Ее история по большей части совпадала с тем, что мне уже было известно. Что я узнал нового, так это то, что отношения Фудзимаки с его женой до его исчезновения были, судя по всему, натянутыми, и в ту ночь, когда он пропал, между ними произошла яростная ссора. Что касается образа Фудзимаки, сохранившегося в моей памяти, то он совсем не походил на кого-то, кто мог бы ввязаться в перебранку с женой, так что для меня это было полной неожиданностью. Как бы там ни было, мы с Фудзимаки никогда не были настолько близки, а семейный быт и взаимоотношения мужа и жены часто совершенно непостижимы для окружающих, и я решил, что у меня нет никаких оснований сомневаться в том, что она мне сказала.

Естественно, я не сообщил ей, что пропавший мужчина, ее зять и приемный брат, был моим давним знакомым. Это являлось, в конце концов, чистым совпадением, и не было никакого смысла в том, чтобы давать ей повод для подозрений — к тому же в ходе нашего разговора не представилось и удобного случая об этом упомянуть.

— Была ли какая-то причина, которая могла вызвать между ними размолвку?

— Ну, пожалуй… это была только сплетня, но, по всей видимости, Макио-сан несправедливо ее подозревал.

— Несправедливо подозревал ее? В чем?

— Он полагал, что был другой мужчина… что Кёко, моя младшая сестра…

— Была ему неверна? — неожиданно выпалил Торакити, как будто все это время он молча ожидал своего часа и мы наконец дошли до чего-то, что было ему понятно.

— У него были на то какие-нибудь основания? — спросил я, возвращая разговор в прежнее русло. Я стремился избежать того, чтобы дискуссия стала грубой. Рёко Куондзи с таким трудом разговорилась, и я боялся, что неловко сказанное слово может заставить ее вновь замкнуться.

— Нет, никаких. По крайней мере, моя сестра в этом клянется.

Это был очень скверный ответ.

— Получается, что Макио-си подозревал вашу уважаемую сестру без всяких на то оснований?

— Я не знаю, можно ли это считать за основания, но есть некоторые обстоятельства, которые, возможно, заставили его думать, что что-то было не так… — Взгляд Рёко Куондзи на какое-то мгновение стал отрешенным; затем, все еще выглядя немного растерянной, она продолжила: — Есть один врач-практикант по имени Найто, который живет и работает в клинике. Моя мама заметила его способности, когда он был еще очень молод, и многие предполагали, что именно он войдет в нашу семью и примет фамилию Куондзи.

— Ха-а! — вмешался Торакити. — И тут вдруг появляется Макио-сан и похищает у бедного Найто-сана его будущее — подобно черному коршуну вырывает у него прямо из рук кусок обжаренного в масле тофу абураагэ! Так мало этого, похититель еще и ревнует…

Я наступил Торакити на ногу, чтобы прекратить его болтовню.

— Таким образом, Макио-си подозревал вашу сестру в свя́зи с доктором Найто, в этом все дело?

— Да. В действительности иногда можно было заметить, что в глубине души Найто чувствует себя несправедливо обиженным тем, как все повернулось. Однако я не могу понять, как бы он мог улучшить свое положение, если б… виделся с моей сестрой. Напротив, если б они были обнаружены, он, вне всяких сомнений, лишился бы места в клинике. Так что…

— …во всех этих слухах нет ни слова правды, — закончил я за нее.

— Полагаю, что да.

— Именно умные и серьезные люди наиболее глубоко страдают от ревности, — заметил Торакити, снова перебивая нас. — Такое несчастье для вашей сестры, быть вынужденной пройти через все это…

Я искоса бросил на него пронзительный взгляд, затем вновь повернулся к нашей посетительнице.

— Касательно того дня, когда исчез Макио-си… Не могли бы вы немного более подробно описать ситуацию? Знаете ли вы еще что-нибудь о том, что произошло в тот день?

— Меня не было дома, так что сама я ничего не видела, но, судя по всему, ночью имела место чрезвычайно громкая ссора, и ближе к рассвету Макио-сан закрылся в комнате и запер дверь на ключ.

— У каждой двери в доме есть замок? — спросил Торакити. С каждым вопросом его тон становился все более фамильярным.

Но Рёко Куондзи не ответила ему.

— Затем… когда наступило утро, он не вышел, — продолжала она. — Моя сестра, конечно же, очень волновалась. Она посоветовалась с нашим отцом, и тот сказал ей, что Макио-сан рано или поздно обязательно выйдет и они должны просто оставить его в покое. Так они и поступили. Но наступил полдень и затем вечер, и моя сестра все больше тревожилась, так что в конце концов она стала стучать в дверь и звать его, чтобы он вышел.

