве не так?