— Там нет никакого окна или чего-нибудь подобного? Не было никакой возможности заглянуть внутрь?

— Нет. Это помещение хотя и называется комнатой, изначально это была палата для лечения пациентов. Она была частью клиники — до той поры, пока мы не потеряли половину здания из-за авианалетов. После войны мы использовали ее под библиотеку. Эта комната имеет две двери, и обе были заперты изнутри.

— И как тогда поступила ваша сестра?

— Кто-то, кажется, предположил, что он мог повеситься там, внутри. Моя сестра не смогла этого больше выносить и попросила Найто и одного из наших наемных работников сломать дверные петли. Так им и удалось ее открыть.

— И его там не было?

— Не было.

— Он не мог как-то выбраться… возможно, когда все спали?

— Дверь, которую они сломали, открывается в спальню моей сестры. Но в ту ночь она была слишком взволнована, чтобы задремать хотя бы на мгновение, так что он не мог выйти тем путем. Вторая дверь ведет в подсобное помещение — это очень тесное пространство без окон, как фотографическая мастерская. И оттуда нет выхода. Но в любом случае комната была заперта изнутри. Даже если б он нашел какой-то способ оттуда выбраться, как бы ему удалось запереть за собой дверь? И, даже если б Макио-сан нашел способ, как это сделать, зачем бы он стал это делать?

Рёко Куондзи нахмурилась и с горечью посмотрела на меня. Признаться честно, я был совершенно сбит с толку и не нашелся, что сказать ей в ответ.

— Вне зависимости от того, что произошло, с тех пор о моем зяте Макио не было никаких известий. Из-за потрясения от его исчезновения моя сестра слегла, и вскоре была обнаружена ее беременность. На сегодняшний день, как вам известно, прошло уже полтора года, а моя сестра все еще не встает с постели. С каждым днем ужасные слухи распространяются все дальше и дальше, и мне страшно подумать, скольких пациентов мы потеряли, не говоря уже о сестринском штате.

— Я очень сожалею.

«Какой нелепый ответ».

— Но… я уверена, что все эти вещи со временем разрешатся сами собой, — продолжала она. — Истинная причина, по которой я пришла сюда, состоит в том, что у меня есть предчувствие, что семья Куондзи — моя семья — может распасться.

На ее лице ясно отразилось, что ей нужна хоть какая-нибудь надежда, за которую она сможет ухватиться. Однако женщина не заплакала. Мне казалось, будто она изо всех сил сопротивляется некоей мучительной внутренней боли.

— Все эти слухи со временем утихнут. Говорят, людская молва живет лишь семьдесят пять дней, — сказала Рёко Куондзи после паузы. — Что бы ни говорили люди, пока наша семья вместе и мы верим друг другу, мы можем пережить любые невзгоды. Но если начнем сомневаться друг в друге… я почти уверена, что это будет конец.

— О каких сомнениях вы говорите? Это что-то конкретное?

— Отец подозревает мою младшую сестру и Найто. Он думает, что они сговорились совершить преступление — иными словами, что они замышляли убить Макио-сана. А моя мать считает, что Макио-сан жив и что он наложил заклятие на мою сестру, проклял ее. Сопротивляясь безумным предположениям отца и матери, моя младшая сестра отказывается от какого бы то ни было лечения. Из-за этого она с каждым днем становится все слабее…

— Да, я хорошо это понимаю, — сказал я, уверенно кивнув. — Было бы жестоко расспрашивать вас и дальше об этой истории. Я думаю, что теперь мы должны встретиться с вашей семьей.

Я действительно уже больше не мог смотреть на ее исполненное мучительной горечи выражение лица. К тому же Энокидзу все еще не показывался, а я чувствовал, что мои способности вести дискуссию достигли своего предела. Я подумал, что лучше всего остановиться на этом и сделать перерыв на день. Я смогу поговорить с Энокидзу и обсудить с ним, как лучше взяться за это таинственное и сложное дело и нащупать путь к выяснению действительного положения вещей. В любом случае у меня было ощущение, что, если я продолжу расспрашивать ее в той же манере, для нее это будет равносильно пытке.

— Удобно ли будет, если детектив и я нанесем визит в ваш дом завтра или в другой день?

Я совершенно не представлял себе, как частный детектив Энокидзу, который не занимался расследованиями и не прибегал к логическим рассуждениям, воспримет мое решение, но он сам был виноват в том, что не выходил из своей комнаты, пока клиент находился в его офисе.

Конец ознакомительного фрагмента